Сирил Джадд - Канонир Кейд

Он с усмешкой обвел взглядом их изумленные лица.

— Только не говорите мне, что никто из вас об этом не думал! Особенно вы, мисс Джонатан.

Мими отрицательно покачала головой:

— Ваша идея чрезвычайно заманчива, мистер Грэхэм, но для колонистов Сан-Лейк-Сити неприемлема… скажем так, поэтическим соображениям.

Анна чуть заметно улыбнулась, и в этот момент в дверь яростно забарабанили. Тони пошел в кабинет. Пластиковая дверь тряслась и выгибалась под тяжелыми ударами.

— Эй, перестаньте стучать! — крикнул он. — Я сейчас открою. Удары прекратились. Хеллман отодвинул щеколду и распахнул дверь. На пороге теснились сержант и трое рядовых. Сам комиссар благоразумно держался в стороне. Должно быть, ему уже доложили о недавней стрельбе.

— Что здесь происходит? — рявкнул Белл, хозяйской походкой заходя в дом. Взгляд его упал на накрытые тела, и он сразу же принял охотничью стойку. — Если это Грэхэм, я объявляю всех присутствующих арестованными по подозрению в убийстве. Его последний репортаж мог послужить достаточным мотивом преступления для любого из вас.

— Это Бреннер, — сухо сказал доктор. — И еще один молодой человек по имени Хенк Редклифф.

Белл, шагнувший было к трупам, поспешно отпрянул.

— Сержант, откройте, — приказал он, жестом указывая на мертвецов.

Сержант осторожно откинул краешек одеяла, открыв посиневшую, с выпученными глазами физиономию маркаинового босса. Белл несколько секунд пристально вглядывался в лицо задушенного, потом жестом велел сержанту прикрыть его снова.

— Как это случилось? — хриплым голосом спросил комиссар, обращаясь к Хеллману.

— Будет лучше, если на этот вопрос вам ответит независимый свидетель, ответил тот. — Я имею в виду Дугласа Грэхэма. Он все видел собственными глазами.

Тони первым вошел в палату. За ним следовал сержант, а осторожный Белл замыкал шествие. Увидав комиссара, Грэхэм приветственно помахал рукой:

— Явился навестить мертвого спонсора, а, Звонарь?

Белл переменился в лице, но сдержался и заговорил официальным тоном:

— Я нахожусь здесь в качестве полномочного представителя Администрации и веду расследование уголовного дела по факту убийства мистера Хьюго Бреннера. К сожалению, я не могу доверять показаниям присутствующих, так как они — лица заинтересованные. В связи с этим ваша трактовка событий, мистер Грэхэм, как очевидца и известного своей беспристрастностью журналиста, приобретает для следствия первоочередное значение. Вы ведь присутствовали при убийстве, не так ли?

— Еще как присутствовал! — откликнулся Грэхэм. — В одном вы правы, комиссар: лучшего свидетеля вам точно не найти, что с готовностью подтвердят миллиарды моих читателей и зрителей во всех уголках Земли. — Сделав титаническое усилие, репортер приподнялся на локтях и сел. — Полагаю, вы не забыли, мистер Белл, те дружеские беседы, которые мы с вами вели в свое время в Вашингтоне?

На лбу комиссара выступили крупные капли пота.

— А теперь слушайте, как встретил свою смерть Хьюго Бреннер, и решайте, можноли квалифицировать это как убийство, — продолжал журналист. — Начну с того, что покойный первым вытащил пистолет и начал угрожать одному из здешних колонистов по фамилии Кендро, с которым у него возникла небольшая дискуссия. При этом Бреннер оскорблял мистера Кендро, открыто называя его наркоманом, и похвалялся своим автоматическим оружием. Он говорил, дай Бог памяти, что патронов в обойме хватит, чтобы "изрешетить всех", кто присутствовал в тот момент в этой комнате. Между прочим, здесь находился еще и маленький ребенок! Подумай об этом, Звонарь! Хоть ты и чудовище, но я уверен, что даже у тебя не поднялась бы рука на младенца пяти дней от роду. Тогда молодой Редклифф кинулся на этого мерзавца и получил весь магазин в живот. Судя по калибру — тридцать восьмой, если не ошибаюсь, — и отсутствию выходных отверстий, пули были разрывные. Насколько мне известно, применение таких пуль строжайше запрещено законом. Естественно, молодой, человек был убит на месте, но перед смертью успел-таки сломать мистеру Бреннеру его поганую шею. Аналогичный случай я наблюдал во время Азиатской кампании…

Воспоминания Грэхэма комиссара не интересовали, и он поспешил прервать излияния репортера новым вопросом:

— Скажите, Бреннер умер сразу? Я имею в виду, он ничего не сказал перед смертью?

— Признание умирающего? Вот что вас интересует! — протянул журналист. Увы, вынужден вас разочаровать — он остался нем как рыба.

Услышав это признание, комиссар заметно расслабился.

— Однако, — выдержав драматическую паузу, добавил Грэхэм, — кое-что он все-таки поведал — еще до того, как начал размахивать своей смертоносной железякой. Меня с моей разбитой рожей он не узнал, а остальных считал тупыми колонистами-идеалистами, перед которыми можно не стесняться и которым, в случае чего, все равно никто не поверит. Надо сказать, вел он себя довольно неосторожно и позволил себе несколько излишне откровенных высказываний о своих связях с…

— Сержант! — прервал Грэхэма комиссар. — Вы мне больше не нужны. Ступайте в соседнюю комнату, закройте за собой дверь и проследите, чтобы никто не прикасался к трупам.

Сержант щелкнул каблуками и вышел, а журналист откровенно рассмеялся.

— Не любишь ты правды, Звонарь! — сказал он с издевкой. — И то верно негоже честному солдату знать, что Бреннер в порыве откровенности пару раз назвал тебя своим "верным псом". Да-да, так и сказал: Белл, дескать, мой верный пес и сделает с вами все, что я ему прикажу.

В глазах комиссара появилось затравленное выражение.

— Приказываю всем посторонним очистить помещение, — прохрипел он севшим голосом. — Убирайтесь, живо! Оставьте нас одних. Я должен снять показания со свидетеля по всей форме.

— Ни хрена у тебя не выйдет, Звонарь, — лениво возразил Грэхэм. — Никто отсюда не уйдет, потому что я сейчас не в форме и буду очень огорчен, если в отсутствие свидетелей со мной произойдет несчастный случай, который не позволит донести до жаждущих почитателей моего таланта избранные высказывания покойного о здешней Администрации.

Белл выглядел совершенно убитым. Тони заметил, как на губах Ника появилась ехидная, саркастическая усмешка, и тоже скривился в гримасе презрения.

— Чего ты хочешь, Грэхэм? — глухо спросил комиссар. — Куда ты все время клонишь?

— С чего ты взял, что я чего-то хочу? — удивился репортер. — Кстати, когда я буду давать показания, следует ли мне включить в них высказывания Бреннера относительно вашей персоны? Он упоминал еще какие-то финансовые делишки. Полагаю, для следствия это может оказаться небезынтересным.

Мими попыталась вспомнить, какие финансовые вопросы, помимо продажи недвижимого имущества колонии, всплывали в ходе ее переговоров с покойником, но так ничего и не припомнила. Впрочем, от Грэхэма можно было ожидать любой подтасовки фактов, если это играло ему на руку.