Максим Ленин - Черное и белое

— Какую мышь?

— На Той стороне, ты ее ловил для экспериментов.

— Ну, помню, хитрая тварь, еле поймал!

— Не о том речь, на каком-то этапе, она была в двух мирах одновременно!

— И что ты хочешь этим сказать?

— Якорь! Эврика!!! Якорь, вот, что нам нужно!

— Давай попробуем, что нам для этого понадобится?

— Два куска веревки. Привяжем спереди и сзади машины. Потом, я иду, как та мышь, с веревкой за врата. Ты, Гамлет едешь за мной, а за тобой волочится длинная веревка… Проехав за врата, отцепим заднюю веревку. Она останется в нашем мире, а и мы, и машина в Том. — Сказано, сделано! Ни хрена не получилось!

— Давай думать! — Заехали снова, на этот раз по-хитрому, я зашел во врата, Гамлет бросил мне веревку, привязанную к «Дефендеру» спереди, затем он, сел за руль и пересек линию врат. Проехав пару метров, вышел и отвязал веревку от форкопа. В тот же миг, Гамлет исчез, вместе с веревкой. Я подпрыгнул, тоже вместе с веревкой. Гамлет появился, без веревки. Я подпрыгнул, без веревки, зато выкинув вверх сжатую в кулак руку и заорал: — Йесссс!!! -

Настроение у нас было приподнятое, будто мы уже превратили в звонкую монету добытые рубины. На этой волне, установка радио-маячка и рытье указующих знаков, проскочили легко и быстро. Путь наш лежал к залежам Тундуру. Объехав дальним путем приснопамятную маньятту, мы лихо пылили по довольно ровной в этих местах саванне. Приближаясь к границе с Мозамбиком, местность начала становиться все более холмистой, и скорость передвижения пришлось изрядно поубавить. Вот попалась первая речушка, на вид довольно мелкая. Надувать камеры и собирать плот, глядя на нее, желания не возникало. Остановившись на берегу, Гамлет покинул салон нашего транспортного средства и с помощью шеста, из припасенных в городе, отправился промерять глубины водоема. Вода доходила ему максимум до пояса, в самом глубоком месте. Но мы решили не рисковать, в тупую загоняя джип на этот брод. Хотя воздухозаборник двигателя, и был вынесен к самой крыше «Дефендера», оставались еще неровности дна, как факторы могущие привести к неожиданным неприятностям. Так, что, взяв трос с крюком от лебедки, установленной на бампере внедорожника, Гамлет форсировал водную преграду, и обмотал его, вокруг самого мощного деревца произраставшего на том берегу. Но, о боже, как он не хотел этого делать! Он хотел, чтобы этим занялся я. Наивный туземец! Объяснив ему, что если один из нас уже промок, вовсе необязательно восстанавливать историческую справедливость, путем «замачивания» второго члена команды. Я наотрез отказался от водных процедур.

Джип медленно, но верно, пополз к противоположному берегу. Расположившись на груде багажа принайтованного к багажнику, я с автоматом в руках обозревал окрестности на предмет всех, и всяческих помех нашей переправе. Автоматы модели АК-74, китайского производства, а так же боеприпасы к ним по моему настоянию добыл Гамлет. Они были абсолютно нелегальны и изрядно по-юзанны. С начала Мамба, ни в какую не соглашался, на такое противоправное действие, как приобретение боевого оружия на черном рынке. Он хотел обойтись охотничьим гладкостволом, мотивируя это тем, что два «Вепря» это солидная огневая мощь — Вон, как ты прошлый раз, всех из одного перестрелял! — Я убеждал его, что все армии мира, имеют на вооружении автоматическое нарезное оружие, и это не просто так. Гладкоствольные ружья, имеют слишком малую дистанцию поражения и эффективного огня. Что в ближний бой лучше не вступать, он полон неожиданностей, как улица! Словом еле уговорил. Одно плохо, так и не успели установить на оружие оптику.

Не увидев во время переправы ни одного крокодила, я поинтересовался у Гамлета, о причинах столь необычного, на мой взгляд, явления. — Ничего странного, это горная речка, пока. Вот ниже по течению, на равнине их будет предостаточно! -

Через пяток верст, которые мы преодолели в среднем темпе, решили остановиться на ночевку. Разведя костер, теперь то уж точно, из привезенных с собой дров, мы, поев сушеных макарон, попивали чаек, и вели неспешный разговор на общемировые темы. — Анатольич, — вопрошал меня Гамлет, — а вот почему, ты свои власти не захотел в известность о нашей находке ставить? Не, я, конечно, помню, что «их и так неплохо кормят». Но мне интересна, более развернутая версия, твоего, отношения к проблеме государства. Ведь вы русские, вроде бы сильно патриотичны.

— Не скажи, наш патриотизм проистекал из потерявшейся в глубине веков национальной идеи. Давным-давно, в тринадцатом-четырнадцатом веках, у нашего народа под воздействием наступления Татаро-монгольского ига, обусловленного феодальной раздробленностью, появилась идея-фикс: «Один Бог на небе, — один царь на земле». Централизация власти была насущной необходимостью, для противостояния многократно превосходящим организованностью и дисциплиной захватчикам. Так как движущей силой всякого общественно-политического явления, согласно Марксистско-Ленинской теории, является народ, то идея эта произрастала из самого сердца русского крестьянства, составляющего, даже по сию пору костяк нашего народа. И так глубоко запала, эта идея в таинственную русскую душу, что даже когда самодержавие изжило себя, и было ниспровергнуто восставшим пролетариатом, при поддержке трудового крестьянства, наш народ все равно, в глубине своей души лелеял принцип «… один царь на земле». Таким образом, оказавшиеся у власти Генеральные Секретари, пользовались искренней любовью несознательных, а потому легко подверженных пропаганде народных масс. Это по поводу патриотизма.

— Но это же бред!

— По форме, да. Но не по содержанию. С давних пор степные воины, угоняли русский народ, в полон. И так тяжела была участь рабов в басурманских странах, что русские люди, убегая из рабства, возвращались на Родину, к угнетающим их боярам и помещикам. Русские купцы, приезжая на чужбину, по возможности выкупали своих соплеменников из рабских бараков. Но не следует думать, что люди получали свободу. Они возвращались к своим прежним хозяевам. Жизнь на Родине, тоже была тяжела, о чем свидетельствуют многочисленные крестьянские восстания. Но все же, это было несравненно лучше заморского рабства. Поэтому царь, объединивший народ под своей рукой, и защитивший его от кровавых набегов, пользовался искренней любовью. А почему делиться не хочу, так это еще очевидней, и не имеет под собой национальных корней. Вот скажи, мне Масака, чем отличается, вождь масаев, от простого масая?

— Ну, он может отдавать другим приказы.

— Хорошо, а почему ты сам хотел стать в той деревне вождем, а не простым пастухом, или скажем охотником?

— Так, у вождя лучшая еда, лучшие бабы и живет он в лучшей хижине!