Айзек Азимов - Стальные пещеры

Ему придётся предстать перед ними — один землянин против полудюжины космонитов, — так что надо быть во всеоружии. Во-первых, нужно отдохнуть, во-вторых, всё подготовить.

Бейли был убеждён, что уснуть, конечно, не удастся. Не поможет ни мягкая постель, которую специально для него постелили искусные роботы, ни разлитые по комнате ароматы, ни тихая, мелодичная музыка. Да, он попросту не сомкнет глаз.

Дэниел скромно уселся в тёмном уголке его спальни.

— Вы всё-таки боитесь Глэдии? — спросил Бейли.

— Мне кажется неразумным оставлять вас на ночь одного, без охраны.

— Ну как знаете. Вы поняли, что вам надо сделать, Дэниел?

— Да, партнер Элайдж.

— Надеюсь, помех со стороны Первого Закона не будет.

— Меня немного беспокоит собрание, которое вы хотите провести. Вы ведь возьмете с собой оружие? Позаботитесь о своей безопасности?

— Да, непременно.

Дэниел испустил вздох облегчения, до того человеческий, что Бейли напряг зрение, пытаясь рассмотреть во мраке выражение лица робота.

— Я нахожу, что люди не всегда ведут себя логично, — сказал Дэниел.

— Нам бы тоже не повредили Три Закона, но я рад, что их у нас нет.

Бейли уставился в потолок. От Дэниела зависело многое, и всё же Бейли мог открыть ему только малую часть истины. Роботы слишком зависимы. Планета Аврора имела основания выбрать своим представителем робота, однако аврорианцы всё же дали маху. У роботов есть свои границы.

Так или иначе, если всё пройдёт хорошо, через двенадцать часов его миссия закончится. А через двадцать четыре часа он сможет вылететь на Землю, чтобы принести туда надежду. Странную надежду. В своё открытие он и сам верил с трудом, но в нём есть выход для Земли. Должен быть!

Земля! Нью-Йорк! Джесси и Бен! Уют, родные лица, дом!

Бейли думал о них, засыпая, но мысли о Земле не принесли ему привычного успокоения. Между ним и Городами пролегло отчуждение.

А в какой-то неуловимый миг всё померкло, и он уснул.

Проснувшись, Бейли принял душ и оделся. Физически он был вполне бодр, но ощущал неуверенность в себе. Не потому, что собственные выводы показались ему менее убедительными в бледном утреннем свете, нет. Неуверенность вызывалась скорее предстоящей встречей с солярианами.

Разобрался он в них наконец или так и будет действовать вслепую?

Глэдия появилась первой. Ей это было проще — она ведь пользовалась внутренней связью. Бледная и замкнутая, облаченная в белое платье, она была холодна, как статуя. Представ перед Бейли, она бросила на него беспомощный взгляд. Бейли ласково улыбнулся ей, и она как будто приободрилась.

Один за другим начали появляться прочие участники встречи. Следом за Глэдией возник Аттлбиш, заместитель директора Службы Безопасности, стройный и надменный, с неодобрительно выпяченным тяжелым подбородком. За ним роботехник Либич, сердитый и нетерпеливый, приспущенное веко периодически подергивается. Социолог Квемот, немного усталый, заговорщически улыбнулся Бейли, как бы говоря: мы встречались, мы свои люди.

Клорисса Канторо, кажется, чувствовала себя неловко в обществе других. Увидев Глэдию, она громко фыркнула и уставилась в потолок. Врач, доктор Тул, появился последним. Вид у него был изможденный, почти больной.

Все были в сборе, кроме Грюера, который поправлялся медленно и потому не мог присутствовать на встрече. Что ж, придётся обойтись без него, подумал Бейли. Все участники встречи были в официальных костюмах и сидели в плотно занавешенных комнатах.

Дэниел хорошо всё организовал. Бейли горячо надеялся, что он так же хорошо справится и с оставшейся частью своей задачи. Инспектор переводил взгляд с одного космонита на другого. Сердце у него глухо колотилось. Они смотрели на землянина из разных комнат, и от разного освещения, разной мебели, разных стен рябило в глазах.

— Я хочу рассмотреть убийство доктора Дельмара, — начал Бейли, — с точки зрения мотива, возможности и средств, именно в таком порядке.

— Это надолго? — перебил Аттлбиш.

— Всё может быть, — отрезал Бейли. — Меня вызвали сюда расследовать убийство — это моя работа и моя профессия. Мне лучше знать, что нужно делать. — Не давай им спуску, подумал он, иначе ничего не выйдет. Подавляй их! Подавляй! И продолжал, стараясь подбирать слова пожестче и поязвительнее: — Начнем с мотива. Мотив — по-своему, самый трудный этап следствия. Возможность и средства — понятия объективные и легко подтверждаются фактами. Мотив же — понятие субъективное. Он может быть известен окружающим — например, месть за публичное оскорбление, а может быть и совершенно неизвестен: скажем, иррациональная ненависть, которую сдержанный человек никому не открывает.

Итак, почти все вы в беседах со мной заявили, что считаете виновной Глэдию Дельмар. Других подозрений ни у кого не было. Имелся ли у Глэдии мотив? Доктор Либич назвал его. Он сказал, что Глэдия часто ссорилась с мужем, и Глэдия сама призналась мне, что это правда. Бешенство, вызванное ссорой, безусловно может толкнуть человека на убийство. Прекрасно. Но вопрос в том, только ли у одной Глэдии был мотив? Например, доктор Либич…

Роботехник так и подскочил, потом ткнул в Бейли пальцем.

— Поосторожнее, землянин.

— Я только теоретизирую, — холодно сказал Бейли. — Вы, доктор Либич, работали с доктором Дельмаром над новыми моделями роботов. Вы лучший специалист по роботехнике на Солярии. Вы сами так сказали, и я вам верю.

Либич улыбнулся, не скрывая своего снисхождения.

— Но я слышал, — продолжал Бейли, — что доктор Дельмар собирался порвать с вами из-за некоторых ваших поступков, которых не одобрял.

— Это ложь! Ложь!

— Кто знает? А если правда? Чем не мотив — избавиться от него, пока он не нанес вам публичного оскорбления? Мне кажется, вам нелегко было бы перенести подобное. Теперь вы, госпожа Канторо, — быстро продолжил Бейли, не дав Либичу возразить. — Смерть доктора Дельмара сделала вас ведущим фето- инженером, вы получили ответственную должность.

— Праведное небо, да мы ведь уже обсуждали это! — сердито крикнула Клорисса.

— Знаю, но тем не менее ваш мотив тоже следует принять во внимание. Что касается доктора Квемота, он постоянно играл с доктором Дельмаром в шахматы. Может быть, его злили слишком частые проигрыши.

— Проигрыш в шахматы вряд ли может служить мотивом для убийства, инспектор, — спокойно заметил социолог.

— Зависит от того, насколько серьёзно вы относитесь к игре. Мотив, который для убийцы заслоняет весь мир, другим может показаться совершенно незначительным. Впрочем, дело не в том. Я лишь старался показать вам, что одного мотива недостаточно. Мотив мог быть у любого — особенно для убийства такого человека, как доктор Дельмар.