Ц. Цыбиков - Слишком много колдунов

— Как я в него попал! — орал Жак, не слушая эвакуатора. — Его же собственной туфлёй, прямо в лоб!

— Здорово было, — заключил Аслан. — Когда там у тебя следующий доклад?

— Извините, пожалуйста, — услышал Питер надменный женский голос, обернулся.

— О! — сказал он. — Здравствуйте, мадемуазель Прелати. Привет, Майя.

Мадемуазель Прелати кивнула ему и Аслану с достоинством. Майя с радостным визгом обняла «дядечку эвакуатора».

— Я по объявлению. Если не ошибаюсь, это вам нужна горничная?

— Горничная — это для меня, — медленно, с акцентом, но чётко и разборчиво произнёсла Нони по-французски. — Нони Горовиц, актриса. Очень приятно. А ты Майя?

— Мадемуазель Прелати, — надменно сказала пожилая женщина. — Майя, поздоровайся с мадемуазель Нони.

— Здрасьте, — сморщив нос, сказала девочка.

— Я не подавал никакого объявления, — сказал Жак, внимательно глядя на Прелати.

— Я вас видела позавчера, вы ходили к газетчикам, — ответила та хладнокровно. — Служащий рассказал мне, что вам нужно. А сейчас я увидела вас и решила уточнить.

— Вам рассказал служащий? — с недоверием произнёс Жак.

— Он занял у меня денег, — пояснила мадемуазель Прелати. — И в качестве оплаты предложил помогать мне информацией. То есть наоборот, сначала предложил, потом занял.

Жак открыл рот, но не нашёлся что сказать и посмотрел на Питера. Питер скучно пожал плечами.

— Знаете что я понял? — спросил Аслан. Он держал Майю на руках. — У меня будет куча детей!

— И куча жён, — покосившись на него, заметил Питер сардонически. Его мысли всё больше занимало его будущее, а точнее — последствия сегодняшнего веселья, и он мрачнел с каждой секундой.

— Нет, — ответил Аслан. — Я чту обычаи и законы моей страны. Таков наш маликитский масхаб.

— А! — сказал Жак. — Ну конечно. Именно маликитский, и именно этот… как ты сказал?

— Так вам нужна горничная? — терпеливо спросила мадемуазель Прелати. — Документы у меня с собой.

Нони радостно зааплодировала, а Питер понял, что мадемуазель Прелати сказала всё это по-английски. Он посмотрел на Жака, куратор развел руками.

— Масхаб, — сказал королевский эвакуатор. — Трёх жён мне будет вполне достаточно.

— Господин лейтенант!

Питер обернулся и увидел молодого парня в эвакуаторской форме. Парень сжимал в руках пакет, перехваченный красной лентой и чёрной печатью.

— Господин лейтенант, это срочно.

Аслан поставил Майю на землю, выдернул у посыльного пакет, разорвал его. Секунду читал его, затем коротко кивнул Нони и почти бегом удалился с площади.

Жак тихонько произнёс: «Эге-ге» и, свистнув газетчика, купил сразу пачку.

В «Утреннем комаре» он обнаружил то, что нужно.

— «Дело против Шарля Фуке», — прочёл он вслух.

Аслан хорохорился.

— Да кто он, собственно, такой. Обычный отставной военный. Человек как человек. Обычного человека можно арестовать. Даже нужно! Для его же пользы.

— Святые небеса, за что? — воскликнул Жак, но как-то без воодушевления. Он был занят: его серый с голубым выходной костюм висел на деревянной распорке, а сам он тщательно и аккуратно вшивал под ворот очередную петличку. На левом глазу у него был портновский монокль, чтобы точнее работать иголкой. Монокль ему мешал.

— Незаконное проникновение в опочивальню принцессы — раз.

— Раз, — согласился Жак, не очень внимательно.

— Сопротивление при аресте — два.

— Так он же сбежал, — заметил Жак. — Сопротивление при несостоявшемся аресте?

— Оскорбление лорда-протектора при исполнении им своих служебных обязанностей. — Аслан его не слушал. — Три.

— То есть служебные обязанности сира Оливера — лично следить за личной жизнью её несовершеннолетнего высочества?

— Не занимайся козомистикой, — предложил ему Аслан. — Он опекун.

— Казуистикой, — поправил Жак. Он прищурил один глаз, целя концом нитки в игольное ушко.

— Всё равно.

— Нет, не всё равно. Откуда уверенность, что именно Шарль Фуке тот человек, что был ночью во дворце?

— Его опознал лорд-протектор и гвардейцы охраны.

— Ну допустим. Но ты забыл про препятствия.

— Не вижу никаких препятствий, — высокомерно ответил Аслан, неуклюже обмахиваясь планшетом.

— Препятствий как минимум три, — рассеянно сказал Жак после продолжительной паузы. Ему удалось вдеть нить, и сейчас он прикидывал в уме нужную длину. — Во-первых, он самый вероятный будущий король, точнее, принц-консорт. Твой, между прочим, сюзерен.

— Никакой он не сюзерен, — упрямо сказал Аслан. — И не факт, что будет.

Жак его не слушал.

— Во-вторых, ваша служба не имеет права производить аресты.

— А кто сказал, что именно мы будем производить аресты?

— Не перебивай меня. Так вот, ваше дело — утилизация чудовищ и эвакуация людей. Это я ещё молчу о том, что, извини меня, ты лейтенант всего-то второй месяц как. У тебя…

Аслан с непроницаемым лицом, не отрывая взгляда от затылка своего друга, вытащил из своего планшета вскрытый пакет с красной лентой и небрежным, но очень ловким жестом кинул его на гладильный столик рядом с Жаком, оборвав его обидную речь.

— Чего это? — спросил Жак, даже не взглянув.

— А ты погляди, — предложил Аслан. Гордость и некое злодейское коварство звучали в его голосе.

— Да ты так скажи.

— Нет, ты погляди, — настаивал лейтенант королевской эвакуации. Жак поворотился, держа иголку с ниткой на весу, посмотрел на своего друга и соседа одним глазом поверх монокля, затем вернулся к своему занятию.

— Я потом погляжу, а пока закончу мысль.

— Хорошо. И какое же третье препятствие? — Судя по искреннему интересу, который проявил Аслан, он был немало задет тем, что Жак не захотел посмотреть содержимое пакета.

— Знаешь, третье препятствие, похоже, отсутствует.

— Ага! — торжествующе сказал эвакуатор.

Жак кротко продолжил:

— Но я бы не стал на твоём месте так радоваться. Ведь я полагал, что третьим препятствием для этой авантюры станет твой мозг. Или чей-нибудь, хотя бы один. На всю королевскую эвакуацию. Но у вас он, по всей видимости, отсутствует как явление.

Аслан аль-Джазия некоторое время смотрел на свободного финансиста, затем перегнулся вбок через кресло, пытаясь с места дотянуться до небольшой кочерги, стоящей у камина.

— Я могу объяснить, только есть ли нужда? — говорил Жак, не подозревая о нависшей над ним опасности. — Коли твой пер-цеп-тивный аппарат взял пожизненный профессиональный отпуск…

— У тебя есть три секунды, — сдавленным голосом сказал Аслан. Он наполовину перевалился через подлокотник и почти дотянулся до кочерги; его и без того смуглое лицо ещё больше потемнело от натуги. — А потом, да простит меня всевышний… Хватит с меня…