Михаил Тырин - Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник)

– Лореаса, – говорит наконец Кодор, – моя жена умерла.

«Загублена? Испорчена ведьмой?» – быстро предполагает Лореаса. Не иначе так; отчего же еще нужно нести эти вести некромантиссе? Кодор поднимает глаза, в них печаль и надежда. Лореаса скорбно складывает губы. В ее душе нет и никогда не было добра для его жены – но нет и ни капли зла. Если та людская женщина была хорошей женой, если ее извели невинную и Кодор искренне хочет отомстить за ее смерть, Лореаса сделает это для него.

– Что с ней случилось?

– Умерла в родах. И ребенка… не сберегли.

Лореаса опускает веки. Теперь она, пожалуй, жалеет ту женщину. Не позавидуешь ей. Смерть в родах – людское горе, его не знают некромантиссы, рожающие легко и быстро, как кошки. Но ведьмы не проклинают женщин смертью в родах: слишком тяжко проклятие, слишком велик риск, что оно обернется против самой ведьмы. Есть на выбор много других смертей.

Чего же боится Кодор?

– Это плохо, – говорит Лореаса. – Мне жаль ее. Но о чем ты хотел меня просить?

Закусив губу, Кодор смотрит на нее и молчит. Молчит и молчит, переминаясь с ноги на ногу. Лицо его делается почти детским. Он застенчиво моргает. Выглядит нелепо. Лореаса недоуменно склоняет голову.

И тогда он просит:

– Выходи за меня замуж.

Глаза ее распахиваются.

– Что?!

– Лореаса, я хочу взять тебя в жены.

– Ты безумен!

– Всегда был безумен! – восклицает он. – И двадцать лет назад был безумен тоже. Ужели ты не знала? Ведь это я.

– Уходи сейчас же.

– Подожди. Подожди чуть-чуть, послушай меня… – Кодор заискивающе улыбается. Он тянется к ней, пытается вновь обнять ее пальцы своими теплыми, мозолистыми, людскими ладонями.

Лореаса в бешенстве вырывает руки.

Испуганно крича, поднимаются в воздух птицы опушки, стремглав летят прочь. Разбегаются мыши и ящерицы. Даже насекомые спешат скрыться. Некромантисса в гневе! Страшна ярость хозяйки черного дома!..

Лореаса может исчезнуть сей же час: раствориться туманом, улететь с ветром, нырнуть в землю, как рыба в воду – но не делает этого. Она сама не понимает, почему, но она ждет.

– Один раз я послушался тебя, – торопливо говорит Кодор. – Я взял в жены хорошую женщину и любил ее, но все это время я любил тебя больше. И вот что скажу: с меня хватит. Может, сейчас я не так красив, как в юности, но теперь-то уж я точно знаю, чего хочу!

Изумление, как ураганный ветер, чуть не сбивает ее с ног. Едва опомнившись, Лореаса сдвигает брови и смотрит на него с гневом куда большим, чем в действительности испытывает.

– А чего, по-твоему, хочу я?!

– Я могу только догадываться, – честно отвечает Кодор. – Ты двадцать лет подряд приходишь сюда в условленный день. Так же, как и я. И поэтому я решил, что мы хотим одного и того же.

Что тут ответишь?..

Плечи Лореасы опускаются. Встряхнувшись по-звериному, обеими руками взявшись за собственные косы, она садится в траву и смотрит прямо перед собой. Взгляд ее застывает, в глазах отражаются высокие злаки. Земля ходит ходуном, словно кочки на болоте, но не проваливается, а поднимается всхолмьями – двумя небольшими крутыми гривками, чтобы им с Кодором было удобней сидеть. Но Кодор, стремясь быть ближе, опускается на колени рядом с Лореасой и обхватывает ее за плечи.

– Пугай меня, как угодно, – говорит он тихонько, – я не боюсь. Я знаю, что состарюсь и умру, пока ты будешь молода. Я знаю, что ты наполнишь дом колдовством и многие будут тебя бояться. Что мне до них! Я не из тех, кто мечтает только быть как все и избегать пересудов. Я Королевский Лесничий. И я хочу жить с тобой, Лореаса.

– А как же горожане? – спрашивает она. – Священница? Бургомистр? Разве они обрадуются некромантиссе?

Кодор улыбается.

– Ты всегда поддерживала нас, и советом, и делом. Мы не всегда умели следовать твоим советам, но это уже не твоя вина. Городское собрание решило, что преподнесет тебе ленту почетной горожанки, если ты согласишься покинуть лес.

Лореаса выгибает бровь.

– Это ты придумал?

Кодор весело смеется. На его лице становится заметен след от раны, нанесенной вражеским мечом: старый шрам. Двух зубов у него не хватает, хотя остальные крепки, как у молодого.

– Я не настаивал, но они согласились.

Покачав головой, Лореаса замечает:

– Они думают, что я буду оберегать город, живя в нем. Пожалуй, они правы. Но у нас две дочери, Кодор.

Кодор разводит руками.

– Я столько лет мечтал их увидеть.

– Они в самом дрянном возрасте. Долг обязывает их постигать науку, а изменяющиеся тела уродуют их и портят характеры. А характеры у наших дочерей и без того не сахар.

– Все это естественно, Лореаса. И… я должен сказать тебе еще кое-что.

Лореаса пристально смотрит на него из-под ресниц.

– У меня есть еще одна дочь, – просто говорит Кодор. – Ей всего пять лет. Ее зовут Геллена. Надеюсь, они подружатся.

Лореаса долго молчит. Потом усмехается:

– Ты забыл сказать: «Девочке нужна мать».

– Девочке нужна мать, – соглашается Кодор.

Лореаса кусает губы.

– Ты не мог сделать худший выбор, – с сердцем говорит она наконец.

– Нет, – уверенно возражает он. – Я не мог сделать лучший.

– Гелле!

– Я сейчас!

– Иди к нам, скорее!

Быстро-быстро топочут детские ножки. Со второго этажа с визгом слетает, почти не касаясь ногами ступенек, девочка в голубом платье. Платье вышито бабочками, но вышивка уже растрепалась – свисают нитки, одна бабочка-калека однокрыла, от другой остались только желтые усики. Подол платья чем-то запачкан, а большой, на вырост, подгиб оторвался наполовину и сзади свисает, как маленький шлейф. С шестой ступеньки Геллена прыгает, распахнув руки, будто птичка с ветки. Лореана со смехом ловит ее и кружит в воздухе. Лореада хмурится, хватает сводную сестру за ногу в вязаном чулочке и с укором оглядывает дырку.

– Опять порвала, – ворчит Лореада, – вся обтрепанная ходишь, прах земной. Твои платья, наверно, не вырастут из травы, Гелле! Мама два вечера шила, а ты…

– А почему не вырастут? – обиженно спрашивает Геллена.

– Потому что ты прах земной!

– Ада, не брюзжи, – весело говорит Анна, – от этого растут бородавки. Ты же не хочешь ходить вся в пупырях, как жаба?

– Жаба! – хихикает Геллена. – В пупырях!

Лореада мрачнеет, словно осенняя туча. Это совсем не смешная шутка. Заклятия Снов Земли не удаются ей. Вот уже две недели, как Ада старается не выходить из дому, а если все же приходится, то кутается в платок так, что видны только глаза. Она вся покрыта белесовато-зелеными пятнами. На самых крупных проступает змеиная чешуя. Даже темные волосы Ады на висках стали иззелена-седыми.

– Я посмотрю на тебя, – резко говорит Лореада, – когда придет твой черед петь Земные Сны. На кого ты тогда будешь похожа!