Энди Вейр - Марсианин

Долгота — совсем другое дело. На Земле самые ранние способы её нахождения требовали знания точного времени. Его сопоставляли с положением Солнца на небосводе. В то время самым сложным было придумать часы, которые могли работать на борту корабля: маятники на кораблях не работают. Над этой проблемой бились величайшие умы того времени.

По счастью, точные часы у меня есть. В эту самую минуту у меня под рукой четыре компьютера. И у меня есть Фобос.

Поскольку Фобос до неприличия близок к Марсу, он огибает планету менее чем за один марсианский день. В отличие от Солнца и Деймоса, он движется в обратном направлении, уходя за горизонт через каждые 11 часов. Естественно, Фобос движется очень предсказуемо.

Тринадцать часов каждого дня я провожу просто ничего не делая, в ожидании пока солнечные панели зарядят аккумуляторы. За это время Фобос гарантированно садится как минимум один раз. Я отмечаю точное время, после чего вставляю его в чудовищную формулу, которую разработал — и тогда у меня есть долгота.

Итак, чтобы определить долготу, мне нужно отметить закат Фобоса, а для нахождения широты требуется ночь, которая позволяет разглядеть Денеб. Система не очень быстрая. Но я нуждаюсь в её показаниях лишь раз в сутки. Я определяю местонахождение лишь когда торчу на одном месте; координаты нужны лишь на следующий день пути. Можно сказать, получается последовательная аппроксимация. Пока что она себя оправдывает.

С отработанной лёгкостью Минди Парк увеличила фрагмент последнего спутникового снимка. Разбитый Уотни лагерь оказался по центру, солнечные панели были разложены вокруг привычным образом.

Мастерская была надута. Проставленное на фотографии время означало, что на Марсе полдень по местному времени. Минди быстро отыскала сообщение: когда камней было много, Уотни всегда выкладывал его неподалёку, обычно к северу от ровера.

Для экономии времени Минди выучила азбуку Морзе; теперь ей не нужно было каждое утро расшифровывать сообщение букву за буквой. Открыв почтовую программу, Минди адресовала письмо кругу лиц, которые хотели знать содержание ежедневных посланий Уотни. С каждым днём этот круг становился всё обширнее.

«ЕДУ ПО ГРАФИКУ ПРИБЫТИЕ 495 МС»

Минди нахмурилась и добавила от себя:

«Примечание: до столкновения с фронтом бури 5 марсианских суток».

Пока я ехал по долине Мавреса, это было классно. Сейчас я взобрался на Аравийское плоскогорье.

Если верить моим вычислениям широты и долготы, я только-только перевалил за границу плоскогорья. Но и без математики очевидно, что местность изменилась.

Последние два дня я почти всё время продвигался вверх по наклонной плоскости, обрамляющей долину Мавреса. Угол подъёма был небольшим, но мой путь постоянно вёл вверх. Сейчас я гораздо выше, чем раньше. Ацидалийская равнина, на которой стоит покинутый Дом, в 3000 м ниже нулевой отметки, а Аравийское плоскогорье — на уровне в -500 м. Таким образом, я забрался в гору на два с половиной километра .

Хотите знать, что это за нулевая отметка? На Земле за неё принимают уровень моря. Очевидно, на Марсе такой способ не работает. Поэтому умники в белых халатах пораскинули мозгами и решили, что нулевая отметка для Марса проходит там, где атмосферное давление составляет 610,5 паскалей. Сейчас она на пятьсот метров выше меня.

Навигация здесь становится не такой простой. Сбиваясь с пути на Ацидалийской равнине, я мог просто повернуть в сторону, получив свежую порцию данных. Позднее, в долине Мавреса, заблудиться вообще было невозможно: всего-то и нужно было продвигаться по каньону.

А сейчас я попал в скверный район. В такой, где двери ровера нужно держать запертыми, а на перекрёстках не останавливаться. Ну, не то чтобы район настолько скверный, но сбиться здесь с курса — идея не из лучших.

На Аравийском плоскогорье полно крупных, жутких кратеров, которые нужно объезжать стороной. Просчитавшись с курсом, я упрусь в край одного из них. Нельзя будет просто съехать с одного края и подняться по другому. Путь в гору отнимет прорву энергии. На плоскости я могу в день делать 90 км. На крутом подъёме повезёт, если выйдет хотя бы 40. Кроме того, езда по склонам опасна. Одна ошибка — и можно опрокинуть ровер. Даже думать об этом не хочу!

Разумеется, в конце концов мне придётся спуститься по склону кратера Скиапарелли. Этого не избежать. И там мне придётся вести ровер с предельной осторожностью.

Короче говоря, если я упрусь в склон кратера, мне придётся отступить и найти другой путь. А здесь целые лабиринты кратеров. Я должен глядеть в оба и не расслабляться ни на секунду. Надо прокладывать курс по ориентирам и координатам.

Моя первейшая задача — проехать между кратерами Резерфорд и Трувело. Это должно быть не слишком сложно: их разделяют 100 километров. Даже я не смогу промазать, правильно?

Правильно?

Я сумел идеально продеть нитку в игольное ушко между Резерфордом и Трувело. Надо признать, что ушко достаточно широкое — 100 км, — но не придирайтесь по пустякам!

Сегодня четвёртый День воздуха. Я в пути уже двадцать дней. До сих пор придерживаюсь графика. Согласно картам, я проделал уже 1440 км. Не совсем половина пути, конечно, — но почти!

На каждой остановке собираю образцы камней и почвы. На пути к «Марсопроходцу» я делал то же самое Но на этот раз я точно знаю, что NASA за мной наблюдает. Поэтому я помечаю образцы датой. На Земле моё местонахождение знают куда точнее, чем я сам. Позднее они сумеют соотнести образцы с местом их происхождения.

Может статься, всё это не имеет смысла. Для взлёта МВМ вес груза могут серьёзно ограничить. Чтобы перехватить «Гермес», мне придётся достичь второй космической скорости, но модуль рассчитан лишь на достижение первой. Единственный способ разогнать МВМ — избавиться от громадного веса.

По счастью, над этим придётся задумываться не мне, а NASA. Как только я доберусь до базы «Ареса-4», у меня появится связь с Землёй, и они скажут мне, что делать.

Скорее всего, они передадут: «Спасибо, что взял на себя труд собрать образцы. Но их придётся оставить. И одну руку тоже нужно будет оставить. Выбирай, которая тебе сильнее не нравится». Но, на тот невероятный случай, что смогу захватить камни с собой, я продолжаю их собирать.

Следующие несколько дней должны быть простыми. Главное препятствие впереди — кратер Мареса. Он лежит точно между мною и кратером Скиапарелли. Чтобы его объехать, мне нужно будет сделать крюк в сотню километров, но с этим ничего не попишешь. Попытаюсь направиться к южному краю: чем ближе к краю я подъеду с самого начала, тем меньше времени потребуется, чтобы обогнуть препятствие.