Энди Вейр - Марсианин

— Йоханссен, — сказал он. — Видишь меня на радаре?

— Подтверждаю, — откликнулась Йоханссен.

— Сообщай мою скорость относительно Марка каждые две секунды, или около того.

— Вас поняла. 5,2 м/с.

— Эй, Бек, — сказал Уотни. — Перед распахнут. Я доберусь туда и буду готов за тебя ухватиться.

— Отставить! — перебила его Льюис. — Никаких движений без троса! Оставайся в кресле, пока Бек тебя не пристегнёт.

— Вас понял, — ответил Уотни.

— 3,1 м/с, — сообщила Йоханссен.

— Немного полечу по инерции, — сказал Бек. — Сначала догоню, прежде чем замедляться.

Он повернулся, подготавливаясь к следующему импульсу.

— До цели 11 метров, — сообщила Йоханссен.

— Вас понял.

— 6 метров, — сообщила Йоханссен.

— И-и-и-и… Контр-импульс, — сказал Бек, выпуская облачко реактивной массы. Теперь перед ним вздымался корпус МВМ. — Скорость?

— 1,1 м/с, — сказала Йоханссен.

— Неплохо, — сказал Бек, пытаясь дотянуться до корабля. — Дрейфую к нему. Думаю, могу дотронуться до обрывков полотна…

Обрывки сами просились стать опорой: в остальном корпус был совершенно гладким. Бек вытянул руку как можно дальше и сумел ухватиться.

— Контакт с МВМ, — доложил Бек. Крепко сжимая полотно, он подтянулся ближе и схватился за другие обрывки второй рукой. — Надёжный контакт!

— Доктор Бек, — сказал Вогель. — Мы миновали точку минимальной дистанции. Теперь удаляемся. У вас осталось 169 метров троса, его хватит на 14 секунд.

— Вас понял, — сказал Бек.

Всем телом подтянувшись к отверстию в корпусе, он заглянул внутрь отсека и увидел Уотни, пристёгнутого к креслу.

— Визуальный контакт с Уотни! — воскликнул он.

— Визуальный контакт с Беком! — эхом отозвался Уотни.

— Как ты, приятель? — спросил Бек, вваливаясь внутрь.

— Я… Я просто… — сказал Уотни. — Дай мне минутку. Ты первый человек, которого я вижу за восемнадцать месяцев.

— У нас нет минутки, — ответил Бек, отталкиваясь от стены. У нас одиннадцать секунд, прежде чем у меня закончится трос.

Толчок позволил Беку добраться до кресла, где он неуклюже столкнулся с Уотни. Они схватились за руки, чтобы не дать Беку отлететь в сторону.

— Контакт с Уотни! — сказал Бек.

— Восемь секунд, доктор Бек, — сообщил по радиосвязи Вогель.

— Вас понял, — откликнулся Бек, торопливо пристёгивая скобами переднюю часть своего скафандра к скафандру Уотни. — Пристёгнуты.

Уотни отстегнул застёжку кресла:

— Ремень отстёгнут.

— Убираемся ко всем чертям, — сказал Бек, отталкиваясь от кресла в сторону зияющей дыры в корпусе.

Двое пролетели несколько метров до отверстия. Пролетая сквозь него, Бек вытянул руку и оттолкнулся от края.

— Мы снаружи, — сообщил он.

— Пять секунд, — сказал Вогель.

— Скорость относительно «Гермеса» — 12 м/с, — сказала Йоханссен.

— Использую ранец, — сказал Бек, выпуская облачко.

Уотни и Бек единым целым несколько секунд ускорялись в направлении корабля. Затем датчик состояния ранца покраснел.

— Реактивная масса на исходе, — сказал Бек. — Скорость?

— 5 м/с, — ответила Йоханссен.

— Держитесь! — сказал Вогель.

В течение всей операции он травил трос из шлюза. Теперь же обеими руками схватился за уменьшающиеся на глазах остатки троса. Вогель не вцепился в них со всей силы: его бы выдернуло из шлюза. Он просто сомкнул руки на тросе, чтобы создать трение.

«Гермес» тянул за собой Бека и Уотни, а Вогелю досталась роль буфера. Если бы Вогель приложил слишком много сил, бы сорвал трос с креплений на скафандре Бека. Если бы приложил мало — трос оказался бы выбран полностью до того, как скорости сравняются. В этом случае резкая остановка случилась бы в конце, и она тоже привела бы к обрыву креплений.

Вогель сумел найти золотую середину. Решение физической задачи он буквально нащупал нутром. Через несколько секунд Вогель почувствовал, что напряжение на тросе исчезло.

— Скорость ноль! — радостно воскликнула Йоханссен.

— Вытаскивай их, Вогель, — сказала Льюис.

— Вас понял, — сказал он.

Вогель принялся вручную подтаскивать товарищей к шлюзовому отсеку. Через несколько секунд он перестал тянуть активно и принялся просто наматывать прилетающий трос.

Двое влетели в шлюз, где их обхватил Вогель. Пока Бек и Уотни хватались за поручни на стене, Вогель обогнул их, чтобы закрыть внешний люк отсека.

— Все на борту! — сказал Бек.

— Внешний люк шлюза N 2 закрыт, — доложил Вогель.

— Да! — заорал Мартинес.

— Вас поняла, — сказала Льюис.

Слова Льюис эхом прокатился по всей планете:

— Хьюстон, говорит «Гермес». На борту все шестеро членов экипажа.

Центр управления взорвался аплодисментами. Сотрудники соскочили со своих мест. Они кричали, плакали от счастья, обнимали и поздравляли друг друга. То же самое творилось по всему миру — в парках и барах, в залах для собраний, в гостиных, классах и офисах.

Митч устало стащил с себя гарнитуру и повернулся к VIP-залу. Сквозь стекло он посмотрел на радостных мужчин и женщин в дорогих костюмах. Митч взглянул на Венката и испустил глубокий вздох облегчения.

Венкат закрыл лицо ладонями и прошептал: «Спасибо, боги!».

Тедди вытянул из портфеля синюю папку и встал с кресла.

— Энни ждёт меня в зале для прессы, — сказал он.

— Полагаю, красная папка тебе сегодня не понадобится, — заметил Венкат.

— Если честно, я её не подготовил, — ответил Тедди. И, проходя мимо, добавил: — Отличная работа, Венк! Теперь верни их домой.

Число «687» на мгновение ввергло меня в ступор. На борту «Гермеса» время отмеряется числом дней полёта. Внизу, на Марсе, по-прежнему могут идти 549-е марсианские сутки, но здесь — 687-й день. И знаете, что? Мне плевать, какое сейчас время на Марсе, — потому что, чёрт возьми, меня там больше нет !

О, Господи! Я и впрямь уже не на Марсе. Знаю это наверняка: во-первых, здесь нет гравитации, а во-вторых, вокруг снуют люди. К этому я ещё не привык.

Если бы это было кино, вся толпа сгрудилась бы прямо в шлюзе, чтобы каждый мог лично крикнуть «дай пять!» и крепко меня обнять. Но такого и близко не случилось.

При жёстком взлёте МВМ я сломал два ребра. Пока находился в кресле, они просто сильно болели. Но когда меня вытащил Бек, и — особенно! — когда Вогель начал тормозить нас тросом, они просто взорвались болью. Я не хотел отвлекать людей, спасающих мою жизнь, поэтому отключил микрофон и верещал, словно маленькая девочка.

Это правда, знаете ли. В космосе никому не услышать, что вы верещите, словно маленькая девочка.

Как только меня втащили в шлюз N 2, внутренний люк распахнулся, и я наконец-то оказался на борту. Воздуха в «Гермесе» по-прежнему не было, поэтому проводить компрессию шлюза не пришлось.