Евгений Гаркушев - Выше времени

Ближе к полуночи нарисовался Сомик. Переоделся уже, побрился даже. В футболочке, со спортивной сумкой, мобила на ремне болтается. Прямо мажор.

Я рюкзаки еще не распаковывал. Заглянул только, когда мы с Бананом расставались. Его рюкзачок в мой рюкзак закинули, и я домой почалил. А Банан — к себе на хату, отлеживаться и антибиотики жрать. Не в больницу же ему идти, заживет само. И воды поднести есть кому — не напрасно он с Махой второй год живет.

Присели мы с Сомиком, перемигнулись, по стаканчику выпили. За успех. И чтобы не поймали.

— Что, считать будем?

— Считать, — довольно улыбнулся Сомик. Считать бабки он любит. — Только дверь закрой.

И правда. Мы в гараже на свету, как в аквариуме, сидим. Выпить на виду у всех — это одно. А деньги считать лучше скромнее, без свидетелей.

Прикрыл я дверь, пушку рядом с собой положил. Нет, это не Сомику намек, чтобы вел себя хорошо. Сомик меня уважает, я его уважаю. Просто с такими бабками как-то боязно почти на улице сидеть. Даже мне.

Открыли рюкзак Банана. Солидно, что и говорить. Двенадцать пачек зелени. Но у Банана, когда он в сейф полез, от радости в зобу дыханье сперло. Он о пятидесяти штуках заливал, но пятидесяти в пачках не было. Потому что сотенных была только одна пачка, да еще одна надорванная. В ней восемь штук гринов лежало. Еще две пачки — с купюрами по пятьдесят баксов. Одна пачка — двадцатибаксовая. Шесть — десятибаксовых. И чего он баксы в мелких купюрах держал? С мафией, что ли, расплачиваться собирался? И одна пачка — смешно сказать — по одному доллару. Я и не видел такого никогда.

— Детям раздадим, — предложил я. — Играться.

— Или нищим, — отозвался Сомик. — На паперти. Когда в церковь пойдем.

— Заметано, — согласился я.

Итого в баксах вышло тридцать шесть тысяч сто. Сто отметаем — получается тридцать шесть. По девять штук на рыло. Ну, мы не единоличники, по штуке в общак. Значит, каждому по восемь. На большее губы раскатывали, но как дело пошло — еще и радоваться надо.

Открыли пачку с рублями. Тут меня холодный пот и прошиб. Знаете, сколько моя жизнь стоила? Шестьдесят семь тысяч двести рублей. Немало, но и не так уж много. Реальная, я бы сказал, цена. И за меньшие бабки убивают.

Острая пуля от «Калаша» в аккурат три пачки прошила. Первую, из пятисоток старых, почти напополам разорвала. В сотенных новеньких только дырку проделала. А в третьей пачке застряла.

— Повезло, — выдохнул Сомик. — На спине рюкзак был?

— На спине. Или в сердце, или в легкое маслина шла. Печень могла бы пробить. Или в позвоночнике засесть. Стукнуло пониже лопаток, примерно посредине. Повезло.

— Сегодня у тебя почти как день рождения.

— Точно. Деньги-то с дырками куда девать? Выбросить?

— Зачем? Поделим. В банке их примут. Номера-то целы. Только сдавать нужно не сразу. И не в нашем банке. А по одной, в разных местах…

— Жадность фраера сгубила… Только внимание к себе дырявыми деньгами привлекать. Сразу видно, не моль их проела. Знаешь, заберите вы с Черным эти пачки! Вроде как выкуп за меня. Мне денежки лучшую службу сослужили.

Спорить Сомик не стал. А я подумал, что так оно и справедливее будет. Все-таки я Банану пачку двадцатидолларовых бумажек сунул на мелкие расходы, пока не оклемается. Купюры старые, вряд ли у банкира все номера переписаны. И себе полтинников пачку взял, за общее руководство.

Деньги поделили, сели отдыхать. У Сомика в сумке четыре пузырька пива оказались, по полтора литра. Он, зная наши обычаи, прихватил. Я всегда водку беру, Сомик — пиво. И отдыхаем культурно. Не ругаемся, людей не задеваем, как всякая шантрапа.

Накатили мы бутылочку «беленькой», закусили колбаской, выпили по бутылочке пива. Хорошо, уютно. Что нам на каждого пол-литра водки да полтора — пива? Разминка. Даже не окосеешь. И пропорция хорошая — один к трем. Недаром же говорят: пиво без водки — деньги на ветер.

Сомик, довольный, улыбается. Такой куш мы еще не срывали. А мне захотелось за жизнь поговорить. Тем более, ханка язык развязывает.

— Вот скажи, Сомик, ты жизнью доволен?

— Да вполне. Не напрягает никто, на работу ходить не надо. Риск, опять же. Кто-то рисковать не любит, а я люблю. Подумать, обмозговать, как лучше к делу подойти, не попасться… И сделать все аккуратно. Вот как сегодня.

— Сегодня мы облажались. Еще немного — и загребли бы нас менты. Откуда патруль приехал?

— По улицам шпарил, медленно так… Сержант по сторонам глядел. А тут куча телок… Увидели машину, начали верещать. Мусоровоз и остановился. Мы помешать не могли, не валить же там всех подряд? А с телефонами, чтобы их собрать, идея неважная была… Пока начальника курочат — работники, может, и стерпят. Но забери у них хоть копейку, а тем более мобильник — визгу в десять раз больше было бы.

Да, действительно… Десяток разъяренных баб двое бандитов не удержат.

— Нет, к тебе и Черному претензий не имеется, — заявил я. — Разве еще что-то надумать надо было. Или не лезть сегодня, когда народу много.

— Обычно девок выходит две-три, — оправдался Сомик. — А сегодня — как прорвало. Наверное, отчет какой-то готовили. В банках это бывает.

Мы помолчали.

— Глюк мне недавно был, — сообщил я зачем-то Сомику. Он мне друг, конечно, но Банану я о любом глюке могу рассказать, а вот Сомик — дело другое. Сильно умный. Смеяться еще начнет… Но рассказать хотелось. — Казалось мне, что я — это не я.

— Это в каком смысле? — уточнил Сомик.

— Типа был я студентом, изучал философию… А потом подъехал ко мне какой-то бобер, и говорит: хочешь в шкуре горного барана побывать? Я отвечаю: отчего нет, типа как хочу. Интересно же. Вот он меня сюда и отправил.

— Куда сюда? — не понял Сомик.

— Ну, в нашу жизнь.

— Эка ты повернул! А этот кент типа волшебника был? Желания исполнял? Так что ж ты чего-то стоящего не попросил? Миллионером, скажем, в Штатах заделаться? Охота тебе с нами банки грабить…

Сомик довольно осклабился, будто сказал что-то умное.

— Да нет, не та тема. Он мои желания конкретные не исполнял. Он еще круче был. Говорит просто: все, что ты ни пожелаешь, сбывается. Всегда и везде. Только захоти по-настоящему.

— Прямо всегда?

— Ну, нет, он молотил что-то насчет того, что и другие чего-то хотят, поэтому ты иногда бываешь в обломе.

Сомик задумался, прищурил карие глаза.

— Занятно. А ты, Кит, нигде этого до сих пор не читал? Или сам придумал?

Я засмеялся.

— Ты гонишь, что ли, Сомик? Ничего я не придумывал. Я же тебе объяснил — сон это. Тип тот мне приснился. Дипломиратором его звали. Он это все пропрягал. А последняя книжка, которую я читал, были стихи Маяковского. Я по ним сочинение на экзамене писал. Книжку под партой спрятал и предисловие переписывал. А если по-настоящему — то последнего я читал «Тараса Бульбу» Гоголя. Вот сильная книга, скажу я тебе.