Сергей Розвал - Лучи жизни

- Я очень огорчен, профессор, что разговор принимает такой недружелюбный характер, - с чувством сказал военный чиновник. - Очень огорчен! У вас совершенно не великанский образ мыслей. Я должен обратить ваше внимание на одно щекотливое обстоятельство: отказывая родине в передаче военного изобретения...

- Оно не военное! - раздраженно перебил Чьюз. - Это вы хотите превратить его в военное...

- ...вашего военного изобретения, - настойчиво повторил чиновник, - вы совершаете антивеликанский поступок и лишаете нас возможности ликвидировать это недоразумение, - он снова показал на Меллерта.

- Совершенно верно, - подтвердил следователь.

- Мне безразлично, - сказал профессор действительно безразличным тоном.

- Не совсем, - возразил следователь. - Это - опыты над живыми людьми со смертельным исходом. Вы знаете, как карает за это закон?

- Вы сами не верите в то, что говорите, - сказал Чьюз. - Да, я убил, но для того, чтобы защитить человечество.

- Государственные законы знают отечество, а не человечество, - строго оказал чиновник. - Вам и предлагают прийти на помощь отечеству. А человечество тут ни при чем.

- Не знаю, что вы еще от меня хотите, - устало ответил Чьюз, - я сказал вам все.

- Боюсь, что вы не поняли нас, профессор, - пришел на помощь своему товарищу следователь. - Вы недооцениваете те последствия, какие влечет убийство для преступника... Да, да, для преступника, - упрямо подчеркнул он, перехватив протестующий жест Чьюза.

- Господа представители Великой Демократической республики! - тихо, почти торжественно произнес Чьюз. - Мой внук был мне дороже жизни. Но я пожертвовал им... ради человечества... ради науки... Чем же еще вы хотите запугать меня?

- Вы упрямы, господин Чьюз, - раздраженно сказал следователь. - Вы очень упрямы! Но вы об этом пожалеете. Будьте любезны прочесть этот ордер. Вы арестованы. Надеюсь, что в новой обстановке вы сумеете проникнуться великанским образом мыслей.

13. Доктрина Ванденкенроа

...они хотят силой оружия доказать превосходство своей системы, своего образа жизни. Почему они не доверяют великому арбитру: времени?.. Им угрожает время. Но спор со временем нельзя разрешить даже самым усовершенствованным оружием.

И. Эренбург. "Наша клятва"

Чьюз ожидал, что его доставят в тюрьму, и отнесся к этому совершенно равнодушно. Нервный подъем, с которым он выступал на собрании ученых, сменился разочарованием и апатией.

Привезли его, однако, не в тюрьму, а в небольшой уединенный особняк на одной из окраин города. Квартира состояла из кабинета, библиотеки, столовой и спальни. Решеток на окнах не было, но в саду Чьюз то и дело замечал каких-то людей, видимо, избегавших попадаться ему на глаза.

На следующий день снова пришел следователь. Он твердил одно и то же и так надоел Чьюзу, что тот перестал не только отвечать, но и слушать.

- Вы, профессор, находитесь в плену у самой смешной иллюзии, - сказал следователь уходя. - Вы вообразили себя чем-то вроде короля ученых. Кто же пошёл за вами? Вы арестованы - и ни один ваш коллега пальцем не двинул, чтобы освободить вас. Вы не король, а пешка!

- Может быть. Но не забывайте, что пешка не отступает, - возразил ученый.

- Зато она бесславно погибает.

В этот же день Чьюзу подали машину. "Вероятно, теперь уже тюрьма", - решил он.

Машина долго шла по широкой автостраде, потом свернула на пустынную шоссейную дорогу. Молодой человек, сидевший рядом с Чьюзом, молчал всю дорогу. У въезда в рощу машину остановила группа военных. Молодой человек вполголоса сказал им несколько слов, и машина двинулась в глубь рощи.

Распахнулись решетчатые ворота высокой железной ограды, и машина подошла к небольшому особняку. Навстречу выбежал молоденький офицер. Он попросил подождать в приемной и скрылся за массивной дубовой дверью. Через мгновение он вернулся.

- Пожалуйста, профессор, - сказал он, изогнувшись в изящном поклоне. - С вами желает говорить военный министр генерал Ванденкенроа.

Он открыл дверь и пропустил Чьюза в большой светлый кабинет, увешанный географическими картами. В глубине, за письменным столом, сидел генерал. Он поднялся навстречу Чьюзу.

- Рад видеть вас, профессор, - сказал он низким, трубным голосом. Прошу... - и, указав на кресло против стола, сел.

Это был огромный, широкоплечий человек, с бравой грудью, украшенной тремя рядами орденских ленточек. С его громадного бритого лица смотрели выпуклые рачьи глаза. Говорил он тем мощным голосом, который, вероятно, способен воодушевлять войска на парадах. В комнате же этот голос заставлял пожалеть, что у обладателя его нет приспособления для регулирования звука.

- Конечно, я огорчен, профессор, что вас, так сказать, ограничили, но это уже не по моему ведомству, - генерал развел руками. - Хочется помочь вам. Надеюсь, мы договоримся. Вы, конечно, понимаете, профессор, о чем речь. Великания нуждается в вашем изобретении. Оно очень своевременно...

- Господин генерал, обо всем этом со мной уже говорили, и мой ответ вам, очевидно, известен.

- Э, да кто говорил? Что они понимают, что могут сказать? - генерал пренебрежительно махнул рукой. - Вы курите, профессор? - спросил он, придвигая коробку с сигарами. - Жаль... Прекрасные сигары... Если разрешите, я закурю...

Не ожидая ответа, генерал закурил.

- Я понимаю вас, профессор. Вам мерещатся мертвые города с населением, убитым вашими лучами, горы детских трупов и прочие кошмары. Да, да, я понимаю вас, более того - я сочувствую вашим идеям. Пора спасти человечество от ужасов войны! Всю жизнь я мечтал о том, как сделать войну невозможной.

Чьюз смотрел на него с нескрываемым удивлением.

- И не только мечтал, но даже создал собственную доктрину, - с гордостью сказал генерал. - Знаете, чего ей не хватало? Сверхмощного оружия! Вы его изобрели, профессор.

- Это не оружие! - упрямо сказал ученый.

- Не спорю, - сейчас же согласился генерал. - Конечно, не оружие. Ведь если вы передадите нам, военным, ваши лучи - война навеки исчезнет.

- Не понимаю...

- Сейчас поймете... Каждое оружие действует даже и тогда, когда оно непосредственно не применяется. Пушки убеждают не только залпами, но и красноречивым молчанием. Они как бы предупреждают противника: не затевай войны!

- Может быть, сначала и предупреждают, но потом все-таки стреляют, возразил профессор.

- Как раз потому, что это - несовершенное оружие. Вы, профессор, конечно, знакомы, с трактатом доктора философии Сэмсама "О природе человека"?

- Не имел времени...

- Как видите, иные генералы больше интересуются наукой, чем ученые. Генерал самодовольно улыбнулся и взял со стола объемистый том. - Моя настольная книга. Изумительный труд. Какая глубина мысли! Рекомендую прочитать! Разрешите процитировать... "Драки детей - вот неопровержимый аргумент против беспочвенных и вредных мечтаний об исчезновении войн". Замечательно верно! Эта глубокая философская мысль и послужила отправным пунктом для моей доктрины. Почему до сих пор все попытки избежать войны кончались крахом? Потому что, продолжая аналогию, дети заключали между собой мирные договоры о том, что они не будут драться. Наивно, глупо... Разве так предупреждают драки? Нет, надо присматривать за расшалившимися детьми. Но это даст эффект лишь в том случае, если у воспитателя все время будет в руках предупреждающее средство: розги. Не сочтите меня, профессор, за рутинера: я вовсе не сторонник телесных наказаний. Я рассматриваю розги только как предупреждающее средство. Одного вида их достаточно для того, чтобы дети вели себя прилично. Уверяю вас: люди - те же дети. Человечеству тоже необходим воспитатель."