Кир Булычев - Возвращение из Трапезунда

— Но, может быть, вы сначала выпьете рюмочку коньяку, ваше превосходительство?

После рюмочки генерал помягчел — она стала как бы знаком того, что он пришел не в дом к подозреваемому, а посещает отпрыска одного из самых знатных и богатых родов империи.

— Представляете, Феликс Феликсович, — рассказал генерал. — Ко мне только что заявился пристав и поведал удивительную историю. Оказывается, он получил рапорт городового, что дежурит по соседству с вашим дворцом. И тот утверждает, будто с ним случилось вот что: он услышал ночью выстрелы, доносившиеся из вашего дома. Когда он прибежал туда, то его встретил человек, назвавшийся членом Думы Пуришкевичем, который признался, что Распутин убит, и взял с городового слово молчать об этом. Городовой утверждает, что также видел тело, но рассмотреть его не смог.

— И вы поверили в эту чепуху? — Юсупов был возмущен.

Он был на самом деле возмущен. Но не Пуришкевичем.

Да, мы все хотим войти в историю, но история не приемлет нахрапа. Неужели он себя уже видел российским диктатором? Такой диктатор может все погубить — в результате все мы окажемся в камере предварительного заключения и Пуришкевич будет вопить на весь мир о парламентской неприкосновенности, которую, к счастью, в России еще не придумали.

— Это прямо невероятная история, — возмутился Юсупов. — Ваш городовой — большой путаник. Позвольте я вам расскажу, как было дело.

Генерал послушно кивал — ему нужно было объяснение, он жаждал объяснения.

— У меня ужинали друзья. В том числе Великий князь Дмитрий Павлович, Пуришкевич и несколько офицеров. Когда гости разъезжались, я услышал два выстрела. Сбежавши вниз, я увидел собаку, лежащую на снегу. Оказывается, один из моих гостей решил дать салют в честь хозяина дома и, неосмотрительно выстрелив из револьвера, убил собаку.

Генерал Григорьев покорно качал головой. История с собакой была шита белыми нитками. Для того чтобы их увидеть, не надо быть жандармским генералом.

Юсупов, увлекшись, реакции генерала не почувствовал. В его воображении придуманная картина уже наложилась на действительную и вытеснила ее.

— Я вызвал городового, — продолжал князь, — чтобы объяснить ему причину. К тому времени гости разъехались, остался только Пуришкевич. Он и беседовал с городовым. Насколько я понимаю, он сравнил собаку со старцем и вслух пожалел, что убили собаку, а не Распутина. Вот ваш городовой, смущенный этими речами, и перепутал…

Генералу было грустно. Он уже не сомневался в том, что слухи о смерти Распутина в юсуповском дворце полностью подтверждаются неловкой ложью князя.

— Теперь мне все ясно, — сказал генерал. — Не скажете ли вы мне фамилии офицеров, которые были у вас в гостях?

— Поймите меня правильно, — ответил Юсупов. — Дело это пустячное, но может получить огласку в левых газетах. Мои друзья — люди семейные, их репутация может серьезно пострадать.

Генерал поднялся.

— Я доложу градоначальнику о ваших словах, князь, — сказал он. — Надеюсь, что недоразумение будет рассеяно.

— Я и сам хотел бы посетить градоначальника, — сказал Феликс. — И все ему рассказать. Спросите его, когда он сможет меня принять?

Генерал откланялся.

Федор ждал Юсупова в гостиной.

— Ну что? Они подозревают?

— Надеюсь, что я его запутал, — улыбнулся Феликс.

Федор был растерян.

— Я не совсем понимаю тебя, — сказал он. — Я думал, что, совершивши этот подвиг, ты, подобно Бруту, выйдешь к народу и провозгласишь себя убийцей тирана. Почему же ты молчишь и таишься?

— Тиран убит, — ответил Феликс после короткой паузы. — Наше дело сделано. Мы не стремимся к власти… К тому же Пуришкевичу как убийце может грозить опасность…

Зазвонил телефон, и Феликс поспешил к аппарату.

Он не смог объяснить Федору, что в самом деле находится в растерянности куда худшей, чем в момент убийства.

Не только Россия вела себя не так, как они ожидали, — ничего пока не произошло, так же дворники мели снег и шагали запасные роты к вокзалу, а в оперетке давали «Летучую мышь». Но и внутри себя Феликс не ощущал никакой радости, никакого торжества. Словно соблазнил горничную и теперь презираешь себя и ее. И боишься дурной болезни, и боишься, что узнает мать и выпорет тебя, и больше всего боишься любовника горничной, дворника Матвея. Сравнение было нелепым, слишком приземленным, но Юсупов не мог от него отделаться и даже украшал несуществующий адюльтер скоромными деталями.

Прошел буйный бой, охота, погоня, ощущение смерти — ты впервые убивал человека! И пришел тягучий страх. То, к чему Юсупов так стремился день назад, обернулось неожиданно страхом… И даже известно, когда наступил перелом, — когда он избивал мертвого человека дубинкой, когда из тебя, боярина в двадцатом поколении, вылез подлый трусливый мерзавец. И останется с тобой на всю жизнь. Ты уже не сможешь стать спасителем нации — истерика на лестнице останется с тобой навсегда.

Как только полицмейстер ушел, позвонила Головина.

— Что вы сделали с Григорием Ефимовичем? — закричала она, не здороваясь.

— Клянусь вам, я ничего не знаю!

«Ну почему я не сознаюсь сейчас? Через полчаса весь Петроград, весь мир будет знать имя человека, освободившего империю от проклятия».

— Вы клянетесь? — рыдала в трубку Маша Головина.

— Разумеется, клянусь.

— Тогда приезжайте и сами расскажите маман. Она умирает от ужаса.

Юсупов повесил трубку и, заложив руки за спину, принялся бегать по кабинету. Что делать? Скрыться? Уехать в Крым? Или вести линию полной невиновности? Тогда придется ехать к этим глупым курицам.

И поехал.

Его встретили слезами и запахом валерьянки.

Феликс подробно и терпеливо врал, уже сам начиная верить в убитую собаку и глупого городового.

Но государыня не находит себе места! Старец пропал!

Юсупов потребовал помощи куриц во встрече с Александрой Федоровной. Он хочет лично рассказать императрице всю правду.

Маша Головина бросилась к телефону и стала дозваниваться до Царского Села. Ей казалось, что если Феликс ни в чем не виноват, то старец найдется. Загулял где-то, уехал в Сибирь — все может случиться со святым человеком…

— Государыня согласна тебя принять! — радостно объявила она.

Юсупов уже был не рад, что напросился на встречу. Царица может разоблачить его.

И тут, на счастье или несчастье, позвонил телефон — из Царского!

Императрица сообщала, что посоветовалась с близкими людьми и категорически отказывается видеть Юсупова. И не верит и не будет верить ни единому его слову.

Феликс был уязвлен. Он хотел сказать правду! Маша тоже растерялась, ей хотелось верить Феликсу. Но когда он начал было говорить, что все равно поедет во дворец, сама же стала отговаривать, потому что боялась, что оттуда он уже не вернется.