Евгений Щепетнов - Слава. Наследник

– Вырваться из загона они не могут? – Наташа озабоченно постучала по стене помещения.

– Нет. Эти загоны предназначены, чтобы сдержать любое количество невооруженных людей. Рабов. Поэтому они могут драться только в них, не вырываясь на свободу. Но входить туда опасно. Дерутся во всех загонах – и в женских, и в мужских. Началось в мужских, потом безумие переключилось на женские и подростковые. Много трупов. Уже около сотни.

– Чем же они убивают-то? – растерянно спросила Наташа, наблюдая за тем, как люди в загоне визжат, рвут друг друга, кусаются, как дикие звери.

– Душат, ломают шеи, грызут, – мрачно пояснил Антуг. – А некоторые кончают жизнь самоубийством – разбегаются и врезаются головой в стену, разбивая голову.

– О боже… – тихо охнула Наташа – нам только этого не хватало! А в подростковых загонах что?

– То же самое, только в меньших масштабах. Истерия, слезы, драки.

– Силя, что это может быть? – Глаза Наташи, широко раскрытые, смотрели на воительницу с надеждой: может, та, с ее почти столетним опытом, знает ответ. Если не она, то кто?

– Наташ, я не знаю. Все это напоминает отравление каким-то наркотиком… Стоп! Наркотиком! Вы проверяли воду и пищу на содержание наркотических средств?

– Нет. Мы как-то не подумали, – вскинул брови Антуг. – Система обеспечения не выдает наркотики, если только их специально не ввести в ее состав. И наркотиков надо много – на двадцать тысяч человек, это очень много.

– Быстро ищите в информационной базе, какой наркотик дает такой эффект! Скорее! – резко приказала Сильмара, больше не слушая никого вокруг. – Ищите!

Антуг защелкал клавишами коммуникатора, развернул экран и начал поиск. Через минуту он возбужденно крикнул:

– Есть! Нашел! Вот оно: «Зехран. Наркотик, часто применяемый в работорговле для того чтобы успокоить рабов, привести их в состояние расслабленности и покорности. В этом состоянии они безропотно позволяют делать с собой все, что угодно, и это облегчает их транспортировку, сортировку и выбраковку. Длительное применение зехрана, более чем две недели подряд, может привести к психозу, истерии, массовым вспышкам агрессии. Этот наркотик очень эффективен, но на короткое время. Рекомендуется перемежать его с горстуром или заналоном, гасящим кумулятивный эффект от использования зехрана и выводящим его из организма рабов.

При возникновении массовой истерии и психозов необходимо выждать сутки, а если психоз сам по себе не стихает, распылить вышеупомянутые средства в воздухе загона. Эффект наступит практически сразу, а полная нейтрализация зехрана – в течение двух часов».

– Мы уже три недели кормим их этой пакостью, – заметила Наташа. – Немудрено, что они взбесились. Где взять этот чертов гортур, или как его там?

– Горстур, – поправил Антуг. – Сейчас отправлю техников к блоку управления системой обеспечения. Они найдут, что сделать. Уверен, у работорговцев есть противоядия. Просто их надо использовать.

– Что мы еще не знаем? – Наташа посмотрела на Сильмару. – И что нам делать? Что с двигателями? Когда мы наладим маршевые?

– Может, и никогда. Позитронный мозг отключен, живой убит. Техники не могут вывести управление маршевыми на шлем управления. Наташ, кому я рассказываю? Ты это знаешь лучше меня. Не нужно было захватывать корабль, брать на себя эту обузу! Теперь мы никуда не можем сдвинуться. Я еще удивляюсь, как это армада до сих пор нас не нашла. Они рыщут по всей Солнечной системе. Спасает только то, что мы затерялись в поясе астероидов. Хорошо хоть сюда сумели дотащиться! Нам нужно куда-то девать этих людей, иначе повторится то же самое, что и сейчас. Мы не может годами держать их, как скот, в загонах. Да и загоны не предназначены на такое длительное содержание рабов – максимум месяц, не более того. Система обеспечения работает на пределе, а скоро начнет испытывать недостаток элементов. И вот тогда будет просто задница. Нам не хватало еще голодных бунтов…

Через пятнадцать минут в стенах загонов открылись отверстия под самым потолком и оттуда повалили белесые клубы газа, похожие на утренний туман. Люди, не обращая внимания на происходящее, продолжая рвать друг друга, вдыхали газ и тут же падали, как будто из них выдернули все кости, – расслабленные, с бессмысленными, остекленевшими глазами. Через пять минут в загонах воцарились тишина и спокойствие.

Загоны автоматически загерметизировались во время выпуска газа, так что наблюдатели снаружи не пострадали. Еще через двадцать минут система обеспечения выкачала загрязненный воздух, потом ударили мощные струи воды, смывавшие кровь и впитавшуюся в тела и одежду отраву, теперь можно было войти внутрь, не опасаясь отравления.

Антуг нажал пластину у входа в загон; открыв вход, пластина двери поднялась вверх, и Наташа с сопровождающими вошли внутрь.

Картина была ужасающей: люди застыли на полу так, как их застала смерть или сон – вцепившись друг в друга, в последнем усилии пытаясь убить, сломать, изувечить. У некоторых раненых толчками выходила кровь из отверстых ран, и Сильмара тут же приказала бойцам цеплять на них медицинских слизней, в надежде спасти хоть часть изувеченных. Наташа в оцепенении смотрела на побоище и думала о том, как бы поскорее избавиться от этой неуправляемой массы людей. Иначе… будет совсем плохо.

Сильмара отдала распоряжение, и бойцы начали вытаскивать из загона трупы убитых. Наташа проводила их взглядом и сумрачно спросила:

– Куда их? В дезинтегратор?

– Нет. В блок загрузки вещества для системы обеспечения. Ну, чего ты смотришь так? Кормить людей чем? Техники сказали, что запаса системы обеспечения хватит максимум на три дня. Все. Хочешь голодного бунта?

– Не хочу. Но питаться трупами…

– Они никогда об этом не узнают. А если узнают, не поверят. И какая разница – трупы или не трупы? Все мы, химические элементы, ничего более. И теперь у нас будет отсрочка. Надолго ли только? Болтаемся тут, как дерьмо в прибрежных волнах… Ждем, когда нас накроют и раздолбают, как…

– Ладно, ладно! Не надо было захватывать базу! Да, повесили себе гирю на ноги! – вспылила Наташа. – Но я не могла смотреть, как увозят моих земляков! Я должна была хоть что-то сделать! Хватит меня этим попрекать!

– Не злись. Ты знаешь, что я права. Когда на кону судьба миллиардов – двадцать тысяч не актуальны. Нужно думать глобально. А теперь мы подставили под удар все свои планы.

– Что предлагаешь? Бросить их здесь? Оставить рабовладельцам и улететь по своим делам?

– Если придется, то да. Уясни себе одно: если припрет, «Мезгрин» со всем содержимым придется бросать.

– Не могу. Не могу! Зачем тогда все?! Зачем эти жертвы? Зачем умерли эти люди?