Вячеслав Рыбаков - Великая сушь

Вячеслав Рыбаков

Великая сушь

И все звезды будут точно старые колодцы со скрипучим воротом. И каждая даст мне напиться...

Антуан де Сент-Экзюпери

Медленно наступал вечер - прозрачный и тихий вечер Солы. На поверхности мутного, непрозрачного моря, широко разметнувшегося в трехстах метрах под нами, разгорались слепящие блики. Прищурившись, я смотрел на огромный диск Мю, висящий над чуть выпуклым, кипящим горизонтом. Завтра улетаем. Завтра. Я стоял у прозрачной стены диспетчерской и просто смотрел.

У меня за спиной почти беззвучно раскрылась дверь. Я выждал секунду и спросил;

- Ну?

Тяжелые шаги прошаркали к столу, и после паузы смертельно усталый голос сказал:

- Пришлите еще кофе в диспетчерскую...

Я обернулся.

Он уже громоздился в кресле - огромный, ссутулившийся, с обвисшими коричневыми щеками Дрожащая рука его в ожидании висела над столом.

По столу шаркнула искра, и большая, вкусно дымящаяся чашка возникла там, где ее ожидали. Но его рука не шевельнулась, словно он забыл и о кофе, и о ней.

Да, подумал я, он надеялся, что я ошибся. Тогда все было бы просто. Три недели, с первого своего дня пребывания на Соле, когда он узнал от меня, что произошло, он надеялся, что я ошибся. И по мере проверки он загонял эту надежду все глубже, старался подавить, не обращать на нее внимания - не смог...

- Все так, - сказал он.

Я ничего не почувствовал. Надежды уже не было.

- Время вероятной биолизации с учетом фактора мутагенной подкормки... порядка возраста Вселенной, - медленно сказал он.

Я отвернулся. Диск Мю распухал, становился рыжим, тонкие лезвия облаков распороли его натрое, и эти лоскутья, осколки катастрофы, обрывки мира медленно рушились в пылающее море.

Смешно, подумал я. Каких-то два века назад человечество, ютившееся на Земле, было уверено, что оно не одиноко. Стоило создавать надпространственные средства коммуникации, чтобы убедиться в обратном... чтобы понять исключительность, уникальность, быть может, жизни вообще.

- Дельта тэ порядка сорока семи - пятидесяти миллионов лет, - сказал я.

Он покачал головой.

- У меня получилось шестьдесят.

Я пожал плечами.

- Впрочем, это неважно, конечно, уже неважно... да.

- Сроки ликвидации защитного облака ты не считал?

- Н-нет. Я не успел, я только этим... А ты?.

- При равном напряжении ресурсов не меньше пятидесяти лет, - сказал я.

- Это уже бессмысленно.

Мы помолчали. Да, думал я, защиту мы ставили тридцать лет. Большего человечество не в силах было сделать, это максимальное напряжение и максимальный темп, мы смогли это лишь потому, что верили мы успели. Мы успели поставить защиту в срок, за три месяца до встречи Солы с выбросом из Ядра, и двадцать семь миллиардов людей твердо уверены сейчас, что спасли эту планету. И себя. Своих потомков, которые смогут наконец стать не одинокими.

- Странно, - сказал он вдруг. - Как-то пусто... пропал стержень или пружина, что ли... и непонятно, что теперь. Знаешь, ведь, наверное, так будут чувствовать все...

- Наверное, - согласился я. - И это - страшнее всего.

- Ты думаешь?

- Да. После такого краха всегда наступает период равнодушия.

- Все то ты всегда знаешь заранее...

Мы дружили еще с детства. Потому то именно он прилетел сейчас. Это стало неписаной традицией - если инспектор допускал ошибку или оплошность или просто что-то становилось непонятно - на контроль посылали его друга. Посторонний был способен проявить снисходительность, но друг не мог унизить ею.

Прижав кулаки к щекам он медленно мотал головой из стороны в сторону.

- Пыль растеклась на сотни тысяч кубических астроединиц - проговорил он. - Не собрать.

- Не мучь себя, - сказал я. - Я ведь не сидел сложа руки пока ты проверял...

- Пытался нащупать? - впервые он поднял на меня глаза.

Я кивнул.

- Можно представить себе попытку перебросить излучение выброса сквозь возведенный нами щит через надпространственные каналы ориентированные на Солу...

- Ну, это уже...

- Принципиально возможно я считал. Но нам понадобится в этом районе Галактики энерговооруженность на два порядка превышающая ту, которой располагает сейчас человечество в целом. Можно представить себе колоссальную цепь гравигенераторов которые искривят путь выброса на всем фронте заставят его обогнуть облако а затем вторую такую же цепь которая нацелит его обратно на Солу. Скажу по секрету когда мне это пришло в голову я решил было что решение найдено потому что ведь выброс можно на править вслед планете и он раньше или позже нагонит ее. Но выброс уже уткнулся в щит и гаснет в нем...

Он скорбно кивал. Его огромная размытая тень на дальней стене кивала тоже

- Какая глупость... - выговорил он. - Тридцать лет выбиваясь из сил губить то о чем мечтали спокон веков...

Я не ответил. Что тут можно было ответить? Сосущая пустота в душе не уменьшалась и не увеличивалась она была и мир лишился красок и теплоты и все было тщетно и хотелось спать и отдаться течению которое несло по Вселенной нас одних одиноких из пустыни в пустыню беспредельно, безнадежно, бессмысленно... Боли уже не было. Боль спутница борьбы исчезает в миг осознания бессилия и ее место занимает нечто. Сосущая пустота.

- У вас с этой девушкой с дочерью его что-то было? осторожно спросил он вдруг.

- Нет.

Но ты... прости, что я спрашиваю, это, конечно, не имеет отношения... но все же.

- Но, кажется, я начинал хотеть чтобы бы.

- Знаешь... Я чувствовал. Сразу что-то такое... А она?

Я пожал плечами.

- Послушай что я хотел спросить... Ты с тех пор так и один?

- Я ведь все время как-то ждал что она возвратится... А в какой то момент вдруг с удивлением понимаешь, что уже не ждешь. И хватит!

Я вернулся после инспекции на гидрокибернетические плантации Бунгуран-Бесара и дом мой был пуст. Осенью. К стеклу веранды прилип влажный кленовый лист. Я посадил гравилет под самым кленом - уже почти оголенным печальным, с черной от влаги корой откинул фонарь и вместе с пряным сырым воздухом в кабину взорвалось неповторимое сладкое ощущение родного дома - места где ты нужен сам по себе всегда пусть даже усталый, пусть даже раздраженный - не как блестящий исполнитель, не как талантливый инспектор, не как интересный собеседник, не как влиятельное лицо в Контрольном отделе Комиссии капитальных исследовании при Совете, не как надежный товарищ - как человек. Просто. Весь. Я спрыгнул на податливую землю и на ходу расстегивая куртку вошел в сени, громко топая чтобы она успела проснуться, понять что я иду, сделать вид что спит и приготовиться встретить меня... Семь лет прошло. Не знаю где она теперь с кем... Не сказала ни слова. Так тоже бывает...