Джордж Мартин - Башня из пепла (сборник)

Мы качались на качелях и съезжали с горок, летом купались, а зимой обстреливали друг друга снежками, лазали по деревьям, катались на роликах и играли в мяч. Когда другие дети были заняты, я читал комиксы, смотрел телевизор или играл в свои игрушки: зеленые пластмассовые солдатики, ковбои в шляпах, жилетах и с пистолетами в руках, рыцари, динозавры и космонавты. Как и всякий американский ребенок, я знал все научные названия динозавров (а сейчас вряд ли бы смог отличить одного от другого), что касается имен рыцарей и космонавтов, то я их придумывал сам.

В школе Мэри Джейн Донахью на Пятой улице я научился читать вместе с Диком, Джейн и Сэлли и их псом по имени Спот: «Беги, Спот, беги. Смотри, Спот бежит». Вы никогда не задавали себе вопрос, почему Спот так много бегает? Просто он убегает от Дика, Джейн и Сэлли, самой скучной семьи в мире. Мне тоже ужасно хотелось сбежать от них к моим комиксам, или «смешным книжкам», так мы их называли. Впервые я познакомился с произведениями западной классической литературы, листая комиксы. Я также читал «Арчи» [2] Персонаж комиксов, популярных среди детей (с 1941 года): рыжий мальчишка-школьник, организующий вместе со своими друзьями разные шалости и проделки. , «Дядюшку Скруджа» и «Космо, веселого марсианина». Однако больше всего на свете я любил истории про Супермена и Бэтмена, особенно те, что появлялись каждый месяц в «Уорлдс файнест комикс».

Первые рассказы, которые я все-таки довел до конца, были про охотника за чудовищами. Я продавал их ребятам из своего дома по пенни за страницу. Бесплатное чтение входило в условия сделки; я считался лучшим чтецом в наших домах, особенно моим друзьям нравилось, как я изображаю вой оборотня. Если первая история занимала всего страницу, то последняя растянулась аж на пять страниц, и я получил за нее гонорар, на который смог купить себе «Милки Вэй», мое любимое лакомство.

Жизнь была прекрасна… до тех пор, пока моему самому выгодному клиенту не начали сниться кошмары и он не рассказал матери про мои истории о чудовищах. Она пришла к моей матери, та поговорила с отцом — и я переключился с чудовищ на космонавтов (Джарн с Марса и его шайка, но об этом чуть позже), а также перестал показывать свои творения другим людям.

Сочинительство не мешало мне заниматься другим любимым делом — читать комиксы. Я хранил их в книжном шкафу, сделанном из ящика из-под апельсинов. Со временем моя коллекция так разрослась, что заполнила обе полки. В десять лет я прочитал первый в своей жизни научно-фантастический роман и начал покупать книжки в мягких обложках, что серьезно подорвало мое материальное положение. Столкнувшись с финансовыми проблемами в одиннадцать лет, я принял историческое решение — комиксы отлично годятся для малышей, но не для подростка. Поэтому я очистил свой книжный шкаф, и мама отнесла комиксы в больницу, чтобы их могли читать лежащие там больные дети. (Мерзкие больные дети, отдайте мои любимые комиксы!)

Период под названием «я-слишком-стар-для-комиксов» продолжался около года. Каждый раз, когда я заходил в кондитерский магазин на Келли-Паркуэй, чтобы купить конфеты, мой взгляд натыкался на обложки новых комиксов, и некоторые из них казались мне ужасно интересными — новые истории, новые герои, новые приключения…

Первый выпуск «Американской лиги справедливости» положил конец моему почти годичному пребыванию в рядах взрослых. Я всегда любил «Уорлдс файнест комикс», где Супермен и Бэтмен выступают в одной команде, но «Американская лига» объединила всех главных героев комиксов! На обложке первого выпуска был изображен Флэш, который играл в шахматы с трехглазым инопланетянином. Все они являлись членами «Лиги», и как только одного захватывали в плен, на сцене появлялся другой.

Как-то незаметно ящик из-под апельсинов снова оказался забитым до самого верха. И это прекрасно, потому что иначе я бы не подошел к стойке с комиксами в 1962 году и не обнаружил четвертого выпуска довольно странного вида книги, которая имела наглость называться «Лучший в мире сборник величайших комиксов». Ее выпустило в свет мало кому знакомое третьесортное издательство, известное тем, что печатало совсем не страшные комиксы про чудовищ. Однако мне сразу стало ясно, что на ее страницах действует команда супергероев — такие штуки приводили меня в восторг. Я купил книгу (несмотря на то, что она стоила двенадцать центов, в то время как комиксы обычно продавались не дороже десяти), и это изменило мою жизнь.

Это и в самом деле оказался сборник лучших в мире комиксов! Стэн Ли и Джек Кирби решили изменить мир смешных книжек, «Фантастическая четверка» нарушала все правила. Один из них был чудовищем (и он мгновенно стал моим любимцем) во времена, когда герой просто обязан был быть красавцем. Они являлись членами одной семьи, а не лиги, сообщества или отряда и, как и в настоящей семье, постоянно друг с другом ругались. И они были личностями! Героев из «Лиги справедливости» можно было отличить друг от друга только по костюмам и цвету волос (Атом не вышел ростом, Марсианский Охотник за головами был зеленого цвета, а у Красотки имелась грудь, но в остальном они, как две капли воды, походили друг на друга). В комиксах появились герои с характерами, и в 1961-м это стало открытием и настоящей революцией.

Первые мои опубликованные слова («Дорогие Стэн и Джек…») появились в двадцатом номере «Фантастической четверки» (был август 1963 года) в колонке для писем. Главная мысль моего глубокого, умного, аналитического послания заключалась в том, что пришла пора Шекспиру подвинуться и дать место Стэну Ли. Зачем-то в конце моего восторженного отзыва Стэн и Джек напечатали мое имя и адрес.

Чуть позже я обнаружил в нашем почтовом ящике письмо.

Письмо для меня? Потрясающе! Все, кого я знал, жили либо в Байонне, либо в Нью-Джерси, и никто никогда не присылал мне писем. Внутри лежал список имен и говорилось, что если я отправлю на имя, значащееся первым в списке, четверть доллара, затем вычеркну его и напишу свое в самом конце, а потом отошлю четыре копии, то через несколько недель получу 64 доллара. Этого хватило бы, чтобы в течение нескольких лет спокойно покупать «смешные книжки» и «Милки Вэй». Вот почему я прикрепил скотчем четверть доллара к списку, положил его в конверт, отправил по адресу, который значился первым, и стал ждать, когда на меня свалится огромное богатство.

Я не получит ни одной монеты, впрочем, вместо денег пришло кое-что получше. Так случилось, что парень, чье имя стояло в списке первым, выпускал фэнзин с комиксами, который стоил двадцать пять центов. Очевидно, он решил, что я оплатил заказ, и прислал мне фэнзин, напечатанный на выцветшей фиолетовой бумаге, с отвратительно написанной историей, иллюстрированной жалкими картинками, — но мне было все равно. Я обнаружил в журнале статьи, письма, критику и даже самодеятельные комиксы, в которых действовали неизвестные мне герои. Кроме того, там имелись обзоры других фэнзинов, еще покруче этого. Я отправил по почте очередную порцию четвертаков, и вскоре по самые уши увяз в детских комиксах.