Борис Мешарин - Посланник

«Ну и реакция… молния какая-то», — прошептал Гончар, потом вызвал к себе на-чальника охраны.

— Ты это видел? — он раздраженно ткнул пальцем в монитор, — его же просили: не знаешь, не понял — позвони. Предупредили придурка, что умрет. Не-е-ет, надо повыежи-ваться, крутизну показать, блин. Ну и где она, крутизна ваша, где?

Гончар походил еще немного по комнате, сел в кресло, успокаиваясь, приказал:

— Труп закопайте. Кто у него — жена, дети?

— Мать одна.

— Вот тебе и мать… Так… Старушке денег дайте, придумайте там что-нибудь са-ми — заграницу сынок уехал… Вообще… сами. Все, иди.

Гончар так и не понял: зачем приходил Оракул, что ему надо? И сам ли он прихо-дил или его гонец — кто их там разберет в рясе и капюшоне? Знал одно — по пустякам бес-покоить не станет. Однако, по событиям, был сам.

Он набрал номер Святого. Позвонил ему — потому как Веревка хоть и был вор, но неформально ходил под Святым.

— Приветствую тебя, Святой, Гончар беспокоит.

— А-а, рад слышать тебя Гончар, рад слышать дорогой.

Голос его был немного хрипловатым и Гончар понял, что разбудил. Так рано, в одиннадцать дня, Святой еще не вставал. Любил повеселиться в кабаке да и девок потом потискать, засыпал обычно под утро.

— Извини, что разбудил, но обстоятельства так сложились. Оракул только что был, хочет завтра в семь вечера встретиться с тобой и Веревкой здесь, у меня в доме.

— Оракул? А что ему надо? — ответил сразу проснувшийся Святой.

Сипотца в голосе ушла и Гончар усмехнулся про себя — ишь… забеспокоился.

— Не ведаю, — ответил Гончар, — но ты знаешь — Оракул многословием не страдает. Сказал, что хочет встретиться со мной, тобой и Веревкой в 19 часов и ушел, более ничего не сказал.

— Что-то ты темнишь, Гончар, ой что-то темнишь…

— Ты что, Святой, Оракула не знаешь, — рассердился Гончар, — с ним натемнишь, пожалуй. Он пришел ко мне домой, охраннику головенку оторвал и сказал, что встретиться хочет.

— Как это? — опешил Святой.

— А вот так… тот его обыскать захотел, автоматом стал тыкать — вот и нарвался, урод. Теперь еще с ним возись, — вздохнул Гончар.

— Да что вы там все — с ума посходили что ли? — возмутился Святой. — Оракул, Оракул… трясетесь, как над божьей коровкой. Шлепнул бы и все тут — имел право.

— Хотел бы я тебя видеть в этой ситуации… Короче — прилетишь?

— Нет. Вы сами Оракула распустили — вот и возитесь. А я к нему на побегушки не нанимался. Ему надо — пусть сам и едет и ручонки не распускает, а то быстро без башки останется.

— Как знаешь, Святой, — усмехнулся Гончар, — я передал — ты услышал. Только Ве-ревке скажи.

— Сам и говори — тебя просили. А Оракулу я не шестерка. Телефон знаешь, пока.

«Пока, пока, придурок, — положил трубку и прошептал Гончар, — интересно будет посмотреть, как ты перед Оракулом потом вывернешься. Он точно не простит».

Гончар уже с интересом позвонил Веревке. Тот лишь спросил одно — «Святой едет?» И, узнав ответ, тоже отказался.

Веревку Гончар понимал. Но почему взбрыкнул Святой? Ведь Оракул помогал всем, кто к нему обращался. Знал все и ни разу не соврал, не отказал, выгоды не искал. Всегда все в цвет. Он не был вором, но братва его уважала и боялась. Не потому, что боя-лась и уважала, а именно потому, что уважала и боялась. Боялась неотвратимости его слов, которые сбывались всегда очень точно.

Гончар рассуждал и пытался угадать: зачем они понадобились Оракулу? Но, по-стоянно с мысли сбивал новый, на сей момент более интересный вопрос — что будет со Святым? Как его накажет Оракул? Насколько слухи актуальны или все это только леген-да?

Он налил себе немного коньяка, хотя и не пил никогда до обеда — случай неорди-нарный. Закурил сигарету и все рассуждал мысленно об Оракуле.

«Зашел в дом, убил охранника…. А что будет завтра, что ему надо? Не-ет, надо его остановить, нахрена он такой нужен. Может и прав Святой, что не поедет, не шестерка право. Почему именно нас он хочет видеть»?

Бизнес не пересекался, хотя и занимались практически одним делом. Гончар в Иркутске, Святой и Веревка в Чите. Дружескими отношения по большому счету не назо-вешь, но друг друга поддерживали, а потому и считались друганами. Это помогало всем троим. Свалить и одного было не просто, а уж троих очень сложно. Многие воры образо-вывали своеобразные группочки, такая группочка из двух-трех воров считалась гранит-ной, но уничтожали и ее достаточно простым способом. Кого-то тайно переманивали на другую сторону, и предательство дальше уже вершило свое грязное дело незыблемо и верно.

«А, может быть, Святой переметнулся на сторону красноярцев и заодно с ним Ве-ревка? Неплохой бы получился тандемный бизнес — подмять под себя целый регион. Надо об этом крепко подумать, спасибо Оракулу за мысль».

Гончар плеснул еще немного коньяка и закурил новую сигарету.

«Оракул, Оракул… Даже если ничего не делает и то в цвет попадает. Вот сука умная!» Гончар усмехнулся.

Бортовой прямо остервенел. «Да кто он такой, чтобы вершить судьбы людей? Кто?» Он стукнул кулаком по столу и постепенно стал успокаиваться. Понимал, что в гневе не принять правильных решений.

Собрав небольшое совещание, он выслушивал мнение экспертов и специалистов по поводу предсмертного обращения Меченова в интернете к гражданам России. В этой исповеди даже не намекалось о Посланнике, но Бортовой был уверен и знал, что это именно он. Он заставил бывшего генсека через видео в интернете обратиться к россиянам, повиниться, а потом застрелиться.

Мнения психологов и специалистов международников разделились. Одни счита-ли, что совесть заговорила, другие настаивали на влиянии третьего или третьих лиц, но без фамильной конкретики.

«Какая там совесть, — рассуждал про себя Бортовой, — разве она была у Гитлера, Ленина, Сталина, Хрущева, Брежнева? Не в плане совести вообще, а именно в данном плане».

Кто-то бросил мысль:

— А может быть Раиса во сне пришла, пожурила — вот он и решился.

— У нас что: совещание астрологов, экстрасенсов или менеджеров по связям с за-гробным миром? — усмехнулся Бортовой.

— Не скажите, Александр Васильевич, жена Николая второго огромную роль игра-ла в политике.

— Да-а, — согласился Бортовой, — Раиса тоже не без греха в смысле влияния. Но ей как раз нравилась прозападная политика, покрасоваться на фоне мужа. А что он там дела-ет — государство разваливает, уничтожает ракеты железнодорожного базирования или другое во вред обороноспособности и экономике: на это плевать. Главное: потусоваться в мировом сообществе. Сто лет таких жен не было — родилась же… Не-ет, такая и во сне не пожурит — похвалит, что вообще в России не живет. Может и пожурит, что гадить стране более эффективно не может, а хотелось бы еще и на том свете покрасоваться.