Иванна Рут - Оборотень

Иванна Рут

ОБОРОТЕНЬ

Когда пассажиры корабля, благополучно оказавшись в гиперпространстве, почувствовали себя нормально, они покинули свои амортизационные пуфбиты и высыпали в главный салон поразвлечься.

Пассажирский корабль, вернее, теперь уже сверхсветолет, сконструированный по последнему слову техники, казался необъятным.

Благодаря искусно сфокусированным объемным изображениям в салонах, ощущение беспредельных Гефсиманских садов на невысоких круглых холмах, окруженных океаном воды в океане неба, не проходило даже в салоне.

Пассажиров было немного, от силы человек двадцать - двадцать пять. Однако, судя по красиво уложенным прическам, усыпанным алмазной мерцающей пылью, это были представители самого высшего сословия, если учесть, что одна упаковка пыли для волос стоила полтора миллиона, что по нынешним временам равнялось целому состоянию.

Капитан был единственным членом экипажа, вхожим в общий салон на равных. Его долгом считалось присутствовать при первой встрече пассажиров, а также ежедневно спускаться сюда из своей капитанской рубки к обеду.

Это был его семнадцатый рейс, и он хорошо знал, что преуспевание его фирмы во многом зависит от настроения пассажиров на борту светолета. Разрядить атмосферу в салоне, создать максимум удобств и развлечений для приятного полета было его обязанностью, и он, будучи психологом по призванию, умел это делать, как никто другой. Ему хватало одного взгляда, чтобы угадать характер, вкусы и пристрастия пассажира, а также вовремя предупредить капризы и недовольство обслуживанием.

Прощупав глазами каждого из вверивших ему свои жизни, в особенности дам, так как именно среди них попадались наиболее капризные, а порой и скандальные особы, капитан остановил взгляд на красивом молодом человеке с чеканным профилем, который тотчас поклонился ему, ослепив своей лучезарной холодной улыбкой. Эта улыбка, долго тая на холеном бесстрастном лице, показалась капитану странной и необычной, и он, задержав взгляд на господине, отметил, что у того, ко всему прочему, красные, точно воспаленные или больные глаза. Обеспокоенно вглядевшись в эти глаза, он не заметил признаков какой-либо тяжелой болезни или отклонения, кроме... жестокой жгучей ненависти и всепоглощающего презрения.

Неприятно пораженный, капитан быстро отвернулся, сохраняя невозмутимое приветливое выражение лица, и распорядился принести в салон мандариновку со льдом. Впервые за много лет смутная тревога посетила капитана, но отличный возбуждающий напиток развеселил и отвлек его от неприятных мыслей.

Одним нажатием пальца капитан включил кассету с завораживающими художественными шумами, превосходящими гармонией и таинственностью самую божественную музыку, а также сменил Гефсиманские сады на плещущий волнами океан с чайками и распорядился, чтобы подавали обед.

Оказав знаки внимания и познакомившись с каждым лично, капитан пожелал приятного аппетита и полета и первым, дегустируя пищу, выпил рюмку мадеры.

Встретившись снова взглядом с красноглазым, он помрачнел, беспомощно замер, закаменел лицом, сделал несколько странных неловких движений и вдруг, хватаясь за горло, стал задыхаться, словно что-то его душило и жгло изнутри.

Еще через мгновение глаза капитана полезли из орбит, хрип сделался страшным и прерывистым, лицо побагровело, затем приняло синюшный оттенок. Он стал раздирать себе горло ногтями, вонзая их все глубже и глубже. Хлынула кровь. Хрип прекратился, и капитан, как подкошенный, упал, мягко погрузившись в длинный зеленый ворс ковра.

Парализованные ужасом пассажиры с криками разбежались по каютам, оставив пустынным искусно сымитированный берег океана с красиво накрытыми столиками и летающими чайками вдали.

Тонкие, плещущие, веющие и дзинькающие ледяными хрусталиками художественные шумы, доносящиеся из незримых стереоколонок, усугубляли зловещую картину салона с окровавленным трупом посередине. Плач арктического ветра и дивной морской сирены одновременно, шорох тысяч крыльев, шелест мокрой шелковой листвы поя дождем, фантасмагории органа, вздымающего свою грозную величественную душу к звездам, - все это жутко царило в салоне с мертвецом как будто целую вечность, пока не кончилась запись.

Опомнившиеся проводники, вызвав врача, ошарашенно таращились на мертвого капитана, не зная, что предпринять.

Врач медленно обследовал тело и, так и не поставив диагноза, распорядился отнести труп в санблок.

Взяв на себя роль главного патологоанатома, он приказал роботу-хирургу сделать вскрытие.

Походило на то, что капитан скончался вследствие насильственного удушения. Это казалось полным абсурдом, но точный робот бесстрастно и упрямо подтвердил диагноз, правоту которого врач видел воочию. Однако это была сущая чертовщина, необъяснимая и непонятная в особенности для тех, кто видел смерть капитана собственными глазами.

Ради спокойствия пассажиров в экстремальной ситуации, отлично понимая, что это незаконная и преступная отсебятина, врач выдумал термин, обозначающий некую профессиональную "космическую болезнь", и констатировал факт смерти капитана вследствие внезапного приступа этой новой, никому неизвестной болезни.

На первых порах это показалось более чем удачной остроумной выдумкой. Все успокоились. Тело капитана было заморожено. Новый капитан из старшего офицерского состава принялся исполнять свои обязанности.

Фирма должна была загладить ужас происшедшего перед своими пассажирами, и вскоре на борт светолета вернулись веселье, развлечения и волшебная аура искусства шумов.

Однако зловещее дыхание смерти снова пронеслось по кораблю спустя несколько суток. На этот раз оно облюбовало совсем юную хрупкую девушку из пятнадцатой каюты. Девушка уснула вечером в общем салоне во время показа фильма, удобно откинувшись в своем уютном кресле. Чуткий проводник, не решаясь разбудить молодую особу, оставил ее в покое, укрыв пледом на ночь. Смятение и шепот поползли среди пассажиров, когда на следующий день, не поднявшись к завтраку, девушка продолжала спать во время обеда, а затем уже и во время ужина.

- Она мертва! - раздался наконец голос самого мужественного пассажира, решившегося заглянуть ей в лицо.

- Это эпидемия!

- Здесь что-то нечисто, - хор голосов, слившись в единый гвалт и визг, перешел в рев. Все требовали врача. Мифическая болезнь, придуманная доктором, призраком стояла в воздухе. Требовали вакцинации и мер защиты от вируса.

Но, оставшись наедине с новым трупом и роботом-хирургом в санблоке, врач установил на этот раз инфаркт в абсолютно здоровом молодом сердце. Чудовищно повышенный адреналин в крови и другие красноречивые детали, зафиксированные роботом, наводили на мысль, что разрыв сердца последовал от внезапного сильного испуга.