Олег Таругин - Дорога домой

Когда же пару часов назад дивизию спешно подняли по тревоге, запихнули в бээмдэхи, раздав тройной боекомплект и сухие пайки на двое суток, капитан и вовсе пришел в прекрасное расположение духа. Похоже, ему все-таки удастся немного повоевать: согласно доведенному перед самым выездом приказу, им предстояло, ни много, ни мало, столкнуться с высаженными в тайге «черными беретами»! Правда, на коротком инструктаже на фоне прогревающих дизеля БМД боевой пыл Владислава несколько охладили – выяснилось, что непосредственным поиском и перехватом вражеских РДГ займется армейский спецназ, их же мобильным группам отводится роль второго эшелона обороны. Главной же целью дивизии оказалось не пропустить противника к побережью, где располагался некий таинственный «объект», о сути которого не знал ни один человек в дивизии – за исключением командования, разумеется…

…Сидеть на броне было неудобно. Штурмующую узкую таежную дорогу, порядочно размытую дождями, БМД нещадно подкидывало, а подложить под задницу было нечего. Впрочем, спускаться в воняющий соляркой десантный отсек капитан не хотел – уж лучше так. Да и вообще… что именно «вообще», додумать Еременко не успел.

Из ограждавших дорогу зарослей выметнулся дымный хвост стартовавшей ракеты, и первая в колонне машина (капитанская шла следом) перестала существовать как боевая единица. Реактивная граната вспорола алюминиевый борт и взорвалась внутри боевого отделения, а сидящий на броне десант изломанными куклами раскидало в стороны. И прежде чем кто-либо успел среагировать, негромко бухнуло и захлопало рвущимися в огне выстрелами к тридцатимиллиметровой пушке в конце колонны – американцы замкнули классический огневой мешок, поскольку развернуться на узкой грунтовке было сложно даже для юрких БМД-3. По облегченной алюминиевой броне визгливо ударили, сдирая краску, первые пули, уходя рикошетом в стороны и вверх – ничего крупнокалиберного у рейнджеров не нашлось.

Но десант уже сыпался вниз, укрываясь за корпусами бронемашин, а наводчики разворачивали башни и, не жалея снарядов, лупили по зарослям. Попасть никто и не старался; главным было прижать к земле нападавших, особенно тех, у кого имелись неизрасходованные гранатометы. Сориентировавшиеся в обстановке десантники – все как один контрактники, разумеется – тоже добавляли хаоса, опустошая по огрызающейся огнем тайге магазины и подствольники автоматов.

Капитан Еременко как раз успел сжечь первый магазин, когда в кармане «лифчика» ожила рация и спокойный голос комбата осведомился «какого хера они там канителятся, бля… если амеры вовсю громят лагерь строителей?». И Владислав неожиданно понял, что настал его звездный час. Ну, то бишь пришло время показать, чего стоят русские десанты в общем и он в частности. Сменив магазин, капитан поглубже натянул введенную в позапрошлом году и оттого не слишком привычную, «улучшенную» каску и, заорав дурным голосом «ура!», рванул вперед. Секундой спустя его порыв поддержали остальные бойцы. Насколько профессиональной была подобная атака, капитан так и не узнал, поскольку победителей на Руси, как водится, не судят.

Да и все произошедшее вслед за его рывком осталось в памяти лишь набором разрозненных картинок, так и не сложившихся в единое целое даже в Иркутском госпитале, куда он попал с проникающим ранением в грудь: вот навстречу выворачивается американский рейнджер, исполосованное боевой косметикой лицо искажено яростью. Отбив в сторону направленную в грудь штурмовую винтовку, Еременко со всей дури лупит разложенным прикладом «АКСа» чуть пониже среза каски. Противник падает – и капитан, опустив ствол, всаживает ему в грудь короткую очередь…

Справа кто-то из сошедшихся в рукопашной бойцов опрокидывается, увлекая следом врага и выставляя перед собой штык-нож. Бронежилет выдерживает удар, лезвие лишь вспарывает камуфлированный чехол и скользит по бронепластине, однако в следующий миг десантник делает обманное движение и всаживает нож под подбородок. Кровь на его руках какая-то излишне яркая – или это просто шалит отмечающее никому не нужные подробности подсознание?

Тупой удар пониже ключицы и сразу же – в грудь. Броник выдержал – или спасла набитая запасными магазинами разгрузка – некогда выяснять. Кувырок, короткая очередь, перекат. Кажется, попал, живые не умеют так падать. Пропущенный удар подобравшегося сбоку рейнджера – профессиональный и напрочь выбивающий дыхание. Автомат летит в сторону – и хер с ним. У здорового парня в метре от него тоже нет оружия в руках, только нож. А это что под рукой, рукоятка малой пехотной лопатки? Годится. Вырвать из чехла – а ведь не хотел брать, не хотел, считал глупостью! – и замахнуться. Поставить блок, провернуть, выбивая нож – и ударить. «Черного берета» тоже учили ножевому бою, хорошо учили, но вот обороняться от озверевшего русского десанта, вооруженного лопатой, – вряд ли! Бдзынь – аж искры полетели – замах, обманка, удар. Один-единственный. Наверное, только в нашей армии пехотные лопатки затачивают со всех трех сторон…

На лице вражеского спецназовца, зажимающего рукой рассеченную шею, совершенно искреннее удивление и откровенная обида. Ну и на хера вам все эти целеуказатели, оптические и диоптрические прицелы, «чипированные» шлемы и навигаторы, если грамотно заточенная лопатка перерубит шею в точности так же, как и семьдесят лет назад, когда командование вермахта категорически не рекомендовало немецким солдатам допускать рукопашной схватки с советскими бойцами?!

Автомат… да вот же он… только непривычный какой-то… а, так это ж та самая разрекламированная киношниками знаменитая «эм-четыре» в спецназовской модификации! На фиг, на фиг, еще переклинит патрон, лучше подтянем за ремень родной «калаш», вон он, под елочкой валяется, словно новогодний подарок в детстве…

О-ох… больно! Хорошо его этот детинушка пнул, профессионально. Ну, а если вот так? Заплести ноги, выполнить подсечку – и спецназовец всем весом падает сверху, напоровшись на штык-нож. Провернуть, и еще раз… Что-то теплое и липкое на руках – попал. Ребристая рукоять скользит в пальцах. Оттолкнуть безвольное, ставшее неожиданно тяжелым тело, взять наконец автомат…

Неожиданный удар отбросил капитана назад. Выпущенная практически в упор пуля скользнула между пластинами бронежилета, срикошетировав от набитой запасными магазинами разгрузки, и пробила грудь, выйдя под правой лопаткой…

… – Тащ капитан, вы как? – Фельдшер закончил накладывать тугую окклюзионную повязку и завязал последний узел. Сделав укол противошокового, выбросил в кусты сплющенный пальцами одноразовый шприц-тюбик. – Счас полегчает, я вам омнопон вколол. Старайтесь глубоко не дышать, у вас легкое пробито.