Анатолий Рубинов - Слезы льда

- То-оже мне, Ледовый Корсар!.. - ухмыльнулся Оскар. Меч здорово мешал, но уж больно сподручно было им отбиваться от хищных пингвинов, особенно когда эти твари сбивались в стаи: тем паче что игломет не всегда брал толстые шкуры матерых зверюг.

Как и следовало ожидать, все пребывало в полнейшем порядке, а иначе хоть что-нибудь непременно задребезжало на быстром ходу. Оскару досталось немного работы: ослабить рычажные фиксаторы, чтобы ледяной балласт сбрасывался мгновенно, и еще раз, для очистки совести, обойти вокруг машины с инспекторской проверкой. Напоследок он достал из-под левого налокотника узкую красную ленточку и пустил ее по ветру, стиснув кончик двумя пальцами. Ленточка вытянулась, словно линейка, Оскар пристально взглянул на Ледяную Звезду; снова - на ленточку, разжал пальцы, и ее мгновенно унесло с глаз долой. Как всегда Оскар подумал, что Богу такое ничтожное приношение безразлично, но - обычай следовало соблюдать даже наедине с собой, да и ветер стоило лишний раз проверить перед прыжком. Если разведка была удачной, это еще не означает, что и дальше, до самого возвращения, все покатится словно по колее.

Когда Оскар вновь забрался в кабину, стянул перчатку и сунул пальцы в "кастет", где-то поблизости заорали сразу две певчие совы.

- А, чтоб вам провалиться... - пробормотал Оскар и принялся разворачивать парус таким образом, чтобы Ледяная Звезда пришлась точнехонько на центр амбразуры. - И какого черта здесь насобиралось столько этой клятой нечисти...

Буер сразу же схватил ветер, и понесся, набирая скорость, по стеклянно-гладкому полю. Минут через двадцать, когда справа мелькнула первая вешка, Оскар заметил, что чей-то буер проходил здесь совсем недавно: царапины на льду еще не успели затянуться. Но размышлять об этом времени не оставалось, зеленые вешки проносились одна за одной по обе стороны. Промахнув красные вешки, Оскар сбросил "кастет" с правой руки, а левой дернул на себя до упора рычаг с оранжевой рубчатой головкой, и парус раскололся вдоль, распался на два длинных крыла. Рычаг назад, от себя - и на самом краю Старой Трещины тяжело грохнул балласт, чтобы лететь дальше, вниз, своим путем - на дно глубочайшей расселины, а полегчавший буер уже парит над нею, и Оскар с неодолимой дрожью считает мгновения полета... Во время прыжка он уже ничего не может ни сделать, ни поправить. И только судорожно переводит дух, когда лезвия ударились об лед на другом краю Трещины, но тут же буер сотряс еще один удар, левое крыло со скрежетом отлетело к чертям совиным, и искалеченная машина закружилась в каком-то бешеном вальсе, лишь по великой удаче не рухнув в расщелину, а Оскара ка-а-ак вышвырнуло из-за расколовшейся кабины, но тоже, к счастью, в сторону от края...

Что-о-о?! Я же здесь всегда прыгал!!! Только и успел подумать он, прежде чем шваркнуло об лед с неимоверной силой.

...Очнуться ему помогла внятная ругань: чувствовался столичный акцент; мало что понимая из-за звона в голове, Оскар с огромным трудом поднялся на ноги, постоял, шатаясь, попытался покачать головой, но что-то мешало...

- Слава Богу, - донеслось сзади; ругань прекратилась. - А я думал, что так и сдохну, не дождусь, покамест ты очухаешься...

Оскар медленно развернулся, всем корпусом. В луже заледеневшей уже крови лежал Сова Тепанов и корчил зверские рожи. Рядышком с ним, тоже покрытая кровью, валялась кривая сабля.

- Здорово, Сова, - пробормотал Оскар. - Отличное же времечко ты выбрал для харакири. Особенно - местечко...

- Тебе все шуточки... - говорил Сова гораздо тише, чем ругался, ...а я сейчас окочурюсь...

- Раньше надо было окочуриваться, - ответил Оскар. - Теперь я тебя вытащу.

- На себя посмотри, вытаскиватель... - по-прежнему тихонько посоветовал Тепанов.

- Успею еще. Как-нибудь... - Оскар опустился на колени рядом с раненым. - Что у тебя?

- Заливал балласт, пингвины налетели. Пока отбивался, разгонял, они у меня успели выдрать фунтов десять мяса... Ну, троих гадов я положил, вон там валяются...

И верно, чуть поодаль примерзли к окровавленному льду три мохнатые кучи. Оскар плюнул в их сторону: так велел обычай, да и веление души требовало; достал из аптечки на поясе вечный шприц, поискал на Тепанове живое место и сквозь костюм воткнул иглу в тело; затем достал пакет с "липучками" и принялся сверху вниз бинтовать...

Тепанов был мужик крепкий, и обычной дозы наркотика, положенной в таких случаях для обезболивания и отключения, оказалось маловато, чтобы сразу нокаутировать его организм.

- Спасибо, Оскар... Но я, наверное, все равно подохну. Прости... Это об мою балластину ты расшибся... Я когда с тварями возился, рычаг задел, ну, она и поползла... А облегченный буер потом сдуло прямиком в Трещину. Подфартило, короче, дальше некуда...

Ладно, угольками сочтемся. Полежи. Пока я шлюпку соберу.

- Нет, постой... Слушай, покамест я не сомлел... Вот здесь, - Сова коснулся поясной сумки, - мое завещание, отдашь дочери...

- Какой такой еще дочери?

- Моей... Она в городе живет... Дочка моя... Найдешь, ей отдашь.

- Сам отдашь.

- Возьми, слышишь, возьми!.. - Тепанов дернулся к сабле.

- Ладно, ладно, давай уж, - грустная ухмылка искривила губы Оскара, а то еще зарубишь своим ятаганом, как пингвина.

Оскар снял с раненого сумку, прицепил на пояс себе.

- Там, - Сова показал на сумку, - футляр, маленький такой, это тебе, возьми... Кроки... Там кроки... как найти библиотеку... их библиотеку... хорошо все-таки, что тебе отдавать приходится, а не кому другому...

- Ты бредишь, - спокойно сказал Оскар.

- Клянусь дочкой... Я в здравом уме. Я нашел библиотеку, Оскар, представляешь, я... Ежли подохну - кроки твои, и библиотека - твоя... Только отдай завещание, и не оставляй меня на съедение совам. И еще... приди на мои похороны, помяни мою грешную душу. И помоги... Помоги Сибил...

Он засыпал. Оскар разогнулся и только сейчас осмотрел самого себя. Ничего утешительного: костюм сбоку разодран, рана глубиной в полдюйма, по всей видимости, разорвал бок о фиксатор фонаря... Энергобрикет, слава Богу, цел. Но отопительные контуры костюма порвались, и медная проволока свисала из разрыва. Возиться с отоплением некогда, Оскар скрутил, срастил концы нескольких проводов, соединил проволоки, наскоро, и поверх всего этого беспорядка наклеил кусок липучки. Потом ощупал шлем. Фейсгард свезло набок, трубчатый гребень и вовсе снесло, но голова, похоже, не пострадала. Оскар ободрал с ног смятые наколенники и заковылял к буеру.

То, что ни о каком ремонте сейчас не стоит и мечтать, выяснилось с первого беглого взгляда. Оскар включил радиоответчик буера, достал с заднего сиденья игломет, сразу же подключил оружие к энергобрикету, ремень нацепил на плечо и забросил игломет за спину.