Джон Робертс - Дикая орда

Кочевник залился смехом и не заметил, как Конан подтянул ноги к груди, откатываясь назад. Потом перекатился вперед, резко распрямил ноги и изо всех сил ударил гирканийца в живот. Тот с присвистом охнул и, перекувырнувшись, покатился по земле, сшибая все на своем пути. Степняки только хохотали над незадачей своего приятеля, убирая с его пути свою снедь.

Гирканиец с трудом поднялся на четвереньки, хрипло дыша и схватившись за живот. Он бросил на Конана дикий, бешеный взгляд. Отдышавшись, кочевник выпрямился и заковылял к Конану, на ходу доставая зловещего вида кривой нож.

- Из тебя и раба-то стоящего не выйдет, - ухмыляясь, произнес он. - А может, с тебя шкуру снять? Мне как раз нужны уздечка и седло.

Конан посмотрел гирканийцу прямо в глаза:

- А ты перережь веревки, тогда посмотрим, кто кого. Горная жаба будет попроворнее тебя!

- Веревки перерезать? - искренне изумился гирканиец. - Да какой же дурак будет давать преимущество тому, кого хочет убить?

- Видно, правду говорят - у гирканийцев ни чести, ни мужества, что уж с ними говорить! - отозвался Конан. Он копил силы для нового прыжка. По крайней мере успеет перегрызть глотку этому дикарю, прежде чем подоспеют остальные.

- Убери нож, Торгут, - послышался чей-то голос.

Гирканиец отступил на шаг и тотчас спрятал клинок в ножны. Конан скосил глаза на сидящих у огня, чтобы посмотреть, кто остановил разгневанного бандита. Это был явно человек, привыкший, чтобы ему беспрекословно повиновались. Мужчина с черными усами и жидкой бородкой поднялся с места и подошел к киммерийцу. На вид он мало отличался от остальных степняков, но Конан заметил, как блестят его золотые кольца и браслеты. Войлочный плащ кочевника украшал орнамент с изображением каких-то сказочных чудовищ. Должно быть, он из младших командиров своего клана, а в этой шайке - главный. Он без опаски присел на корточки перед Конаном. Два раза один и тот же прием не сработает.

- Откуда ты, раб?

Конан с вызовом глянул на гирканийца:

- Что-то я не вижу здесь рабов. Ты к кому обращаешься - к этим бабуинам у костра или к тому простофиле с больным брюхом, что прячется у тебя за спиной?

Командир нетерпеливо оборвал его:

- Парень, не надо показывать свой норов. Мы им уже полюбовались. Не испытывай мое терпение. Так откуда ты?

- Из Киммерии, - поворчал Конан. Он уже показал степнякам, на что способен. Теперь они могут его убить, но пытаться унизить больше не посмеют.

- Никогда не слыхал, - удивился вождь, - твое оружие и доспехи из Вендии и Турана или с пограничных холмов.

Конан взглянул на груду доспехов у костра, рядом с тем местом, где только что сидел черноусый командир.

- А вы откуда - из Кхитая или Иранистана?

- Слушай внимательно, - голубые глаза степняка пристально смотрели на Конана, - мы гирканийцы. Мы - воины из славной орды ашкузов. Идем навстречу верховному вождю Бартатуе. Он собирает кланы и малые отряды для похода, которого свет еще не видел. Бартатуя разослал приказы: всем, кто придет для похода, привести с собой пленников из низших народов. Уж не знаю зачем. Может, он дарует им жизнь - тогда и ты выживешь. Но если будешь вести себя так, как сегодня, - точно не выживешь.

Конан пожал плечами и сказал, как будто делая одолжение:

- Ну хорошо, я пойду с вами. Я воин, это мое ремесло. Может, ваш Бартатуя найдет мне применение получше, чем рабский труд.

Гирканийцы разразились резким, пронзительным смехом.

- Ты держишься в седле хуже десятилетнего ребенка, - проговорил тот, кому досталось от Конана. - А стреляешь и того хуже.

Конан чуть не зарычал от обиды, вспомнив, как легко эти разбойники догнали и пленили его.

- Если б мы схватились на мечах, я изрубил бы вас на корм шакалам, процедил он. - Есть и другие приемы боя, кроме стрельбы из лука в конном строго.

- Нам эти глупости ни к чему, - ответил степняк, - мы это уже проходили. Против нас выступали целые армии городских псов. Они строились прямыми рядами или колоннами и пытались подобраться поближе, чтобы достать нас копьями и мечами. Мы только смеялись им в лицо и стреляли, а потом подходили, чтобы вынуть стрелы из мертвых тел.

- Но если вы такие могучие и непобедимые, отчего вы до сих пор не завоевали весь мир?

Кочевник пожал плечами:

- Зачем нам мир? У нас есть безбрежная степь и Предвечное Небо, - Он молитвенно сложил руки, и все остальные кочевники последовали его примеру, Конан понял, что командир только что назвал имя их божества.

- Города? - продолжал черноусый. - Их хорошо грабить. Какая еще от них польза? Мы - свободные люди. Что нам за радость собирать налоги или дни напролет следить за селянами, погоняющими волов, чтобы не дать им обвести нас вокруг пальца? - Он скривился от отвращения. - Ни за что! В страхе и ужасе держат наши непобедимые орды князей мира. Брать с них дань - наше исконное право. Они дают нам золото, шелка, благовония, а мы до них охочи. И это правильно, что презренные городские крысы трудятся, чтобы дать нам все это. Потому что хозяева мира - мы!

Остальные гирканийцы встретили слова командира одобрительным гулом.

- Дайте мне коня, - прервал восторги степняков Конан, - луна не успеет смениться, как я стану лучшим наездником, чем любой из вас. Дайте мне ваш лук, и я за то же время заткну за пояс любого гирканийца. Нет такого воинского искусства, которым бы я не овладел. Не придумали еще!

Кочевник поднялся и холодно глянул на киммерийца:

- Мы прибудем к Бартатуе через несколько дней. У тебя будет время показать свои способности. Как тебя зовут, чужестранец?

- Конан.

- Знай, что я - Бория из клана Голубого Оленя племени ашкузов. Я полусотник, и в пути я тебя испытаю. Если все, что ты здесь наболтал, не пустые слова, я узнаю это прежде, чем мы прибудем к Бартатуе. Я с удовольствием замолвлю за тебя словечко. А уж там - как каган решит, так и будет.

- Глупости, - фыркнул тот, кого называли Торгутом, - какой толк великому Бартатуе от этой городской обезьяны и свиноеда? - Степняк бранился, стараясь при этом держаться подальше от ног Конана.

- Не твоего ума дело, Торгут, - отрезал Бория, - помыслы великого кагана недоступны простому всаднику. Уж не вздумал ли ты оспаривать мое решение?

Торгут коснулся лба тыльной стороной ладони:

- Я не хотел проявить непочтительность, командир. - Он взглянул на Конана с неприкрытой ненавистью.

- Смотри у меня! - Бория повернулся к воинам, сидевшим у огня: - Дайте пленнику сушеного мяса из его седельной сумки.

Затем он вновь обратился к киммерийцу:

- Мы выходим завтра на рассвете. Путь предстоит нелегкий. Ты его, может, и не переживешь. Мне дела нет. Когда мы вернемся в лагерь, я буду знать о тебе больше.

Командир гирканийцев отошел, и один из воинов, от плеч до колен покрытый татуировкой всевозможных страшилищ, бросил Конану несколько полосок сушеного мяса. Киммерийцу пришлось потянуться и ухватить мясо зубами. Бория назвал его пленником, а не рабом. Может, это и добрый знак... Конан отбросил прочь досужие вымыслы и с жадностью принялся рвать жесткое мясо.