Ц. Цыбиков - Слишком много колдунов

— «Селёдка»?! — Питер вытаращил глаза. — Или всё-таки «Глоксиния»?

— «Сельдь», — сказал Аслан тихо.

Наступила тишина. Слышен был лишь легкий шелест парусов, совершающих движения в поисках солнца и ветра, да размеренное сиплое дыхание Грувенора, нетерпеливо оглядывающего участников северной экспедиции.

— Мне нравится, — сказал Жак наконец.

— Отличные названия, — отозвался Питер.

— Лучше и придумать нельзя.

— Цветок и рыба, прекрасно. Мы будем как рыцарский орден.

Аслан набычился и внезапно заорал:

— А ну, чего встали! Времени нет, вперёд грузиться!

— В «Фуксию» или в… эээ… «Селёдочку»? — с готовностью осведомился Жак.

Аслан молча показал на первые сани.

— В «Фуксию», Жак, — сказал Питер бархатно. — «Сельдь» — это вон те.

— Я подготовил самое ценное, — сказал Грувенор. — Контейнеры, там на них написано, что и сколько лежит внутри.

Аслан подошёл и молча пожал ему руку. Грувенор просто кивнул, но было ясно, что он рад, что его работу оценили. Тем временем Питер прочитал один из листков, прикреплённых сбоку ящика.

— «Возможное оружие»… Возможное?

— Здесь почти всё «возможное», месье Кафор, — слегка раздражённо сказал смотритель. — У нас не было ни времени, ни людей, чтобы изучить всё; слава богу, хоть собрать удалось в одном месте.

— Ясно.

— На всякий случай дам вам пару арбалетов. Они охотничьи, лёгкие, но других нет.

Они покатили контейнеры к саням. Питер удивился тому, как легко они двигаются, беззвучно и без сопротивления. Он заглянул вниз и увидел, что контейнеры просто висят в воздухе на высоте примерно в два пальца без какой-либо видимой поддержки. Где-то я уже это видел, сказал Питер себе, и закатил последний контейнер в грузовой отсек «Сельди».

— Мы что, поедем в санях прямо по улицам? — спросил Жак.

— А что, есть другие предложения? — спросил в ответ Аслан.

— А как вы раньше выезжали? Только на мобилях?

— Мы раньше не выезжали на санях из города.

— Ясно, — сказал Питер. — Ну что ж.

— Всё-таки хотелось бы менее фееричного исчезновения, — хмуро произнёс Жак. — Паруса эти…

— Это — второй по быстроте транспорт в мире, ну если считать чудовища транспортом, — терпеливо сказал Аслан. — Лошадям за нами не угнаться. Только мобили, да и то…. Если ты не высунешься из кабины и не станешь раскланиваться направо и налево, то никто и не узнает, что это был ты. Так — понятно?

— А меня точно не будет видно? — сказал финансист. — Кабина почти вся прозрачная.

Аслан зарычал, нащупал рукой ком ветоши и запустил им в друга. Жак исчез внутри «Фуксии». Грувенор задумчиво посмотрел туда и произнёс:

— Интересный у вас рабочий.

— Какой у нас план? — спросил Питер.

— Нам нужна мадемуазель Прелати с Майей, — сказал эвакуатор. — Для начала выясним всё, что они знают.

Питер кивнул и торжественно произнёс.

— Спасательно-карательную экспедицию прошу считать открытой. Будем беспощадно спасать Нони и карать всех, кто будет нам мешать.

В начале девятого утра на втором этаже дома на Буальдьё раздался грохот. Грубые голоса, лишь слегка приглушённые дверью и стенами, орали из подъезда:

— Открывай, красотка! Открывай, воровская подстилка, хуже будет!

И сразу за этим — гогот, страшный, радостный. Человек пять, не меньше. Дом, улица, весь район словно вымерли. Мадемуазель Прелати, очень бледная и очень спокойная, стояла у разбитого окна спальни Нони, прижимая к себе Майю одной рукой, а другой — свой дорожный сундучок. Девочка уже проснулась, и смотрела расширенными глазами в прихожую, где туда-сюда качались тени — стены тряслись так, что лампа ходила ходуном.

Будь ты проклята, Меффрэ.

— Открывай, сука!

Беспорядочный грохот прекратился на секунду, кто-то сказал «раз, два» — и дверь с громким треском влетела внутрь, а вслед за ней ввалились несколько человек в форме и с оружием, кое-как удержались на ногах. Быстро окинув одинаковыми водянистыми взглядами диспозицию, все рванулись в спальню.

Мадемуазель Прелати и Майя вздрогнули, как от удара, когда увидели легионеров в комнате.

— Где она? — сдавленно прошипел их главный, с одним шевроном на рукаве. — Где актриска?

Другой легионер, не дожидаясь ответа, ткнул штыком под кровать и пошарил там, затем с досады воткнул его в постель, и ещё раз, и ещё… Сержант легионеров вытянул саблю и подошёл к старухе и девочке; его лицо было будто полусонным, он смотрел пристально, не моргая, хотя утреннее солнце било ему прямо в глаза.

— Лучше скажи сразу, бабка, — сиплым голосом сказал он. — Тогда никто не будет мучиться. Да и девка твоя, глядишь, уцелеет. В некоторых местах.

Легионеры снова загоготали. Веселье не отменилось. Из прихожей подтянулись ещё двое, любопытно вытягивая шеи: не хотели ничего пропустить.

Мадемуазель Прелати сказала твёрдо и спокойно:

— Горите вы все в аду.

Сержант вздохнул.

— Ну, как хочешь.

И замахнулся коротко, от левого плеча. Таким ударом голову, конечно, не снести, но шею подрубить можно, и девку не заденешь, девка ещё нужна, ну раз актриска сбежала — а ребята ведь ждут, он обещал. Мадемуазель Прелати закрыла Майе глаза ладонью, а сама продолжала бесстрашно смотреть злодею прямо в лицо, поэтому то, что с ним случилось, запомнила очень хорошо, во всех деталях.

Это воспоминание стало, возможно, самым светлым в её жизни.

Прямо во лбу у сержанта появилась красная дырка, он дёрнул головой и повалился назад. В то же мгновение по правому уху мадемуазель ударил оглушительный выстрел. Питер Кэтфорд шагнул с улицы на подоконник, закинул дымящуюся винтовку за спину и одним длинным, плавным и очень быстрым движением вытянул саблю из ножен и ударил ею следующего легионера широко снизу вверх наискось, распрямляясь как пружина всем телом. У легионера лицо разошлось на две неравные части, он закричал, упал на колени, а Питер уже ткнул его и отшвырнул ногой, чтоб не мешался. Вслед за ним по спальне запрыгал Жак и сразу заколол ещё одного легионера. Оба погибших солдата удачи даже винтовки поднять не успели, но оставшиеся в живых были люди тёртые и сразу исчезли за дверью в прихожую, клацнули затворами и бах! — разлетелась дверца шкафа, бах! — от дверного косяка отскочили щепки. Легионеры стреляли пока наугад, наискосок из-за угла. Жак, пригнувшись, схватил мадемуазель Прелати за руку и потащил к окну. Старуха первую секунду сопротивлялась: хоть и второй этаж, но всё равно ведь высоко — и увидела, что сразу за подоконником стоит что-то очень большое, со спасительно открытым люком.

Бах! С весёлым звоном осыпалось зеркало в углу.

— Быстрее, — крикнул ей в ухо Жак, и Прелати решилась: подхватила Майю под мышки и буквально закинула её в люк, затем подхватила свой сундучок и как могла споро запрыгнула вслед за девочкой, больно проехав спиной и задом по твёрдым ступенькам. Следом влез Жак, а последним появился Питер, и то не весь, а лишь наполовину: он стоял на лесенке, высунувшись по пояс в люк, и, невнятно ругаясь, дергал рукоятку затвора винтовки.