Иван Ефремов - Сборник Туманность Андромеды

Чтобы не расходовать драгоценный анамезон и не обременять корабли громоздким оборудованием, внутри системы летали на ионных планетолетах. Скорость их не превышала восьмисот тысяч километров в час для внутренних планет и двух с половиной миллионов для самых удаленных внешних. Обычный путь от Нептуна до Земли занимал два с половиной – три месяца.

Тритон – очень крупный спутник, лишь немного уступавший в размерах гигантским третьему и четвертому спутникам Юпитера – Ганимеду и Каллисто – и планете Меркурий. Поэтому он обладал тонкой атмосферой, главным образом из азота и углекислоты.

Эрг Hoop посадил звездолет на полюсе Тритона в указанном месте, поодаль от широких куполов здания станции. На уступе плоскогорья, около обрыва, пронизанного подземными помещениями, сверкало стеклами здание карантинного санатория. Здесь, в полной изоляции от всех других людей, путешественникам предстояло провести пятинедельный карантин. За этот срок искусные врачи тщательно проверяют их тела, в которых могла бы гнездиться какая-нибудь новая инфекция. Опасность была слишком велика, чтобы пренебрегать ею. Поэтому все, кто садился на другие, хотя бы ненаселенные, планеты, неизбежно подвергались этой процедуре, как бы долго ни продолжалось их пребывание на звездолете. Сам корабль внутри тоже исследовался учеными санатория, прежде чем станция давала разрешение на вылет к Земле. Для давно освоенных человечеством планет, как Венера, Марс и некоторые астероиды, карантин проводился на их станциях перед вылетом.

Пребывание в санатории переносилось легче, чем в звездолете. Лаборатории для занятий, концертные залы, комбинированные ванны из электричества, музыки, воды и волновых колебаний, ежедневные прогулки в легких скафандрах по горам и окрестностям санатория. И, наконец, связь с родной планетой, правда, не всегда регулярная, но как отрадно, что сообщение может достигнуть Земли всего за пять часов!

Силиколловый саркофаг Низы со всеми предосторожностями перевезли в санаторий. Эрг Hoop и биолог Эон Тал покинули «Тантру» последними. Они ступали легко даже с утяжелителями, надетыми, чтобы не совершать внезапных скачков из-за малой силы тяжести на этой планетке.

Погасли осветители, горевшие вокруг посадочного поля. Тритон выходил на освещенную Солнцем сторону Нептуна. Как ни тускл был сероватый свет, отраженный Нептуном, исполинское зеркало громадной планеты, находившейся всего в трехстах пятидесяти тысячах километров от Тритона, рассеивало тьму, создавая на спутнике светлые сумерки, похожие на весенние сумерки высоких широт Земли. Тритон облетал вокруг Нептуна навстречу вращению своей планеты с востока на запад почти за шесть земных суток, и его «дневные» периоды длились около семидесяти часов. За это время Нептун успевал четыре раза обернуться вокруг оси, и сейчас тень спутника заметно бежала по туманному диску.

Почти одновременно начальник и биолог увидели небольшой корабль, стоявший далеко от края плато. Это не был звездолет со вздутой задней половиной и высокими гребнями равновесия. Судя по очень острому носу и узкому корпусу, корабль должен был быть планетолетом, но отличался от знакомых контуров этих кораблей толстым кольцом на корме и длинной веретенообразной пристройкой наверху.

– Здесь, на карантине, еще корабль? – полувопросительно сказал Эон. – Разве Совет изменил свое обыкновение?..

– Не посылать новых звездных экспедиций до возвращения прежних? – отозвался Эрг Hoop. – Действительно, мы выдержали свои сроки, но сообщение, которое мы должны были отправить с Зирды, запоздало на два года.

– Может быть, это экспедиция на Нептун? – предположил биолог.

Они прошли двухкилометровый путь до санатория и поднялись на широкую террасу, отделанную красным базальтом. В черном небе ярче всех звезд сверкал крохотный диск Солнца, видимый отсюда, с полюса медленно вращающегося спутника. Жестокий стосемидесятиградусный мороз чувствовался сквозь обогревающий скафандр как обычный холод земной полярной зимы. Крупные хлопья снега из замерзшего аммиака или углекислоты медленно падали сверху в неподвижной атмосфере, придавая всей окрестности тихий покой земного снегопада.

Эрг Hoop и Эон Тал загипнотизированно смотрели на падение снежинок, подобно далеким, жившим в умеренных широтах предкам, для которых появление снега означало конец трудов земледельца. И этот необычный снег тоже предвещал окончание их труда и путешествия.

Биолог, отвечая своим подсознательным чувствам, протянул руку начальнику.

– Кончились наши приключения, и мы целы благодаря вам!

Эрг Hoop сделал резкий отстраняющий жест.

– Разве все целы? А я цел благодаря кому?

Эон Тал не смутился.

– Я уверен – Низа будет спасена! Здешние врачи хотят начать лечение безотлагательно. Получена инструкция от самого Грим Шара – руководителя лаборатории общих параличей.

– Известно, что это?

– Пока нет. Но ясно, что Низа поражена родом тока, который изменяет химизм нервных узлов автономных систем. Понять, как уничтожить его необычно длительное действие, – значит вылечить девушку. Раскрыли же мы механизм стойких психических параличей, столько столетий считавшихся неизлечимыми. Тут что-то похожее, но вызванное внешним возбудителем. Когда произведут опыты над моими пленниками – все равно, живы они или нет, – тогда и моя рука станет служить мне снова!

Чувство стыда заставило нахмуриться начальника экспедиции. В своем горе он забыл, как много сделал для него биолог. Неприлично для взрослого человека! Он принял руку биолога, и оба ученых выразили обоюдную симпатию в старинном мужском жесте.

– Вы думаете, что убийственные органы у черных медуз и у этой крестообразной мерзости одного рода? – спросил Эрг Hoop.

– Не сомневаюсь. Тому порукой моя рука… – Биолог не заметил случайного каламбура. – В накоплении и видоизменении электрической энергии выразилось общее жизненное приспособление черных существ – обитателей богатой электричеством планеты. Они – явные хищники, а тех, кто служит их жертвами, мы пока не знаем.

– Но помните, что случилось с нами всеми, когда Низа…

– Это другое. Я долго думал об этом. С появлением страшного креста раздался сломивший наше сознание инфразвук огромной силы. В этом черном мире и звуки тоже черные, неслышимые. Угнетая сознание инфразвуком, это существо потом действует родом гипноза, более сильным, чем у наших, ныне вымерших, гигантских змей: например, анаконды. Вот что едва не погубило нас, если бы не Низа…

Начальник экспедиции посмотрел на далекое Солнце, светящее сейчас и на Земле. Солнце – вечную надежду человека еще с доисторического его прозябания среди беспощадной природы. Солнце – олицетворение светлой силы разума, разгоняющего мрак и чудовищ ночи. И радостная искра надежды стала его спутником на остаток странствования…