Айзек Азимов - Стальные пещеры

— Я постараюсь справиться со своими трудностями, Глэдия. И, пожалуйста, не считайте себя виноватой. Возможно, мистер Бейли сумеет помочь нам обоим.

Бейли только стиснул зубы, услышав это, а потом сказал угрюмо:

— Я понятия не имел, Глэдия, что вы каким-то образом причастны к случившемуся.

— Как будто могло быть иначе! — сказала она со вздохом.

— Вы владеете… владели Джендером Пэнеллом?

— Ну, не совсем. Доктор Фастольф мне его одолжил.

— Вы были с ним, когда он… — Бейли замялся, ища слова.

— Когда он умер? Можно, мы будем говорить «умер»? Нет, не была. И сразу скажу вам, что в то время в доме никого не было. Только я. Я обычно бываю одна. Почти всегда. Привычка, воспитанная на Солярии, вы ведь не забыли? Конечно, это чисто добровольно. И вы сейчас здесь оба, и я ничего против не имею… почти.

— И вы точно были совсем одна, когда Джендер умер? Ошибки тут нет?

— Я ведь уже сказала, — с легким раздражением ответила Глэдия. — Извините, Элайдж. Я знаю, вам надо, чтобы всё повторялось по нескольку раз. Да, я была одна. Честное слово.

— Но ведь в доме были роботы?

— Да, конечно. Я подразумеваю, что со мной не было других людей.

— Сколько у вас роботов, Глэдия? Не считая Джендера?

Глэдия помолчала, словно считая про себя. Потом сказала:

— Двадцать. Пять в доме и пятнадцать на участке. Кроме того, роботы свободно расхаживают между моим домом и домом доктора Фастольфа, а из-за их быстроты не всегда успеваешь разглядеть, мой он или его.

— А-а! — сказал Бейли. — Поскольку у доктора Фастольфа пятьдесят семь роботов, то, если их объединить, получается в целом семьдесят семь роботов. А есть ли поблизости ещё дома, так что роботы оттуда могут оказаться среди ваших?

— Других домов, расположенных достаточно близко, здесь нет. Да и вообще такое смешение роботов обычно не допускается. Мы с Глэдией особый случай — она не уроженка Авроры, а я взял на себя… э… определённую ответственность за неё.

— Но даже и так их семьдесят семь.

— Да, — сказал Фастольф. — Но почему вы придаёте этому значение?

— А потому, — ответил Бейли, — что это подразумевает семьдесят семь движущихся объектов, более или менее сходных с человеческими фигурами. Вы привыкли замечать их уголком глаза и не обращать на них особого внимания. А потому, Глэдия, если бы какой-то человек пробрался в дом с какой бы то ни было целью, вы могли бы его и не заметить. Просто ещё один движущийся объект, сходный с человеческой фигурой, не привлекающей вашего внимания.

Фастольф добродушно усмехнулся, а Глэдия покачала головой с полной серьёзностью.

— Элайдж, — сказала она, — сразу видно, что вы землянин. Неужели вы воображаете, что человек, пусть даже доктор Фастольф, мог бы подойти к моему дому и мои роботы не доложили бы мне об этом? Я могла бы не заметить движущуюся фигуру, принять её за робота, но ни один робот такой ошибки не совершил бы. Вот сейчас я вышла к вам навстречу, но потому лишь, что мои роботы предупредили меня о вашем приближении. Нет, нет, когда Джендер умер, в доме ни одного человека не было.

— Кроме вас?

— Кроме меня. Так же, как никого, кроме меня, не было в доме, когда был убит мой муж.

— Это совсем другое дело, Глэдия, — мягко вмешался Фастольф. — Ваш муж был убит тупым орудием. Убийца должен был оказаться рядом с ним, и, если, кроме вас, других людей в доме не было, положение становилось серьёзным. Но Джендера вывели из строя хитроумной словесной программой. Физическое присутствие того, кто это сделал, не требовалось. То, что вы были в доме одна, ровно ничего не значит, тем более что вы понятия не имеете о том, как заблокировать сознание человекоподобного робота.

Они посмотрели на Бейли — Фастольф с легкой усмешкой, а Глэдия печально. (Бейли рассердило, что Фастольф, чьё будущее выглядело не более светлым, чем его собственное, тем не менее не утратил юмора. «Ну над чем он смеется, точно идиот!» — подумал Бейли зло.)

— Незнание, — медленно сказал Бейли, — ещё не доказательство. Человек может не знать дороги куда-то, пойти наугад и всё-таки прийти на место. Или в разговоре с Джендером случайно вызвать заморозку.

— И какова вероятность? — спросил Фастольф.

— Вы специалист, доктор Фастольф, и, наверное, объясните, что она очень мала.

— Невероятно мала. Человек может не знать дороги куда-то, но, если добраться туда можно лишь по канатам, натянутым зигзагами, какова вероятность, что он доберётся туда с завязанными глазами, шагая наугад?

Руки Глэдии словно вспорхнули, она крепко сжала кулачки и положила их на колени.

— Случайно или нет, это сделала не я! Когда это произошло, меня с ним не было. Не было! Я разговаривала с ним утром. Он был такой же, как всегда, абсолютно нормальный. А через несколько часов я его позвала, он не пришёл. Я пошла посмотреть, а он стоял на своем обычном месте, такой же, как всегда. Но только он не прореагировал на меня. Совсем. И теперь не реагирует ни на что и ни на кого.

— А не могло ли, — спросил Бейли, — что-то сказанное вами мимоходом вызвать заморозку, когда вы уже ушли? Через час, например.

Фастольф резко его перебил:

— Абсолютно исключено, мистер Бейли. Если заморозка происходит, то мгновенно. Пожалуйста, не допрашивайте Глэдию в такой манере. Она не способна вызвать заморозку сознательно, и немыслимо, чтобы она вызвала её случайно.

— Но ведь немыслимо, чтобы её вызвал случайный позитронный дрейф, хотя, по-вашему, причина всё-таки он?

— Но не в такой степени.

— Обе возможности крайне маловероятны? Какие могут быть различия в немыслимости?

— Очень большие. Я оценил бы вероятность умственной заморозки из-за позитронного дрейфа как один к десяти в двенадцатой степени, а из-за непреднамеренного создания всех необходимых условий — как один к десяти в сотой степени. Оценка, естественно, очень примерная, но соотношение достаточно точное. Различие больше, чем между одним электроном и всей Вселенной, и оно в пользу позитронного дрейфа.

Некоторое время царило молчание. Потом Бейли сказал:

— Доктор Фастольф, вы упомянули, что торопитесь.

— Я и так уже очень задержался.

— Так не уйти ли вам?

Фастольф привстал было, но потом сказал:

— А что?

— Я хочу поговорить с Глэдией наедине.

— Допрашивать её?

— Я должен расспросить её без вашего вмешательства. Наше положение слишком серьёзно, чтобы считаться с правилами вежливости.

— Милый доктор, я не боюсь мистера Бейли, — вмешалась Глэдия. И добавила тоскливо: — Мои роботы защитят меня, если его невежливость перейдёт границы.

Фастольф улыбнулся.

— Ну хорошо, Глэдия. — Он встал и протянул руку. Она слегка её пожала. Он добавил: — Я хотел бы, чтобы Жискар остался здесь для общей защиты и, если разрешите, Дэниел пока останется в соседней комнате. Не одолжите ли мне какого-нибудь вашего робота, чтобы он проводил меня домой?