Ц. Цыбиков - Слишком много колдунов

— И для этого вы прибыли? — брюзгливо спросил Фуке, хотя сердце его пело в предвкушении. — Сообщить, что вы ещё копаетесь?

— Мы нашли саркофаг актрисы, сир, — сказал Геркулес. — И полковник Цейтлих решил, что…

— Откуда ты знаешь, баран, что это саркофаг актрисы? — Фуке повысил голос. Геркулес вжался в пол, но не отступил.

— Сир, я видел его, когда был… когда служил в эвакуации.

— Ясно, — оборвал его Фуке и встал, отвернувшись от штурм-ефрейтора, чтоб тот не видел его довольной улыбки. — Подземелье вскрывайте. Я скоро буду. Лично.

У Геркулеса было ещё одно предложение касательно того, как лучше вскрывать это чёртово подземелье, но на это требовалось разрешение его высочества. Фуке выслушал, не поворачиваясь к нему, и разрешение своё дал.

— Действуйте. И пришлите четырёх надёжных бойцов за этим.

И указал на продолговатый ящик с патронами.

Некоторое время ушло на то, чтобы разрезать штанину Аслана — надо было перевязать его рану, к счастью, неопасную; большая часть времени ушла на уговоры. Наконец, нарвав бинтов из простыней на койках, друзья как следует обмотали бедро эвакуатору, и Жак уже готовился завязать последний узел, когда Питер сказал:

— Погоди.

И быстро начал разматывать повязку обратно.

— Эй, ты чего, — в один голос сказали и Жак, и Аслан, и тут же замолчали.

От двух отверстий в передней части бедра — пуля пробила его навылет — по смуглой коже мусульманина начал проступать сложный узор: вензеля, переплетающиеся со знаками, которые складывались в буквы неведомого языка; рисунки, напоминающие то ли лица, то ли сказочных зверей. Больше всего это походило на татуировку.

— Похоже на старую татуировку.

Жак ухватил самую суть — именно на старую. Питер посмотрел на Аслана, тот отрицательно покачал головой: нет, он не делал такого, да и не мог — харам. Друзья ещё раз переглянулись, затем в молчании перевязали ногу обратно.

А через минуту Питер сказал:

— Жак, Аслан. Меня надо скрутить. Покрепче.

Его друзья застыли там, где их застигла эта фраза: Аслан с перевязанной ногой шарил по шкафам и ящикам в поисках неясно чего, а Жак бесцельно шлялся по помещению, тоже будто ища глазами что-то.

Питер тем временем с грохотом и звоном забрался на одну из четырех коек. По тому, насколько она была неудобной, он понял, что койка эта не использовалась для ночлега, а была нужна исключительно для осмотра, — над тем, кто, кого и как тут осматривали, он размышлять не стал.

— Я думаю, — сказал он очень деловито, — что Прелати что-то сделал с моим разумом, пока я лежал без сознания. Помните, я рассказывал про новейшие бомбы с часовым механизмом?

— Бомба в голове? — осведомился Аслан. — Свободного места у тебя там полно, конечно, но остались бы шрамы.

— Нет, он действует тоньше, — сказал Питер. — Это что-то вроде демона в твоей голове, который проснётся в нужный момент, и завладеет твоим телом и языком. Демон в одной из… областей мозга.

— Отсроченная одержимость. — Жак смотрел перед собой в пустоту. Эвакуатор некоторое время переводил взгляд с одного друга на другого, затем решительно потянул шнур из поясной сумки и шагнул к учёному; Питер протянул кисти навстречу, при этом с неудовольствием подумал, что Аслана, похоже, убедили не его слова, а поведение Жака; и ошибся.

— Ты тоже видел сон, — сказал Жак в спину Аслану, когда тот закончил вязать Питера. Мусульманин проковылял к крайней койке и сел на неё.

— Ничего я не видел. Мне и ноги моей хватит.

БУМММ.

Мигнул свет, звякнули стеллажи, задребезжали пробирки в стойках, столы и шкафы качнулись туда и сюда укоризненно. Все трое поглядели на дверь и увидели, как панель со светящимися зелёными буквами «Открыть» погасла и тут же загорелась вновь.

— Гости, — сказал Аслан буднично. — Что будем делать, сновидцы?

После короткого обсуждения, прерываемого ударами в дверь (где-то на заднем плане своего сознания Питер удивлялся, насколько прочен вход в лабораторию), выяснилось следующее.

Жак напомнил, что целью их похода является спасение Нони Горовиц. Нони, скорее всего, уже в плену у Фуке либо очень скоро туда попадёт, потому что Меффрэ, её похитившая, никуда не годна ни как стратег, ни как тактик, ни как беглец. Поэтому, говорил финансист, по-прежнему глядя куда-то в пустоту перед собой, имеет смысл каким-то образом начать переговоры с принцем-консортом. Так они получат доступ к саркофагу, смогут выковырять оттуда колдуна, и положить туда Нони, если у Меффрэ ничего не выйдет. В обмен на гарантии её жизни и неприкосновенности они могут предложить ему свою службу. Аслан желчно заметил, что если бы их служба была нужна Фуке, то его высочество вряд ли бы послал к ним в дом следственно-расстрельную команду. Жак, пожевав губами, сообщил без всякой связи со своими предыдущими словами, что у Фуке большие планы и очень могущественные помощники — настолько могущественные, что скорее это Фуке у них помощник, а не они у него. И что из этого, поинтересовался Питер, пытающийся умоститься поудобнее под веревками. А то, ответил Жак, что Фуке нужен колдун и только, а «им» могут быть полезны как учёный, знаток древнего языка, так и бывший эвакуатор, знаток древней техники, причем именно в составе команды.

— А что будешь делать в этой команде ты? — спросил Аслан. — Ты для него опасен, а для «них»…

— Я буду заложником, — сказал Жак грустно и серьёзно. — Гарантом того, что вы не сбежите и не устроите саботаж. Если вы, конечно, не надумаете договориться с ними напрямую. Без меня.

Аслан закашлялся.

БУМММ.

Свет погас уже на минуту.

Слово взял Аслан. Всё это хорошо и даже замечательно, сказал он в темноте. Предположим, что мы действительно откроем сейчас дверь, сложим оружие и потребуем переговоров с Фуке. Где гарантия, что нас не пристрелят прежде, чем мы произнесём его имя? Такой гарантии нет. Далее, хорошо, предположим, что мы добрались до Фуке. (Зажёгся свет). Где гарантия, что бывший учёный и бывший эвакуатор нужны ему — или «им» — настолько, чтобы заключать с бывшим финансистом какой-то там договор? Такой гарантии тоже нет, и её нет ещё более, чем первой. А если у Фуке свои собственные цели и планы, куда мы входим разве что в качестве красиво висящей декорации? И здесь мы тоже ничего не можем сказать уверенно. Мы спасём Нони, если сами будем живы, а с Фуке за нашу жизнь я не дам и отстрелянной пули. Поэтому, когда дверь будет вскрыта, мы должны идти на прорыв, положившись на свои собственные сабли, везение и смекалку.

— И к слову, — сказал Аслан, глядя на Жака, — переговоров мы можем попросить в любой момент. В том числе и попытав удачи с прорывом, если вдруг займём позицию получше, чем в этой… — он с отвращением оглядел лабораторию, — мышеловке.