Филип Дик - Бегущий по лезвию бритвы

— Спасибо, мистер Тувим, — слабо откликнулся Глоб. — Возможно, он был огорчен из-за своего сына, но я рассказал ему о новом методе лечения, на который мы возлагаем большие надежды. Правда, Стайнер отнесся к нему довольно критически и оборвал разговор, его реакция совершенно не соответствовала моим ожиданиям. Но чтобы покончить жизнь самоубийством!..

«А если я потеряю работу в Бен-Гурионе? — спрашивал себя доктор. — Нет, это немыслимо». Посещение лагеря раз в неделю существенно поддерживало его бюджет, хотя и не обеспечивало финансового благосостояния. Чеки из Бен-Гуриона, по крайней мере, придавали некоторую реалистичность его целям.

«Неужели этот идиот Стайнер не понимал, как повлияет его смерть на окружающих? Он просто хотел отомстить нам. Отплатить — но за что? За то, что мы пытались вылечить его ребенка?

Все это очень серьезно. Самоубийство, последовавшее сразу вслед за беседой с врачом. Слава богу, что мистер Тувим предупредил меня. Но газеты все равно поднимут шум, и жаждущие закрытия Бен-Гуриона только выиграют от этого».

Закончив с починкой холодильной установки на ферме Мак-Олифа, Джек Болен вернулся в вертолет, убрал ящик с инструментами под сиденье и связался с мистером И.

— Школа, — сообщил И, — Отправляйся немедленно, у меня до сих пор никого нет, чтобы послать туда.

— О'кей, мистер И, — Смирившись, Джек завел мотор.

— Тебе звонила жена.

— Да? — Джек удивился — его начальник плохо относился к звонкам жен своих сотрудников, и Сильвия это знала. Может, что-нибудь случилось с Дэвидом… — Она что-нибудь просила передать?

— Миссис Болен просила девушку у нас на коммутаторе сообщить тебе, что ваш сосед, мистер Стайнер, покончил жизнь самоубийством, Миссис Болен передала, что сейчас занимается детьми Стайнера, Она также спрашивала, не можешь ли ты прилететь сегодня домой, но я сказал, что, к сожалению, мы не сумеем обойтись без тебя. Ты должен доработать до конца недели, Джек.

«Стайнер мертв, — повторил Джек про себя. — Бедный беспомощный дурак. Ну что ж, может, оно и к лучшему».

— Спасибо, мистер И, — сказал он в микрофон.

«Его смерть окажет сильное влияние на всех нас, — думал Джек, поднимаясь с пастбища, покрытого редкой травой. Это интуитивное ощущение было резким и отчетливым. — Я и десятком слов не обмолвился со Стайнером, и тем не менее в его смерти есть что-то очень важное. Смерть сама по себе имеет огромное значение. Трансформация, столь же загадочная, как и сама жизнь, абсолютно необъяснимая для нас».

Он развернул вертолет в сторону штаба Объединенных Наций, направляясь к великому и уникальному автоматическому организму, которым являлась Общественная Школа — место, которого он боялся больше всего на свете.

И почему его так нервировала Общественная Школа? Сверху он различит белое на темном фоне здание в форме утиного яйца, которое словно кто-то обронил в спешке — настолько оно не гармонировало с окрестностями.

Посадив вертолет на асфальтированную площадку перед входом, Джек заметил, что кончики пальцев у него побелели и потеряли чувствительность; этот хорошо известный ему симптом означал, что он испытывает сильное напряжение. А вот Дэвида школа нисколько не смущала — мальчик посещал ее три раза в неделю вместе с другими ребятами, имевшими такой же уровень успеваемости. Вероятно, это отношение определялось какими-то личными качествами: возможно, Джек настолько хорошо знал технику, что не мог участвовать в этой игре. На него школьные машины одновременно производили впечатление и одушевленных существ, и безжизненных механизмов.

Джек вошел в здание школы и устроился в приемной, поставив рядом ящик с инструментами. Взяв с полки журнал «Мото-Мир», он уловил своим профессиональным слухом легкий щелчок: школа отметила выбранный им журнал и время, проведенное им в кресле. Она анализировала его.

Дверь открылась, и в приемную вошла женщина средних лег в твидовом костюме.

— Наверное, вы мастер от мистера И.

— Да, — Джек встал.

— Как я вам рада. — И она пригласила его следовать за ней. — Мы столько возились с этим преподавателем, а он ни с места.

Пройдя по коридору, женщина распахнула дверь.

— Сердитый Привратник, — указала она.

Джек узнал его, вспомнив описание Дэвида.

— Сломался совершенно неожиданно, видите? Прямо в середине цикла — шел по улице, кричал и как раз собирался поднять кулак.

— А специалист-электронщик не знает…

— Специалист-электронщик — это я, — жизнерадостно улыбнулась женщина, и глаза ее блеснули за стальной оправой очков.

— Ах да, — с досадой проговорил Джек.

— Мы подумали, может, дело в этом. — И женщина, вернее ходячий школьный механизм, протянула ему сложенный лист бумаги.

Развернув его, Джек обнаружил массу электронных схем.

— Это представитель власти, не так ли? — поинтересовался он. — Учит детей уважать собственность. Очень правильный тип.

— Да, — откликнулась женщина.

Вручную он вернул Сердитого Привратника к началу цикла и запустил его. Некоторое время Привратник просто щелкал, потом покраснел и, подняв руку, завопил: «Эй, мальчики, уйдите оттуда, слышите меня?» Глядя, как дрожат от негодования его покрытые щетиной щеки, как открывается и закрывается рот, Джек Болен подумал, что он может оказывать сильное влияние на ребенка. Лично у него робот вызывал только неприязнь. И тем не менее это создание было образцовой обучающей машиной, оно делало доброе дело вместе с двумя десятками других автоматов, расположенных в коридорах школы, словно киоски в увеселительном парке. За углом виднелся еще один обучающий автомат, вокруг которого почтительно застыли несколько ребятишек, внимая его разглагольствованиям.

— …И тогда я подумал, — вешал автомат приветливым дружелюбным голосом, — господи, и какие мы можем сделать из этого выводы? Кто-нибудь из вас знает, ребята? Салли?

— Ну, наверное, мы можем сделать вывод, — начала девочка, — что в каждом человеке есть что-то хорошее, как бы плохо он себя ни вел.

— А ты что думаешь, Виктор? — запинаясь, спросила машина. — Давайте послушаем Виктора Планка.

— Я думаю то же самое, что Салли, — неуверенно произнес мальчик. — Большинство людей в сущности хорошие, если только как следует присмотреться. Правильно, мистер Добрый Тюремщик?

Дэвид часто рассказывал об этой обучающей машине, к которой он испытывал особую симпатию. Доставая инструменты, Джек прислушивался к беседе. Добрый Тюремщик был пожилым седовласым джентльменом с незначительным местным акцентом, возможно канзасским… Он был добр и не мешал ребятам высказывать свои мнения — ничего от грубоватой авторитарности Сердитого Привратника. Что-то среднее между Сократом и Эйзенхауэром, насколько мог судить Джек.