Александр Рубан - Пыль под ветром

- Ты меня проводишь, или отвезёшь? - спросила Неллечка и, склонившись над ним, коснулась губами его закрытых век. Она уже оделась и даже, наверное, причесалась, потому что волосы не упали ему на лицо, а брошка уколола подбородок.

- Провожу, - не открывая глаз, ответил Илья и пошарил рукой на переднем сиденьи. - нет, пожалуй, давай отвезу, - поправился он, обнаружив, что брюки опять завалились куда-то под баранку и опять, наверное, помялись.

- Завтра не приезжай, ладно? - попросила вдруг Неллечка.

Это на неё иногда находило. И это следовало пресекать.

- Конечно, не приеду, - равнодушным тоном сказал Илья.

- А почему? - непоследовательно спросила она.

- Завтра я буду очень далеко отсюда.

- Опять?

Илья промолчал, на ощупь воюя с пуговицами сорочки.

- Дай помогу... - сказала Неллечка. - И открой, пожалуйста, глаза: я уже давно поняла, что нам не следует смотреть друг на друга.

Это на неё тоже иногда находило, но реже. Поначалу Илья и эти разговоры пресекал, но, нарвавшись несколько раз на истерику, научился отмалчиваться. Он молча, не слушая Неллечку, обулся, молча завязал галстук, молча помог ей собрать сумку и, продолжая молчать, стал поднимать спинки сидений.

Неллечка вздохнула и покорно переменила тему.

- Не надоела тебе такая работа? - спросила она.

- Надоела, - охотно ответил Илья. - А что делать? Не увольняться же. Грядёт безработица - как во всех цивилизованных странах. А я уже давно даже не инженер. Я узкоспециализированный доставала, так и не научившийся жить...

Не важно, что она это уже слышала и не раз. Зато - почти правда и, что главное, помогает ей отвлечься и успокоиться. Не о футболе же с ней говорить.

- Опять в Казань? - вклинилась Неллечка в очередной пассаж Ильи о его житейской тупости.

- В виде исключения - в Таджикистан. Подожди, я открою ворота...

- Там неспокойно! - крикнула она ему в спину.

"А где нынче спокойно? - подумал Илья, со скрежетом выволакивая засов из перекосившейся створки. - Разве что у нас в Шуркино. Всего-навсего четыре бытовых убийства и две разборки со стрельбой за полгода, да на прошлой неделе, говорят, случился юбилейный, сотый угон автомобиля. Покатались и бросили - без магнитофона и с проколотыми шинами". Он управился, наконец, с воротами гаража, глубоко вдохнул резкий, с примесью ржавого железа и гарью лесных пожаров, предутренний туман, дважды с большим удовольствием чихнул и вернулся к машине, выключив по дороге свет. Неллечка уже расположилась на переднем сиденьи, на коленях у неё лежала раскрытая косметичка.

- Там, куда еду я, всегда спокойно! - объявил Илья, тоже усаживаясь и включая зажигание. - Там самое спокойное место в Советском Союзе спокойнее, чем у нас. Поехали?

- Подожди, я ещё не намазалась.

- Жду. - Он включил потолочный светильник и откинулся на спинку, фиксируя в боковом зрении её склонившийся профиль.

- А что за место? - спросила Неллечка. Она уткнулась глазом в миниатюрное зеркальце и вершила своё будничное колдовство миниатюрной щёточкой.

- Пустыня, - объяснил Илья, закрывая глаза. - Пески, солончаки и снова пески. Пересохшие русла. Миражи. Колючая проволока от горизонта до горизонта. Ни одного человека, только солдаты.

- А зачем? - удивилась Неллечка.

- Чтобы охранять спокойствие.

- Да нет - тебе зачем туда ехать?

- А... Очередная дурацкая затея нашего руководства. А я намерен её провалить. Вот провалю и вскорости разбогатею.

- Загадками говорите, Илья Борисович.

- Мне нравится, когда ты называешь меня Илюшенькой, - сказал он, не открывая глаз.

- Загадками говоришь, Илюшенька.

Вот теперь у неё получилось, почти как у Али. И получилось бы совсем как у Али, если бы она сказала это сама, а не откликнулась покорно на просьбу.

- Загадки никакой нет, - возразил Илья. - Только не разгласи раньше времени. Знаешь, что такое пьезокристаллы?

- Это что-то в проигрывателе, где иголочка?

- Вот-вот. Но они не только в проигрывателях, они ещё и в ракетах... Некий лейтенант, а может быть, капитан, самовольно расширяя конверсию, приспособил их к системе зажигания своих "жигулей". Некий полковник засадил лейтенанта на гауптвахту и, присвоив идею, двинул её наверх, как свою. А некий генерал соизволил подмахнуть, не глядя. Армия приспосабливается.

- Откуда ты всё это знаешь?

- Ниоткуда не знаю. Это просто трёп... Но я треплюсь на основе фактов и логики, отталкиваясь от известных каждому обстоятельств. Нужен был мозговитый лейтенант, чтобы не просто взорвать ракету, а сначала с пользой раскурочив её. Нужен был энергичный полковник, чтобы сделать из этого воровства экономические выводы. И нужен был рассеянный генерал, чтобы дозволить распродажу оборонной техники, подлежащей уничтожению. Объявление о продаже систем зажигания на пьезокристаллах было напечатано в "Коммерсанте" - без адреса, но с телефоном для связи. И оказалось, что я этот телефон помню.

- А при чём тут наш "Нефтедорстрой"?

- То есть, как при чём? Для "уазиков" нашего руководства крайне нужны современные безотказные системы зажигания на пьезокристаллах!

- Тогда почему затея дурацкая?

- Потому что дорого и не окупится. И ещё потому, что из одной системы зажигания получается штук пятьдесят зажигалок. Шоферня это быстренько расчухает - с моей подачи... Двадцать лет назад мы делали такие зажигалки без всякой конверсии, и наш старшина загонял их на рынке по рублю штука. Теперь же, при талонах на спички и при дефиците кремней, за каждую можно взять по червонцу, а то и по два.

- Ну, наконец-то я поняла, как ты разбогатеешь, - сказала Неллечка. Она уже почти совсем успокоилась и шутила. - Ты украдёшь у родного треста систему зажигания и наделаешь зажигалок, да?

- Ни боже мой! - улыбнулся Илья. - Зачем же красть? Рано или поздно она сломается, я куплю её у шофёра за четвертной и только потом объясню, что из неё можно сделать. И вот тогда быстренько сломаются все остальные.

- Это снова трёп?

- Нет, милая, не совсем. Это, скорее, мечта... Гм... То есть, выходит, что трёп! - Илья приоткрыл один глаз и уставил его в потолок машины, фиксируя Неллечку периферией сетчатки. Но, обнаружив, что она смотрит на него, снова поспешно зажмурился. - Я не умею делать такие вещи - я их умею только выдумывать, - ровно продолжил он. - А то бы и вправду давно уволился... Ты уже намазалась?

- Заканчиваю... А в Ташкент ты действительно едешь, или это тоже трёп?

- Не в Ташкент. Рядом. Или мимо. Как получится.

- Завтра?

- Уже сегодня. Но вечером.

- Поцелуй меня.

Это значит - она уже совсем успокоилась, без "почти", и стала привычно непоследовательной. Илья с облегчением разжмурился, выпрямился и повернулся к ней. Она ждала, подставив ненакрашенные губы, и улыбалась с закрытыми глазами, а когда ощутила прикосновение губ Ильи - впилась в них с невероятной страстью, цепко ухватила его руками за шею и опрокинула на себя. Он испугался, что Неллечка сейчас разобьёт голову о дверцу машины, и успел подставить ладонь - но никакой дверцы не оказалось. Оказалось, что Илья лежит навзничь на жёстком походном тюфячке, что первые лучи светила пробивают плохо задёрнутый полог шатра, и что его, Илью, опять целуют взасос. Но это была наконец-то явь, а не диковинный сон.