Татьяна Иванова - Рыжая птица удачи

— Кир? — подсказала Ника.

— Ну да, неважно. Ника, я… я не совсем тот, кем ты меня считаешь.

— Ты супермен? — спросила Ника без улыбки.

— Скорее, Лекс Лютор.

Он ещё раз сжал кулаки и развернулся к девушке.

— Я люблю тебя, девочка моя.

Вот ещё откровение.

— Я знаю, я тебя тоже.

Ника не удержалась от удивлённой улыбки. Какой он странный.

— Нет, — Орест мотнул головой. — Ты меня не поняла. Я влюблен в тебя.

Ледяным облаком застряли в горле слова. Ника по-прежнему улыбалась, ей почему-то стало смешно.

— Прости, мне показалось…

— Тебе не показалось, всё так. Я люблю тебя, уже давно, с тех пор как я вернулся на Каджеро. Наверно надо было сразу что-то делать, но я не мог. Тогда не мог.

Ника застыла. Закружилась голова, сердце застучало так быстро, что казалось, будто оно выскочит из груди. Орест подошёл почти вплотную и, осторожно протянув руку, коснулся пальцами Никиной щеки. Он лишь слегка погладил, а ей показалось, что он с размаху влепил ей пощёчину.

— Ну что же ты молчишь, маленькая моя?

От его охрипшего голоса, вдруг такого чужого, девушка будто очнулась. Она отдёрнула голову от его пальцев и отстранилась.

— Это бред. Как ты мог? Как ты…

Как он мог это произнести, выговорить эти слова? У неё не укладывалось в голове. Он всё объяснил, чётко произнёс всё то, что она не могла даже предположить. Он был с ней всё время, даже тогда, когда его не было на Каджеро — дядя Орест, папа номер два, как он сам шутил ещё лет десять назад. Да он действительно годился ей в отцы! Какая гадость. И как он смотрит… как он может так на неё смотреть? Как он смеет так смотреть?

Ника едва сдерживалась, чтобы не закричать. Злость на человека, который только что сломал ещё один кусочек её и без того разрушенной жизни, просто душила. Он лишил её ещё одной опоры. В один миг сделал невыносимым то, что до сих пор поддерживало её — их отношения. Наплевал, растоптал, опошлил…

— Что за бред?! Что ты такое говоришь?! — она не кричала, только руки сами сжимались в кулаки, как будто она была готова на него наброситься.

— Успокойся, Ника. Я сказал тебе правду.

— Нет! — она попятилась, желая быстрее убраться оттуда и не видеть этих изменившихся глаз. — Это бред, это бред! Это смешно!

— Не надо со мной так!

Голос его теперь напоминал сталь.

Ника бросилась прочь, не в силах больше находиться рядом с этим чужим Орестом. Она забежала в спальню и тут же бросилась к выходу — мысль о том, что он может войти, гнала её прочь. У двери ей пришлось на секунду опереться рукой о стену — перед глазами всё плыло. И тут её захватили в объятия, показавшиеся ей капканом. Она спиной ощутила крепкое тело, к которому её недвусмысленно прижимали сильные руки, а прямо в ухо ударил горячий шёпот, странные, но уже понятные интонации которого заставили окаменеть.

— Ты думаешь, мне легко было все эти годы? Ты считаешь, что я не пытался бороться с этим? Пытался. Я хотел забыть тебя, перестать жить тобой, дышать тобой. Я не смог. Ты такая красивая, такая нежная, ты свела меня с ума. Я принял это как должное, прими и ты. Я никому, слышишь, маленькая, никому тебя не отдам! Ты моя…

Последнее слово он выдохнул прямо в её ухо. Нику пробила дрожь. От его взгляда и голоса, от его рук, от его признаний. Господи, как же это неправильно!

— Отпусти…

Сильные руки ослабили хватку, и девушка отшатнулась от него, выбежала в коридор. Она слышала, как он зовет её. Ей казалось, что позади звучат тяжёлые шаги, что он догоняет её, но обернуться боялась. Она боялась встретить такой теперь незнакомый взгляд чёрных глаз.

У двери в холл её схватили за руку.

— Ника!

— Пусти!

Кажется, это был Кир, но Ника вырвалась, не разбираясь. Она вылетела из дома, вскочила на первый попавшийся скутер, врубила с места третью скорость и понеслась прочь. Чем дальше, тем лучше. Джунгли помогут, они всегда помогают. Джунгли…

Несносная девчонка. Всё равно же никуда от меня не денешься.

Орест вышел на крыльцо, провожая взглядом девушку на скутере. Разговор не получился. Орест вздохнул, развернулся и тут его остановил непроницаемый взгляд серых глаз. Опять он… А ведь девочку надо увозить, чем раньше, тем лучше.

— Кирилл, а я искал вас, — произнёс он вслух. Чего тянуть. — Хотел поговорить.

Парень сложил руки на груди, изобразил готовность слушать. Щенок.

— Я юлить не привык, так что скажу прямо, — сухо произнёс Орест. — Оставьте её в покое.

Ни тени удивления не отразилось на красивом лице.

— Почему я должен это сделать?

— Просто послушайтесь доброго совета, молодой человек. Надеюсь на вашу сообразительность, я не повторяю дважды.

Парень молчал. Орест уже собрался уходить — он всё сказал. Но Крымов вдруг улыбнулся. Такой понимающей, насмешливой улыбкой, что ясно было — этот не уйдёт. Ну, что ж, посмотрим.

Орест вернулся на крыльцо, снова оглянулся в сторону джунглей. Нику конечно уже видно не было, но он точно знал, куда она поехала. Джунгли для неё были как дом родной, благо девочка выросла на Каджеро, но всё же надо подстраховать. Растрёпанные чувства могут мешать здравому смыслу и холодной голове. Орест включил коммуникатор.

— Реньер?

Из тяжёлых раздумий Дэна вывел раздражающий голос Реньера.

— Даниэль, ты нужен в джунглях. Хозяйская дочка на скутере уехала прокатиться по просеке. Барышня не первый раз гуляет по Каджеро, но Босс так озабочен её сохранностью, как будто она хрустальная. Говорит, она укатила почти в истерике, мало ли что может случиться. Надо проконтролировать.

Дэн принял координаты, где в эту минуту находилась дочь Ревнёва, и быстро собрался. Феникс не спал, но бодрствованием его состояние трудно было назвать. Дэн понимал, что его присутствие сейчас ничего не изменит, но всё равно уходил с тяжёлым сердцем. Он потихоньку впадал в отчаяние, потому что командир умирал у него на глазах. Звать врача из медцентра нельзя, но Дэн чувствовал, что вот-вот будет готов рискнуть. Феникс умрёт без медицинской помощи, а если привезти врача, ещё есть шанс, что он выживет. Конечно, врач мог попросту сдать его сотрудникам «Дианы», но это для командира ничего не меняло — всё равно смерть.

— Дэн, ты иди, если надо, — вдруг тихо сказал Феникс. В отличие от Дэна, он был совершенно спокоен — а может быть, просто равнодушен уже ко всему, и только голос звучал непривычно. Он умирал вместе с хозяином.

— Я оставил передатчик на столе рядом, как всегда, — ровно сказал Дэн. — Зови, если что. Я ненадолго.

Феникс молча прикрыл глаза, соглашаясь. Но уже на лестнице Дэна догнал почти прежний голос командира:

— И не вздумай сдавать меня вашим врачам-вредителям. Я сам!

— Чего сам? — не выдержал Дэн. Он резко обернулся, так что чуть не упал с лестницы. — Сам загнёшься? Да, это ты талантливо делаешь.