Татьяна Иванова - Рыжая птица удачи

Аристов присел к столу, и Ревнёв включил перед ним отдельный монитор.

— Смотри. Вот это — вес добытых неоний. А здесь — сырьё для производства. А вот тут — нечто непонятное.

— Погоди… — Аристов всматривался в цифры.

Ему трудно было включиться в процесс с ходу, и он медленно вникал в каждое число на мониторе. Аристов сам в своё время участвовал в разработке технологии производства — Ревнёв об этом помнил, потому и позвал его для консультации.

По всему выходило, что отходов от производства уничтожалось процентов на шестьдесят меньше, чем должно было по плану. Кому могли понадобиться отработанные водоросли?

— Твое появление на производстве не должно вызвать никаких подозрений, в отличие от моего, — решительно подвёл черту Ревнёв. — Да, так будет лучше всего.

На следующий день Андрей мерил широкими шагами свой кабинет. Сотни вопросов и подозрений крутились в его голове, но ярче всего на данный момент было чувство досады. На самого себя, на собственную глупость и доверчивость. Наивный, он думал, что Орест явился манной небесной. И действительно, с тех пор как тот вновь появился на Каджеро, дела пошли в гору. Сафари заиграло новыми красками, наладился сбыт «Анадиомены». Сафари-то заиграло — покрасило всё в красный цвет. А косметика… Почему свободолюбивый, даже властолюбивый Орест вернулся? Он же так старался вырваться из-под опеки «Артемиды» и его, Андрея опеки. Почему согласился играть роль второй скрипки? Да потому что — не второй, потому что он никогда не сдавал своих позиций. Даже не собирался. Открытие неонии — вот что на самом деле привлекло его внимание, вот почему он объявился. И почему это раньше не пришло ему в голову — это же яснее ясного, это не совпадение!

Тот молодой ненормальный биолог, прорвавшийся к нему вскоре после запуска первой линии «Анадиомены». «Ваша косметика производит отходы пострашнее ядерных». Он тогда просмотрел данные и отмахнулся. Отходы есть отходы — достаточно их правильно утилизировать, и никого не подпускать. Да, никого. Кроме старых друзей…

Володя вернулся в особняк только к вечеру. Уставший и мрачный, он сразу прошёл к Андрею, отказавшись от ужина.

— Предприятие Кледнера свёрнуто, — с порога бухнул он.

Андрей молча пригласил его присесть.

— Вся мало-мальски ценная аппаратура вывезена, людей там тоже не оказалось.

— Ты хочешь сказать…

— Да, учёные, и наши, каджерианские, работавшие под его руководством, и приглашённые — все покинули планету неделю назад. Я связался с Космопортом — такое впечатление, что там эвакуация была. Но кое-что я всё-таки смог узнать.

Володя включил браслет, и перед Андреем развернулась голограмма.

— Что это? — спросил он обреченно. Он догадывался, что услышит.

— Реон.

Орест мелко не плавает.

— Тот самый сильнейший галлюциноген, разработанный на основе органики. Именно туда и пропадали сверхурочные шестьдесят процентов из добытых неониий. Туда, а не на новые опыты.

Андрей молчал. А что тут скажешь, кроме очередного — ну и осёл же ты Ревнёв!

— Я тут, пока ехал, всё проверил, — продолжал говорить Володя, не обращая внимания на его мрачное лицо. Наверное, другого он и не ожидал. — Конечно, это не наши отходы в чистом виде. Нужна была дополнительная обработка, условия сейчас не назову, но явно не на коленке в пробирке варили. Не зря же он целый новый цех построил…

Целый цех. Ты же ему ещё и землю для производства дал.

— Там в джунглях, километрах в пяти от побережья, настоящая минифабрика стояла. Сейчас-то почти одни стены остались. Всё вывезено, — повторился Аристов. — Так вот, я не знаю, как он это сделал, но факт тот, что из нашей водоросли он в итоге получал тот самый реон. Сказку наяву.

Сказку… кошмар наяву. Как любой наркотик с физической и психологической зависимостью. И неизвестно, какая из составляющих тут сильнее.

Володя ещё продолжал что-то говорить, но Андрей его уже не слышал. Оресту тоже раскрыли глаза, указали на потенциальный доход. Огромных, просто космических размеров доход. И он, в отличие от Андрея, осознал и не отказался. А то, что Орест смог превратить ещё одну травку в ставший уже легендарным реон — на это он и Орест. Он всегда умел делать то, что было не по силам остальным. А мораль и принципы его не интересовали никогда. У него своя, собственная мораль.

— Андрей, есть ещё одно… — замялся Володя.

Андрей молча смотрел на него, требуя не тянуть.

— Доктор Ревадзе тоже покинул Каджеро. Я думаю, он в его команде.

Андрей криво усмехнулся и кивнул. Где один, там и второй. Нечего горевать о щепках, когда лес горит…

— Ника, — произнёс он, словно со стороны слыша свой хриплый голос. — Она должна знать. Только завтра. Завтра, не сегодня.

Ника сидела рядом с Павлом у стены в кабинете отца, ожидая, пока Лотти уберет грязную посуду — отец, не спавший почти всю ночь, завтракал прямо здесь, и поставит чистые бокалы с соком для всех присутствующих. Говорить при горничной отец явно не хотел. Молчание затянулось. Дмитрий, сидевший напротив них, нетерпеливо постукивал пальцами по колену. Павел сохранял невозмутимый вид.

— Лотти, вы вчера ночью беседовали с кем-то? — вдруг спросил Володя. — Я вернулся поздно, а вы не спали. Как вы ухитряетесь так рано подниматься после полуночных разговоров?

Женщина смущённо улыбнулась, собирая посуду со стола на автоматическую тележку-поднос.

— Так привыкла я, Владимир Борисович. Моя сестра, сколько лет я тут работаю, всё никак не запомнит, что у нас разница во времени. Вот и звонит, как с работы домой придёт. Она у меня немолодая уже.

Отец раздражённо вздохнул. Ника его поняла. Лотти редко открывала рот, но уж если начинала говорить о родственниках, это было надолго. Он в своё время ещё маму укорял, что та заводит с горничной подобные беседы, заставляя их выслушивать подробности о её сёстрах, братьях и тётках.

— …Помню, как-то позвонила она прямо в два часа ночи. Я только заснула. Ну, и проговорили мы с ней почти час. Я ещё обрадовалась, когда в три часа связь-то оборвалась. А то бы так всю ночь она мне и рассказывала о своём, а мне подниматься-то рано…

— И часто у вас тут связь обрывается? — спросил вдруг Павел.

— Нет, что вы, Паша! — воскликнула та, взмахивая рукой с зажатым в ней бокалом. — Да никогда, в общем-то. А тогда, ровно в три, я ещё цифры запомнила на панельке, как отрезало. Я удивилась, но это было так кстати. А выспаться всё равно не вышло. Это ж в ту ночь случилось, когда…

Она вдруг замолчала, бросила быстрый взгляд на Нику с отцом и окончательно умолкла.

— Когда что?

— Когда бандиты эти пришли, — упавшим голосом закончила Лотти, включила тележку и следом за ней торопливо направилась к выходу.