Иван Ефремов - Сборник Туманность Андромеды

– Каждый месяц производится прием сообщений вне обычного времени информации. И момент включения станций сдвигается на два земных часа. За год проверка проходит земные сутки, за восемь лет – всю стотысячную галактической секунды. Так заполняются пропуски в приеме космоса. В последнее полугодие восьмилетнего цикла стали поступать, несомненно, очень дальние, непонятные нам сообщения.

– Я крайне интересуюсь ими.

– Все, что узнаю, сообщу немедленно. Или еще лучше – примите сами участие в работе!

Рен Боз обрадованно вздохнул и спросил:

– Веда Конг тоже прибудет сюда?

– Да, я жду ее. Вы знаете, что она чуть не погибла, исследуя пещеру – склад древней техники, где оказалась запертая стальная дверь?

– Ничего не слыхал.

– А, я забыл, что у вас нет глубокого интереса к истории, как у Мвена Маса. По всей планете идет обсуждение, что может находиться за дверью. Миллионы добровольцев предлагают себя для раскопок. Веда решила передать вопрос в Академию Стохастики и Предсказания Будущего.

– Эвда Наль не приедет сюда?

– Нет, не сможет.

– Многие будут огорчены. Веда очень любит Эвду, а Чара просто предана ей. Вы помните Чару?

– Это такая… пантерообразная?..

Дар Ветер воздел руки в шутливом ужасе.

– Ценитель женской красоты! Впрочем, я постоянно повторяю ошибку, какой страдали люди прошлого, не смыслившие ничего в законах психофизиологии и наследственности, Всегда хочу видеть в других свое понимание и свои чувства.

– Эвда, как и все на планете, – не поддержал самопокаяния Рен Боз, – будет следить за отлетом.

Физик показал на ряды высоких, полукольцом расположившихся вокруг звездолета треножников с камерами для белого, инфракрасного и ультрафиолетового приемов. Разные группы лучей спектра в цветном изображении заставляли экран дышать подлинным теплом и жизнью так же, как обертонные диафрагмы [27] Обертонные диафрагмы – диафрагмы, передающие обертоны человеческого голоса, с применением которых устраняется различие между живым голосом и звуком передатчика (фантастическое). уничтожали металлический отзвук в передаче голоса.

Дар Ветер посмотрел на север, откуда, тяжело переваливаясь, ползли перегруженные людьми автоматические электробусы. Из первой подошедшей машины выскочила и бежала, путаясь в траве, Веда Конг. Она с разбегу бросилась на широкую грудь Дар Ветра так, что ее длинные, заплетенные по бокам головы и спущенные косы взлетели ему на спину.

Дар Ветер слегка отстранил Веду, вглядываясь в бесконечно дорогое лицо с оттенком новизны, сообщенным необычайной прической.

– Я играла для детского фильма северную королеву Темных веков и едва успела переодеться, – пояснила, чуть запыхавшись, молодая женщина. – Причесаться не осталось времени.

Дар Ветер представил ее в длинном облегающем парчовом платье, в золотой короне с синими камнями, с пепельными косами ниже колен, с отважным взглядом серых глаз – и радостно улыбнулся.

– Корона была?

– О да, такая. – Веда очертила пальцем в воздухе контур широкого кольца с крупными зубцами в виде трилистника.

– Я увижу?

– Сегодня же. Я попрошу их показать тебе фильм.

Дар Ветер собрался спросить про таинственных «их», но Веда приветствовала серьезного физика. Тот улыбнулся наивно и сердечно.

– Где же герои Ахернара? – Рен Боз оглядел по-прежнему пустое вокруг звездолета поле.

– Там! – Веда указала на здание в виде шатра из пластин фисташково-молочного стекла с серебристыми ажурными ребрами наружных балок – главный зал космопорта.

– Так пойдемте.

– Мы лишние, – твердо сказала Веда. – Они смотрят прощальный привет Земли. Пойдемте к «Лебедю».

Мужчины повиновались.

Идя рядом с Дар Ветром, Веда тихонько спросила:

– У меня не очень нелепый вид с этой старинной прической? Я могла бы…

– Не нужно. Очаровательный контраст с современной одеждой – косы длиннее юбки. Пусть будет так!

– Повинуюсь, мой Ветер! – шепнула Веда магические слова, заставившие забиться его сердце.

Сотни людей не спеша направлялись к кораблю. Очень многие улыбались Веде или приветствовали ее поднятием руки гораздо более часто, чем Дар Ветра или Рен Боза.

– Вы популярны, Веда, – заметил Рен Боз. – Что это – работа историка или ваша пресловутая красота?

– Ни то и ни другое. Постоянное и широкое общение с людьми по роду работы и общественных занятий. Вы с Ветром то замкнетесь в недрах лабораторий, то уединяетесь для напряженной ночной работы. Вы делаете для человечества гораздо больше и более значительное, чем я, но только для одной, не самой близкой сердцу стороны. Чара Нанди и Эвда Наль гораздо более известны, чем я…

– Опять укор нашей технической цивилизации? – весело упрекнул Дар Ветер.

– Не нашей, а пережиткам прежних роковых ошибок. Еще тысячелетия тому назад наши предки знали, что искусство и с ним развитие чувств человека не менее важны для общества, чем наука.

– В смысле отношений людей между собой? – спросил заинтересованный физик.

– Вот именно!

– Какой-то древний мудрец сказал, что самое трудное на Земле – это сохранять радость, – вставил Дар Ветер. – Смотрите, вот еще верный союзник Веды!

Прямо к ним шел легким и широким шагом Мвен Мас, привлекая общее внимание своей огромной фигурой.

– Кончился танец Чары, – догадалась Веда. – Скоро появится и экипаж «Лебедя».

– Я бы на их месте шел сюда пешком и как можно медленнее, – вдруг сказал Дар Ветер.

– Ты начал волноваться? – Веда взяла его под руку.

– Конечно. Для меня мучительно подумать, что они уходят навсегда и этот корабль я больше не увижу. Что-то внутри меня протестует против этой обязательной обреченности. Может быть, потому, что там будут близкие мне люди.

– Вероятно, не потому, – вмешался подошедший Мвен Мас, чуткое ухо которого издалека уловило речь Дар Ветра. – Это неизбывный протест человека против неумолимого времени.

– Осенняя печаль? – с оттенком насмешки спросил Рен Боз, улыбаясь глазами товарищу.

– Вы замечали, что осень умеренных широт с ее грустью любят именно люди наиболее энергичные, жизнерадостные и глубоко чувствующие? – возразил Мвен Мас, дружески погладив плечо физика.

– Верное наблюдение! – восхитилась Веда.

– Очень древнее…

– Дар Ветер, вы на поле? Дар Ветер, вы на поле? – загремело откуда-то слева и сверху. – Вас зовет в ТВФ центрального здания Юний Ант. Юний Ант зовет. В ТВФ центрального здания…

Рен Боз вздрогнул и выпрямился.

– Можно с вами, Дар Ветер?

– Идите вместо меня. Вам можно пропустить отлет. Юний Ант любит показать по-старинному прямое наблюдение, а не запись, – в этом они сошлись с Мвеном Масом.

Космопорт обладал мощным ТВФ и гемисферным экраном. Рен Боз вошел в тихую круглую комнату. Дежурный оператор щелкнул включателем и указал на правый боковой экран, где появился взволнованный Юний Ант. Он внимательно оглядел физика и, поняв причину отсутствия Дар Ветра, кивнул Рен Бозу.