Наталья Резанова - Жертва

Наталья Резанова

ЖЕРТВА

Она лежала на волокуше ничком, связанная, и голое тело ее ничем не было прикрыто. Ремни до крови впивались в кожу, и слепни облепляли язвы. Иногда их сбивали ударом кнута по спине или по бокам. Ее длинные волосы, тащившиеся по дороге, от грязи и пыли свалялись в колтуны. Как давно это продолжалась, она не помнила. Счет дням был потерян. Неизменно днем палило солнце, а ночью изводила духота. И сколько это еще будет продолжаться, она не думала. Она не в состоинии была думать. Так будет, пока процессия с жертвой не обойдет все провинции по от века проложенной дороге от столицы к Священному озеру. Порой на привалах к ней допускали любопытствующих. Не всех. Только тех, кто послабее. Женщин, стариков, детей. мучения жертвы поощрялись, но сильный удар какого-нибудь благочестивца мог убить ее, а жертва ни в коем случае не должна была умирать прежде времени. Поэтому стража следила, чтобы камни, которые кидали в жертву, не были особенно крупными. Ее били палками, втыкали под кожу иглы и рыболовные крючки, рвали волосы. Все это делалось без злобы. Люди знали, что жертва ни в чем не повинна, и потому не питали к ней ненависти. Но жертва должна испытывать боль - так велит обычай. Этот же обычай повелевал, чтобы жертва тащилась на волокуше, а не, скажем, на телеге, голоая и связанная. Но сама жертва должна быть не виновна ни в чем - иначе как она сможет принять на себя всю тяжесть чужих грехов, грехов государства, которые она должна унести с собой? Впрочем, в последнее время жреческая коллегия была ограничена в выборе жертв, опасаясь задеть интересы какой влиятельной семьи или деловой группировки. Нынешняя жертва была девочкой-подростком, "ничьей дочерью", пойманной храмовой стражей во время облавы. Иногда ее снимали с волокуши, развязывали, обливали водой, вливали в глотку какое-то пойло, на редкость мерзостное, но поддерживающее жизнь, и для порядка - только для порядка! - награждали несколькими ударами бичом. Жертва не должна была умереть прежде времени, поэтому к ней был приставлен лекарь. Он осматривал раны и болячки, смазывал их едкой мазью, прикладывал пучки трав вместо перевязки. Наутро все начиналось сызнова. Дважды на процессию нападали. Но жертву охраняли хорошо. В первом случае все было ясно. Некий опальный вассал верховного правителя со своей дружиной попытался захватить жертву, дабы принести ее от своего имени. Нападавших удалось рассеять. В другой раз жертву пытались отбить какие-то плохо вооруженные оборванцы. Они требовали ее освобождения, что, несомненно, было ересью. Почти все они были убиты. Сквозь отупение боли жертва слышала, как жрец, предводительствоваший процессией, жаловался начальнику охраны, что у нынешней молодежи не осталось ничего святого, и теша свое самолюбие, они не стыдятся попирать благополучие государства. Отмеренные сроки истекли. Священное озеро находилось в горах, и по мере приближения к нему постоянная жара стала сходить на нет. И так же постепенно благочестивый трепет проникал в души участников процессии. Все они, кроме жреца, первый раз были в отряде сопровождения, и , хотя сбиться с пути было невозможно, их томили темные прдчувствия, как у ввсех, кому, пусть косвенно, предстоит соприкоснуться с потустронним миром. Каменистая дорога уходила вверх, волокушу било, едва не переворачивало, жертва лежала неподвижно. Внезапно на повороте дороги показался человек, пугающий появлением в этих пустынных местах, но при дальнейшем рассмотрении - понятный и радующий взгляд. На нем была выцветшая до бурости просторная хламида, какие носят бродячие проповедники, на щеках и лбу голубой глиной выведены знаки уединенной жизни, на шее - связка кореньев - символ аскезы. Приближаясь, он сделал охранительный жест. - Отшельник! Святой человек! - послышались голоса среди стражи. - Добрая примета! - Жертву везете? - спросил тот глубоким, но несколько охриплым голосом. Благое дело, истинно благое. - Благослови нас, о аскет,- сказал с почтением жрец, сам не сподобившийся благости обета умерщвления плоти. - Я провожу вас до озера, и прочту молитвы над жертвой. Процессия тронулась веселее. Теперь рядом с волокушей шел отшельник, глухо выпевая слова дрених гимнов, которых здесь, кроме разве что жреца, никто не понимал. Но всякому пути приходит конец. Дорога оборвалась среди нагромождений валунов. Священное озеро лежало перед ними, окруженное чернымискальными пиками. Над темной, ничего не отражавшей водой колыхался туман, который сгущался на глазах, разрастался завесой. Они останвились в молчании. Здесь был вход в преисподнюю, обиталище древних богов, свергнутых светлыми богами неба. Дальше человеку дорога была заказана. Жертву развязали. Уйти в иной мир она должна была свободной от земных уз. Но идти она не могла, а заходить в воду, чтобы бросить ее, никто не хотел. Прикосновение к э_т_о_й воде внушало страх, а лодки и плоты не должны были бороздить поверхность священных волн. Жрец гневался. Жертвоприношение затягивалось, наступала ночь. Выход подсказал отшельник. Берега озера были сильно изрезаны бухтами и заливчиками. Края одного такого залива вдавались в воду довольно далеко. Жертве просунули под мышки веревку, два солдата пошли по краям залива, держа веревку за концы, и волоча жертву до тех пор, пока на воде не заколыхался клуб черных волос, наподобие водорослей. Тогда веревку выдернули. Дело было сделано. Жертва ушла в бездонную пропасть, унося грехи и несчастья. Но покидать берег было еще рано. Обычай требовал выжидать на берегу, не принимая пищи и не предаваясь азартным играм. Туман почти развеялся, звезд не было видно, однако развести костер жрец не дозволил. Они сидели на камнях - жрец, начальник охраны и лекарь - почти у самой кромки воды, спиной к ней. - Зачем нужно ждать? - спросил начальник охраны. - Она же утонула. - Таков обычай, - сухо ответил жрец.- Не нам его нарушать. - А куда делся отшельник? - полюбопытствовал лекарь. Они переглянулись, Святого человека нигде не было видно. - Наверное, вернулся в свою пещеру... - Долго нам еще тут сидеть? Неужто до самого рассвета? Холодно же! - Я скажу, когда можно будет уйти. Я жду знамений. Я всегда их жду. Их не было, но они могут быть. - А вот раньше, - неожиданно начальник сменил тему, - я слышал, жертву приносили каждые пять лет. Потом - каждые три года. А теперь - ежегодно. А жить все хуже. Почему это? - Грехи! - резко выкрикнул жрец. - Грехи мира стали слишком тяжки и многочисленны, чтобы одна жертва могла унести их в воды озера. И не твоего ума дело судить об этом! - Я вот тоже раньше слышал, что воды озера... - начал было лекарь, но ему не дали договорить. Теперь, когда в нем не было надобности, он уже не стоил внимания.