Марина и Сергей Дяченко - Рубеж. Пентакль

Скрипнула дверь. Вошел пан Рио, скинул шапку, головой покачал. Присел, снова головой мотнул.

Ярина отвернулась – чтоб улыбку не показать.

– Так что, пан лыцарь, не вы ли у пана Крамольника на свадьбе дружкой будете?

Сердюк – косая сажень в плечах, голубые глаза навыкат – вытянулся, щелкнул каблуками:

– То прошу, пан сотник! Ждут!

Каблуками греметь да фрунт показывать я его не учил. Не положено здесь спрашивать, кто и откуда, но сказывают, будто служил этот парень в гвардии самого прусского короля. Служил да сбег – прямиком к пану Станиславу.

Нашел куда бежать, дурень!

Я кивнул гвардейцу и открыл знакомую дверь. Если пан Мацапура уже здесь…

– Добрый день, пан Юдка!

Я оглянулся – в библиотеке было пусто. Откуда же…

– Я тут!

Пани Сале появилась из-за кресла, в руках – большая книга в переплете, обшитом бархатом.

– Пан Станислав обождать просил, скоро будет. Присаживайтесь, пан Юдка!

Я еле сдержался, чтобы не усмехнуться. Не знал бы, кто она, точно решил бы – княгиня! Жесты, улыбка… А как голову держит! То-то она пану Станиславу по душе пришлась! Это вам не сельская девка, что только воет от страха да о невинности потерянной плачет. Эта себя показать сможет.

Дама!

Говорят, пан Станислав ей уже ключи от дома доверяет. Не все, конечно, но все-таки…

– Нам с паном Станиславом может понадобиться ваш совет…

Ага! «Нам с паном Станиславом!» Вэй, быстро это она!

Хотелось спросить о важном, но стены, как известно, имеют уши. Особенно эти.

– И что пани читает?

Она молча протянула мне книгу. Я взглянул на открытый лист. Ага! Это даже не книга, это альбом. Странно, его я ни разу не видел.

Рисунки были хороши. Хоть и не велит Святой, благословен Он, изображать нас, Адамовых потомков, но хорошие портреты мне всегда нравились.

Как тот, что висит совсем рядом.

В альбоме, понятно, было не масло – акварель. Незнакомые лица, улицы, дома, морские волны…

Рука пани Сале осторожно прикоснулась к моей, пальцы перелистнули страницу.

Так-так!

Старый знакомый! Да не один!

Я поднял голову, сверяясь с картиной на стене. Хороший глаз у пани Сале! Сразу заметила! Да, это он, тот самый неведомый пан, только не в испанском камзоле, а в рединготе и шляпе. И рядом…

Второй был мальчик – лет двенадцати. Тут и гадалка не нужна, чтобы понять – сын. И лицо, и глаза…

Подписи не было, но сбоку темнели маленькие, еле заметные буковки. Я всмотрелся: «Paris» .

Париж!

Жалко, что ни года, ни имени. Но если на большом портрете – батюшка пана Станислава, то и здесь, конечно, он. А вот мальчик… Неужто сам пан Станислав?

Вэй, да зарежьте меня, глупого бестолкового жида, если это он!

Пани Сале поднесла пальчик к губам, закрыла альбом, отложила в сторону.

Значит, не один я что-то заметил!

Ладно!

Рискнуть?

Рискнуть!

Язык Исключения, наречие, неведомое ангелам…

– Успешны ли поиски ваши, госпожа? Нашли ли вы путь?

Она задумалась, поджала губы.

– Почти. В книге «Задея» описан один обряд. Его называют «Багряные Врата»…

Внезапно я почувствовал: воздух в комнате загустел. Не нужно даже гнать Тени, чтобы понять – нас подслушивают. Покинуть Рубеж для Малахов почти невозможно и сопряжено со страшным риском – но уловить отголосок вибраций, вникнуть, разобраться… Одно благо: слушают – и не понимают. Да, не все доступно даже Рубежным Малахам! Потому и сотворил Святой, благословен Он, смертного Адама…

– Это очень странный обряд – и очень страшный. В книге пишется, что он открывает дорогу в Шеол, но, по-моему, это и есть нелегальный путь через Рубеж к нам.

Я невольно усмехнулся. Чтобы попасть в Шеол, не нужны никакие обряды. Да и глупость все это – сказки для сапожников и портных. Шеола нет, как нет и Рая. Есть другое, совсем другое…

– Только… – пани Сале нахмурилась, качнула головой. – Там сказано, что для обряда нужна «чистая кровь». Господин Станислав считает, что это кровь детей. Он говорит, будто такая кровь нужна для всех обрядов, связанных с выходом за пределы этого Сосуда…

Точно, считает. Теми детьми, что в замок попали, можно целый пригород заселить. И не просто младени ему нужны! Лишь те, что совсем крохи, только от бабки-повитухи. А нас, жидов, еще обвиняют, будто мы замешиваем мацу на крови христианских младенцев!

– Я сделала большую глупость, господин Юдка. Когда мы переходили Рубеж, стража… Малахи едва не задержали господина Рио. Я решила откупиться и отдала свой амулет – крючок, ловящий чужие заклинания. С ним было бы легче.

Двойника не хотели пропускать? Так-так, запомним! Выходит, Малахам не по душе лишняя душа! Значит, и мне через Рубеж не пробраться – обычным путем.

Обычным – но есть и другие.

– И вы решились, госпожа?

Пани Сале не ответила, и я понял – решилась.

Ее не страшат «Багряные Врата».

И кровь – тоже не страшит.

– Мой господин, кажется, собирается пойти с вами?

Она улыбнулась – легко, чуть снисходительно.

– Он очень любопытен, господин Станислав. И жаден. Но что он там сможет сделать – один? Даже если возьмет с собой своих воинов…

Я не стал возражать, хотя и мог. Сотня хлопцев с мушкетами в Сосуде, где не знают, что такое порох! Да и одному всегда есть что делать. Жизнь спасать, например. А ко всему еще – ребенок, Чумаков брат.

Пленник!

Не зря пану Рио велели его найти!

Послали его – а вернется с Пленником пан Мацапура-Коложанский. Вернется – и просто так не отдаст. А может, и вовсе отдавать не станет.

Умен пан Станислав! Чтобы отхватить руку, ему не нужен палец – хватит и тени пальца.

– А ваши друзья, госпожа?

Снова улыбка, такая же снисходительная. Понимай как знаешь: то ли обмануть пана Станислава задумала, то ли пана Рио тут оставить – черкасам на съедение.

А может, еще проще: велели ей одной вернуться – с ребенком.

Одной !

А что амулет свой отдала – не беда. Повернется пан Станислав к ней спиной в постели…

Вэй, я бы не повернулся!

Негромко хлопнула дверь.

Он!

Вставать не стал – чтобы пан Мацапура лишнего не заподозрил. Ничего плохого: сидит пан надворный сотник, гостью разговором занимает.

А что Малахи разговоры подслушивают и зубами скрипят (если Святой, благословен Он, даровал им зубы, конечно), то моему пану не увидеть.

– Гу-у! Гу-гу!

Все-таки я вскочил – от неожиданности. Что значит «Гу-гу»?

– Гу-гу! Да… Да!.. Дай!

Топот крохотных ножек. Кто-то маленький, в коротком балахончике, косолапо пробежал по комнате, остановился у столика.

– Дай! Дай!

«Дай!» явно относилось к вееру. Сколько тут бывал, этот веер все время лежал на одном и том же месте. И никто, кроме пана Станислава, уже не скажет, откуда он взялся – легкий, изящный, с бабочками, летящими по тонким бамбуковым пластинкам.