Джон Робертс - Дикая орда

Мужчина был облачен в обычную одежду степного кочевника, хотя сейчас, из-за летней жары, он снял с себя все, кроме широких штанов и высоких мягких сапог. За поясом у него торчал кинжал. Пика, лук и меч - приторочены к седлу. Для гирканийского воина все равно, сам он несет оружие или его конь.

Женщина с головы до лодыжек укутана в сплошное черное порывало, в котором была лишь пара отверстий для рук и узкая прорезь для глаз. Но и эту небольшую прорезь прикрывала тонкая сетка, так что лица вообще не разглядеть. Башмаки и перчатки скрывали то, что не было упрятано под покрывалом.

Приближаясь к городу, всадники проехали мимо загонов, где содержались верблюды, лошади и быки прибывающих караванов. Ближе к воротам раскинулись лагеря самих караванщиков, которые либо прибыли уже после закрытия городских ворот, либо просто предпочли переночевать за стенами города. Вокруг дымных костров звучали языки разных народов: караванщики в вечерней прохладе беседовали и рассказывали истории, то и дело обмахиваясь веточками от ночных насекомых. Женщина спешилась и протянула поводья Баязету.

- Я вернусь за час до рассвета. Возьми коней и отведи их попить воды и пощипать травки. И смотри не налакайся - слабость степняков к горячительным напиткам вошла в легенду.

- Как прикажешь, госпожа.

Баязет увел лошадей, а женщина побрела вдоль костров. Караванщики не обращали на нее ни малейшего внимания, словно она была невидимой. Женщина под покрывалом - просто собственность какого-то мужчины, ничего более.

Между кострами расхаживали и другие женщины, а также мальчики, да и взрослые мужчины, явно пришедшие не с караванами. Женщины по большей части были без покрывал и промышляли торговлей. Торговали всем на свете: едой, вином, безделушками, а иногда и собой. Были здесь гадалки, писцы, музыканты, скоморохи, и все они наперебой предлагали утомленным караванщикам товары и развлечения, а также некоторые услуги, запрещенные в стенах города.

Женщина двинулась к истоку этой красочной реки, а именно к небольшой, размером с обычную дверь, калитке, прорезанной в огромных деревянных городских воротах. Под маленьким фонарем сидел, опираясь на копье, одинокий страж. Он пропускал в город всякого, кто показывал ему свинцовую печать с особой отметкой. Женщина под покрывалом подошла к воину, как только поблизости не оказалось свидетелей.

Страж обратился к ней, не скрывая любопытства:

- Могу ли я помочь тебе, госпожа?

- Мне нужно войти в город, - ответила она.

- У тебя есть пропуск?

В руке у женщины появился пропуск, открывающий любые врата: в свете фонаря блеснуло золото. Стражник быстро осмотрелся по сторонам, удостоверившись, что рядом никого нет. Золотой исчез у воина в кошельке. Резкий кивок головы указал на город. Женщина шагнула в ворота и растворилась в темноте.

Хондемир стоял на своем высоком балконе, изучая звезды. На мраморных перилах было установлено замысловатое устройство из хрусталя и бронзы.

Маг пристально смотрел в длинную, обращенную к небу трубу, настраивая прибор тонкими, гибкими пальцами. Наконец он выпрямился и перешел к столу, где окунул перо в чернильницу и отметил на тонком пергаменте точный день и час, когда кровавая планета войдет в Дом Змея.

Тут его внимание привлек какой-то звук, донесшийся снаружи, и чародей выглянул на улицу, перегнувшись через перила. Здесь, в самой богатой части города, где жил Хондемир, редко разгуливали по ночам. В свете фонарей, которые свисали с шестов через каждые несколько шагов, он увидел фигуру, закутанную в плащ и приближающуюся к воротам его дома. Хондемир узнал ночного путника по уверенной легкой поступи. Чародей дернул за шнурок звонка, и сразу же появился слуга.

- Там, за воротами, госпожа. Впусти ее и сразу же проводи сюда. Потом принеси вино и что-нибудь закусить.

Слуга отвесил глубокий поклон и удалился. Спустя несколько минут в дверь постучали.

- Входи!

Слуга с поклоном впустил женщину и ушел. Как только дверь закрылась, женщина дернула за кайму своего покрывала и скинула его, распустив по обнаженным плечам гриву густых черных волос.

- Я думала, задохнусь в этой штуке, - сказала она. - Приветствую тебя, Хондемир.

- Приветствую тебя, Лакшми, - ответил маг.

Женщина чертами лица была похожа на северную вендийку из высших каст. Ее фигура, несмотря на малый рост, таила в себе ту сладострастную грацию, которой пронизаны храмовые скульптуры загадочной Вендии. Когда покрывало скользнуло на пол, стало видно, что на Лакшми ничего нет, кроме узкой шелковой набедренной повязки и сапог до колен. Красота молодой женщины была ослепительна, но особенно поражала совершенная, с оттенком слоновой кости белизна кожи, постоянно и тщательно защищаемой от солнца и ветра и смягчаемой душистыми маслами.

- У меня мало времени, - проговорила Лакшми, стягивая перчатки. Великая орда Бартатуи выходит в ближайшее время, до новолуния.

- Я это уже знаю, - важно заметил Хондемир. - Все предсказали звезды. А также духи, с которыми я беседую.

Прекрасные глаза вендийки взглянули на мага с нескрываемым цинизмом.

- Вы, волшебники, всегда пытаетесь представить все так, как будто вам открыто далекое будущее. Но я бы побилась об заклад, что от твоих шпионов из плоти и крови больше толку, чем от духов. А иначе зачем тебе я?

Уголки тонких губ Хондемира дрогнули в еле заметной улыбке.

- Видишь ли, мои посланцы приносят некоторую пользу, подтверждая то, что мне уже известно. А тебе ведь можно найти и другое применение... - Он сделал шаг вперед и обнял ее.

Лакшми положила руку чародею на грудь и насмешливо взглянула на него:

- А разве твои мудрейшие наставники не учили тебя, что если ты будешь потакать похоти, то сильно истощишь волшебные силы?

- Говорили, - ответил он, - это один из немногих предметов, в которых они плохо разбираются. - Тут колдун отпустил женщину: скрип осторожно открываемой двери оповестил о появлении слуги. Лакшми спряталась за дверную створку; слуга поставил на низкий столик поднос с корзиной и вышел.

Вендийка взяла кубок, протянутый Хондемиром, и медленно обошла комнату, любуясь обстановкой. Она не стеснялась своей наготы - совсем как младенец.

- Хорошо снова оказаться в приличном месте, - промурлыкала ока. - У гирканийцев совсем нет вкуса к роскошной жизни. Все, что им нужно, - хорошие кони и вино в непомерных количествах. - Лакшми потрогала шкатулку из душистого сандалового дерева, выложенную изнутри мамонтовой костью.

- Некоторые из них, - заметил Хондемир, - знают толк в прекрасных женщинах.

Она пожала гладкими плечами, и ее алебастровые груди соблазнительно качнулись.

- Женщины для них только боевые трофеи. Бартатуя ценит меня лишь потому, что силой отобрал у Кухлага, своего злейшего врага. Когда его люди смотрят на меня, они вспоминают, что великий Бартатуя собственными руками убил Кухлага и захватил его женщину. - Она собрала в горсть вышитую занавеску и поднесла ее к лицу, вдыхая аромат пропитавших ее благовоний. Потом она принялась наматывать на себя ткань. - Ты не представляешь, что это значит - жить среди убогих шатров и обходиться без самых простых радостей жизни. - Она уронила портьеру и, подойдя к подносу, выбрала жареное мясо на вертеле, щедро приправленное пряностями и обернутое виноградными листьями.