(Алексрома) Ромаданов - Оживи покойника

- Вы за мной? - спросил он Федора.

- Скорее, к вам, - Федор растолкал Маринку и впихнул ее в дверь.

- А, Бонифаций! - Маринка обхватила хозяина квартиры, повиснув на нем, как пьяный на столбе, и снова захрапела.

- Ну вы, ребята, корки мочите! - засмеялся хозяин. - Я думал, меня "брать" пришли.

- Есть за что? - усмехнулся Федор, поправляя на плече автомат. - Федор, - представился он.

- Лев.

- А Бонифаций - это фамилия?

- Скорее, прозвище, - улыбнулся Бонифаций. - Как бы то ни было, все меня именно так называют. Подержи, а я постель приготовлю, - он передал Федору Маринку и скрылся в гостиной. Вам вместе стелить? - донесся оттуда его голос.

- В данном случае это не имеет значения, но лучше вместе меньше постельного белья понадобится.

- А ты, Федор, рационалист! - засмеялся Бонифаций.

- Разбуди нас через четыре часа, - попросил Федор, - время дорого.

Через четыре с половиной часа все трое завтракали на кухне привезенными яйцами, которые хоть и были сварены вкрутую, все равно изрядно побились. Маринка взахлеб рассказывала Бонифацию историю о том, как "Федька проучил Степку": Федор в этой истории, естественно, выглядел настоящим героем, смелым и решительным, а о его превращении в кровожадного монстра тактично не упоминалось.

- Хватит про мои суперменовские подвиги рассказывать, нетерпеливо перебил Федор, кроша яичный желток в чашку с желудевым кофе. - Лучше доложи, зачем мы приехали.

- Это ты, Федя, сам доложи - ты командир, тебе и карты в руки, - Маринка поняла "намек" на болтливость и примолкла.

Федор извлек из внутреннего кармана кителя фотографии, вытер рукавом воду на столе и разложил их перед Бонифацием: "исходные ориентиры: останкинская телебашня и солнце - смотри последнюю фотографию. Время: около полудня, конец мая. Задача: определить место, в котором был сделан снимок". Бонифаций аккуратно взял со стола фотографию и стал молча ее рассматривать. На губах его заиграла непонятная улыбка.

- Сколько тебе понадобится времени, чтобы все вычислить?

- Нисколько, - положил Бонифаций фотографию на стол.

- Ты что, Боня, отказываешься?! - удивилась Маринка.

- Да, я отказываюсь вычислять, - кивнул Бонифаций.

- Все ясно! - поднялся Федор из-за стола.

- Не горячитесь, господин портупей-юнкер, - хитро улыбнулся Бонифаций. - Ответ готов!

Маринка кивнула Федору с открытым ртом, мол, я ведь говорила, что он гений.

- Ну и?.. - спросил Федор недоверчиво.

- Юго-восточная сторона парка Сокольники! - победно выдал ответ Бонифаций. - Не верите?

- Я верю, но не понимаю, откуда такой быстрый ответ, сказал Федор. - Может, ты нам и имя мальчика скажешь, не сходя с места?!

- Мальчика я не припоминаю, хотя его лицо мне кажется знакомым, а вот ограду я как облупленную знаю: в детстве через нее в парк по выходным лазил, когда вход платным был.

- А что, такая ограда только с юго-восточной стороны есть? - спросил Федор, не до конца еще веря в столь быстрый успех.

- Да нет, но ты сам указал ориентиры... А кто сей отрок, взирающий на нас с фотографии?

- Ивашка-Барабашка, - сказала Маринка.

- Неужели, царевич? - искренне удивился Бонифаций.

- Этот снимок я сделал с экрана телевизора, - пояснил Федор.

- Любопытное явление! Было бы крайне интересно разгадать его природу.

- Я думаю, ключ к разгадке нужно искать в прошлом: не родился ведь Барабшкин царем... а может, и и Барабашкиным не родился, - сказал Федор.

- Действительно, кто сказал, что его зовут Барабашкиным? Он сам и сказал, - согласился Бонифаций.

- Поди проверь у него документы! - добавила Маринка.

- Вот я и предлагаю установить его личность, - подвел черту Федор. - Наверняка сохранились какие-то составленные на него документы, и где-то еще живут люди, знавшие его до прихода к власти, ведь каждый человек оставляет след...

- Если это действительно человек, - прибавила Маринка серьезно.

- Отбросим мистический подход как ненаучный, - отрубил Бонифаций. - Довольно мистики!

- Оставим этот академический спор, коллеги! - усмехнулся Федор. - Будем действовать эмпирическим путем... Бонифаций, сколько средних школ в округе этой самой юго-восточной стороны?

- Три, включая ту, в которой я учился.

- Отлично! Покажешь нам дорогу в ближайшую из двух других, а сам отправишься в родную "цитадель знаний". Мы за тобой потом заедем. Вопросы есть? Вопросов нет. Всем оправиться и выходить на улицу... Отставить! Чуть было не забыл: Бонифаций, возьми фотографию - пригодится, когда будешь потрошить архивы.

Через десять или около того минут, высадив по дороге Бонифация, Федор с Маринкой разыскали вторую школу и поднялись по широкой лестнице с блестящими деревянными перилами, некогда отполированными съезжавшими по ним сорванцами, в кабинет директора. Там царил полный разгром: длинный директорский стол был перевернут, шкафы повалены на пол, классные журналы сожжены тут же на паркетном полу, а единственный сохранившийся на стене портрет - первого советского министра просвещения - нещадно разрисован жирным черным фломастером, так что вместо министра со стены лукаво смотрел упитанный усатый котяра.

- Мя-я-у! - раздалось вдруг.

- Ай! - вздрогнула стоявшая под портретом Маринка.

- Лучше отойди, а то на голову прыгнет - прическу испортит, - засмеялся Федор.

- Да ну тебя, Федька-редька! - шутливо обиделась Маринка. Пойду посмотрю в коридор, может, кошечку поймаю, я давно себе хотела...

Маринка вышла, а Федор принялся выгребать из шкафов сваленные в кучу бумаги. Видно, до него тут уже кто-то постарался, потому что ничего интереснее секретной инструкции Городского отдела народного образования "О проведении обязательного анонимного медицинского осмотра учащихся-девочек 8-10-х классов средних школ г. Москвы" найти не удалось. Можно было уезжать, но Маринка куда-то запропастилась. Федор обошел коридоры на всех четырех этажах - нигде ее не было. "Маринка!" - крикнул он в лестничный пролет. В ответ раздалось мяуканье, но мяукал явно человек, а не кошка. Федор снял с предохранителя автомат и, держа его наизготове, поднялся на второй этаж. "Маринка!" - крикнул он в гулкую пустоту длинного коридора. "Мяу!" - послышался басистый мужской голос из-за закрытой двери одного из классов. Федор пальнул одиночным вверх для острастки и сквозь снег осыпающейся с потолка побелки подскочил к двери, распластавшись вдоль стены на тот случай, если через дверь будут стрелять.

- Эй, контра, бросай оружие, если не хочешь, чтобы мы разрисовали бритвой твою бабу! - донесся из-за двери тот же басистый голос, временами переходивший в фальцет: очевидно, он принадлежал подростку. - А ну, мяукни.

Послышался сдавленный маринкин крик.

- Просунь автомат в дырку, и без шуток! - приказал тот же голос.