Сирил Джадд - Марсианский форпост

Грэхэм закрыл глаза и погрузился в размышления. Со стороны аэродрома послышался нарастающий рев заходящего на посадку тяжелого транспортника, за ним второго и третьего. Минуту спустя все затихло.

— Должно быть, это Белл, — со вздохом сказала Мими, тяжело поднимаясь из кресла. — Не стыжусь признаться, друзья, но я понятия не имею, что мы будем ему говорить?

— Не забывай, что комиссар явился сюда в первую очередь для защиты и охраны нашего уважаемого гостя мистера Грэхэма, — напомнил ей Тони. — Быть может, мы предоставим ему самому возможность объясниться с властями и сообщить Беллу все, что он сочтет нужным?

Репортер никак не отреагировал на предложение докгора. Глаза его по-прежнему были закрыты, ни один мускул на лице не дрогнул.

— Мы бы и сами отбрехались, — сказал Ник, — если бы не маленькая загвоздка в виде двух жмуриков в соседней комнате. Звонарю это может не понравиться, тем более что именно Бреннер, как я подозреваю, был для него главным источником левых доходов.

— А знаете ли вы, — неожиданно подал голос Грэхэм, — что Сан-Лейк-Сити очень скоро может превратиться в самое процветающее на Марсе поселение? При условии, конечно, что вам удастся убедить меня в существовании живых марсианских гномов, а у доктора все получится с тем образцом ткани, которую он вытащил из легкого у младенца.

— Что вы имеете в виду? — осторожно поинтересовался Джо Грейси.

— Судя по настойчивости усилий Бреннера прибрать к рукам вашу Лабораторию, она идеально приспособлена для промышленного производства маркаина. Кроме того, если я вас правильно понял, вы собираетесь развернуть там производство оксиэна — после того как убедитесь, что полученный срез легочной ткани удовлетворяет необходимым условиям. Если к тому же все эти разговоры о гномах получат фактическое подтверждение, у вас в руках окажется триллионное дело. Вы же сможете снабжать оксиэном всю планету по бросовым по сравнению с импортом ценам! И себестоимость, если не ошибаюсь, будет также намного ниже земной…

Он с усмешкой обвел взглядом их изумленные лица.

— Только не говорите мне, что никто из вас об этом не думал! Особенно вы, мисс Джонатан.

Мими отрицательно покачала головой:

— Ваша идея чрезвычайно заманчива, мистер Грэхэм, но для колонистов Сан-Лейк-Сити неприемлема… скажем так, поэтическим соображениям.

Анна чуть заметно улыбнулась, и в этот момент в дверь яростно забарабанили. Тони пошел в кабинет. Пластиковая дверь тряслась и выгибалась под тяжелыми ударами.

— Эй, перестаньте стучать! — крикнул он. — Я сейчас открою. Удары прекратились. Хеллман отодвинул щеколду и распахнул дверь. На пороге теснились сержант и трое рядовых. Сам комиссар благоразумно держался в стороне. Должно быть, ему уже доложили о недавней стрельбе.

— Что здесь происходит? — рявкнул Белл, хозяйской походкой заходя в дом. Взгляд его упал на накрытые тела, и он сразу же принял охотничью стойку. — Если это Грэхэм, я объявляю всех присутствующих арестованными по подозрению в убийстве. Его последний репортаж мог послужить достаточным мотивом преступления для любого из вас.

— Это Бреннер, — сухо сказал доктор. — И еще один молодой человек по имени Хенк Редклифф.

Белл, шагнувший было к трупам, поспешно отпрянул.

— Сержант, откройте, — приказал он, жестом указывая на мертвецов.

Сержант осторожно откинул краешек одеяла, открыв посиневшую, с выпученными глазами физиономию маркаинового босса. Белл несколько секунд пристально вглядывался в лицо задушенного, потом жестом велел сержанту прикрыть его снова.

— Как это случилось? — хриплым голосом спросил комиссар, обращаясь к Хеллману.

— Будет лучше, если на этот вопрос вам ответит независимый свидетель, ответил тот. — Я имею в виду Дугласа Грэхэма. Он все видел собственными глазами.

Тони первым вошел в палату. За ним следовал сержант, а осторожный Белл замыкал шествие. Увидав комиссара, Грэхэм приветственно помахал рукой:

— Явился навестить мертвого спонсора, а, Звонарь?

Белл переменился в лице, но сдержался и заговорил официальным тоном:

— Я нахожусь здесь в качестве полномочного представителя Администрации и веду расследование уголовного дела по факту убийства мистера Хьюго Бреннера. К сожалению, я не могу доверять показаниям присутствующих, так как они — лица заинтересованные. В связи с этим ваша трактовка событий, мистер Грэхэм, как очевидца и известного своей беспристрастностью журналиста, приобретает для следствия первоочередное значение. Вы ведь присутствовали при убийстве, не так ли?

— Еще как присутствовал! — откликнулся Грэхэм. — В одном вы правы, комиссар: лучшего свидетеля вам точно не найти, что с готовностью подтвердят миллиарды моих читателей и зрителей во всех уголках Земли. — Сделав титаническое усилие, репортер приподнялся на локтях и сел. — Полагаю, вы не забыли, мистер Белл, те дружеские беседы, которые мы с вами вели в свое время в Вашингтоне?

На лбу комиссара выступили крупные капли пота.

— А теперь слушайте, как встретил свою смерть Хьюго Бреннер, и решайте, можноли квалифицировать это как убийство, — продолжал журналист. — Начну с того, что покойный первым вытащил пистолет и начал угрожать одному из здешних колонистов по фамилии Кендро, с которым у него возникла небольшая дискуссия. При этом Бреннер оскорблял мистера Кендро, открыто называя его наркоманом, и похвалялся своим автоматическим оружием. Он говорил, дай Бог памяти, что патронов в обойме хватит, чтобы "изрешетить всех", кто присутствовал в тот момент в этой комнате. Между прочим, здесь находился еще и маленький ребенок! Подумай об этом, Звонарь! Хоть ты и чудовище, но я уверен, что даже у тебя не поднялась бы рука на младенца пяти дней от роду. Тогда молодой Редклифф кинулся на этого мерзавца и получил весь магазин в живот. Судя по калибру — тридцать восьмой, если не ошибаюсь, — и отсутствию выходных отверстий, пули были разрывные. Насколько мне известно, применение таких пуль строжайше запрещено законом. Естественно, молодой, человек был убит на месте, но перед смертью успел-таки сломать мистеру Бреннеру его поганую шею. Аналогичный случай я наблюдал во время Азиатской кампании…

Воспоминания Грэхэма комиссара не интересовали, и он поспешил прервать излияния репортера новым вопросом:

— Скажите, Бреннер умер сразу? Я имею в виду, он ничего не сказал перед смертью?

— Признание умирающего? Вот что вас интересует! — протянул журналист. Увы, вынужден вас разочаровать — он остался нем как рыба.

Услышав это признание, комиссар заметно расслабился.

— Однако, — выдержав драматическую паузу, добавил Грэхэм, — кое-что он все-таки поведал — еще до того, как начал размахивать своей смертоносной железякой. Меня с моей разбитой рожей он не узнал, а остальных считал тупыми колонистами-идеалистами, перед которыми можно не стесняться и которым, в случае чего, все равно никто не поверит. Надо сказать, вел он себя довольно неосторожно и позволил себе несколько излишне откровенных высказываний о своих связях с…