Филип Дик - Бегущий по лезвию бритвы

Навстречу, опустив голову и что-то напевая, катила тележку женщина в белом халате.

Поравнявшись с Джулианой, она подняла голову, чтобы взглянуть на номер двери. Глаза ее выпучились, а челюсть отвисла.

— Ох ты, миленькая моя! — затараторила она. — Ну и набралась же ты! Не парикмахер тебе нужен, а… Ступай-ка в номер и натяни на себя что-нибудь, пока тебя не выставили из гостиницы. Господи боже! Пусть дружок приведет тебя в чувство, а я пока спущусь вниз и скажу, чтобы тебе принесли горячего кофе. Ну-ка, не стой здесь, заходи! — Она затолкала Джулиану обратно в номер. Послышалось удаляющееся шуршание колес тележки.

«Парикмахерша», — догадалась Джулиана. Опустив глаза, поняла, почему женщина приняла ее за пьяную — Джулиана стояла в чем мать родила.

— Джо, меня не выпускают, — пожаловалась она. Затем нашла свой чемодан и вытряхнула одежду. Нижнее белье, блузка, юбка… туфли на низком каблуке.

— Приведем себя в порядок, — пробормотала она. Отыскала расческу, расчесала волосы, встала и пошла искать зеркало. — Так лучше? — Она нашла зеркало на дверце стенного шкафа, оглядела себя со всех сторон, даже встала на цыпочки. — У меня в голове такая неразбериха! — сообщила она, оглянувшись, — Почти не соображаю, что делаю. Ты, наверное, меня чем-то опоил. Не лекарством, а отравой.

— Слушай, — прохрипел Джо. Он все еще сидел на полу, держась за горло. — Ну и дрянь же ты! Перерезала мне аорту на шее.

Джулиана захихикала, прижав ладонь к губам.

— Господи, какой же ты чудак. Все перепутал. Аорта на груди. Ты имеешь в виду сонную артерию.

— Если я встану, то за две минуты истеку кровью. Ты это знаешь. Мне нужен врач или скорая помощь. Понимаешь? Позвони или приведи кого-нибудь.

Поразмыслив, она кивнула.

— Попробую.

— Вот и хорошо. Скажи им… приведи кого-нибудь… спаси меня… — бормотал он.

— Иди сам.

— У меня кровь хлещет.

Кровь и в самом деле просачивалась между пальцами и стекала по запястьям. На полу образовалась лужа.

— Я не могу идти! Я подожду здесь.

Джулиана надела шубку, застегнула кожаную сумочку, взяла чемодан и большую коробку с итальянским платьем и направилась к выходу. Отворяя дверь, она обернулась и сказала:

— Может, я скажу администратору. Внизу.

— Угу, — промычал он.

— Так и быть, скажу. Не ищи меня в Каньон-сити, я туда не вернусь. Да и незачем мне туда возвращаться. Я ведь взяла почти все твои деньги. Все не так уж и плохо. Прощай. Извини. — Она хлопнула дверью и со всех ног бросилась по коридору.

В лифте ей помогли пожилой бизнесмен и его жена. Они взяли у Джулианы свертки, а внизу, в вестибюле, позвали коридорного.

Носильщик вынес ее вещи на улицу и объяснил, как получить машину из гаража. Через несколько минут она стояла возле своего «студебеккера». Служащий развернул машину, Джулиана вытащила из кошелька мелочь, расплатилась, уселась за руль и по залитому желтым светом пандусу выехала на улицу, в царство фонарей, автомобилей и неоновых вывесок.

Швейцар в ливрее собственноручно уложил ее вещи в багажник и улыбнулся столь лучезарно, что Джулиана не удержалась и дала ему огромные чаевые. К немалому ее удивлению, никто не попытался преградить ей путь. «Должно быть, верят, что Джо уплатит, — решила она. — А может, уплатил вперед».

Затормозив у светофора, она вспомнила, что не сказала администратору о Джо. «Так и прождет до конца света, — подумала она. — А может, дотянет до завтра, когда придет горничная с уборкой. Вернуться, что ли? Или позвонить? Пожалуй, надо остановиться у ближайшей телефонной кабины.

Как все глупо, — размышляла она, отыскивая взглядом место для стоянки. — Кто бы мог подумать? Еще час назад мы бродили по магазинам, входили в гостиницу. Мы уже почти оделись, собрались в ресторан, а то и в ночной клуб. — Джулиана вдруг почувствовала, как по щекам текут слезы и капают на блузку. — Как жаль, что я не посоветовалась с Оракулом, он бы меня предостерег, объяснил, как быть. И почему я о нем забыла? Сколько раз могла к нему обратиться — и в пути, и даже перед отъездом». Она невольно застонала: звук этот, тихое поскуливание, впервые в жизни вырвавшийся из груди, испугал Джулиану. Но, даже стиснув зубы, она не смогла его подавить.

Она притормозила у обочины, но осталась сидеть в машине, дрожа и сжимая кулаки в карманах шубки. Двигатель тихонько урчал. «Боже, — всхлипнула она, — Какая я дура! Но все-таки надо понять, что происходит».

Джулиана выбралась из машины, достала из багажника чемодан и затащила его на заднее сиденье. Порывшись в тряпках, извлекла два черных тома Оракула. В тусклом свете витрины универмага она стала подбрасывать три скалистогорских десятицентовика. «Что мне делать? — спросила она. — Пожалуйста, скажи, что мне делать?»

Выпала гексаграмма сорок два, «Приумножение», с чертами развития на второй, третьей, четвертой и верхней позиции. Значит, сорок вторая гексаграмма переходит в сорок третью. Она пробежала текст взглядом, задерживаясь на благоприятных местах, чтобы обдумать и понять их. И вновь чудо — перед ее глазами предстали события последнего дня, краткий, схематичный конспект случившегося:

«Благоприятно иметь, куда выступить.

Благоприятен брод через великую реку».

«Не следует здесь оставаться, надо отправиться в путешествие и совершить что-то важное. Теперь черты…» — губы Джулианы беззвучно шевелились, глаза искали нужные строки.

«Можно умножить то, в чем недостаток.

Черепаха-оракул, ценой в десять тысяч связок монет.

От ее указаний невозможно уклониться.

Вечная стойкость к счастью.

Царю надо проникнуть с жертвами к богам.

Счастье».

Теперь «шестерка» на третьем месте. У Джулианы закружилась голова.

«Приумножай и в случае несчастливых событий.

Хулы не будет, если, обладая правдой, пойдешь верным путем, если заявишь об этом князю и поступишь по его мановению».

«Князь… это, конечно, Абендсен. Черепаха — новый, дорогой экземпляр „Саранчи“. Несчастливые события — Оракул знает, что с ней случилось, этот ужас с Джо, или кто он там…» Она прочла комментарий к «шестерке» на четвертой позиции:

«Если, идя верным путем, заявишь об этом князю, то все пойдут за тобой».

«Я должна ехать к Абендсену, — поняла Джулиана. — Даже если Джо поедет следом». Она торопливо проглядела текст последней черты развития — верхней «девятки».

«Ничего не приумножит этого, а пожалуй, разобьет его.

При воспитании сердец не будь косным.

Несчастье!»

«О Господи, — подумала она, — это означает убийц из гестапо. Оракул говорит, что рано или поздно Джо или кто-нибудь еще доберется до Абендсена и убьет его». Она поспешно заглянула в сорок третью гексаграмму. «Выход».