Татьяна Иванова - Рыжая птица удачи

На этом месте Орест заранее поморщился, предчувствуя не самый приятный поворот, но воздержался от комментария в стиле «сколько раз я тебе говорил контролировать сотрудников, не допуская их лично до себя», желая дослушать.

Молодой человек оказался взволнован и настойчив, когда влетел в кабинет Ревнёва. Андрею стоило некоторых трудов успокоить его, чтобы выслушать проблему.

Орест тут же вспомнил вчерашний звонок, усмехнулся схожести ситуаций, но снова промолчал, чтобы не прерывать рассказчика. Суть рассказа он, кажется, уже уловил — она ничем не отличалась от сути предыдущего, разве что сведений ценных поменьше, но дослушать почему-то хотелось.

Молодой человек продемонстировал Ревнёву несколько таблиц, диаграмм, какие-то формулы и заявил, что производство косметики на основе неонии прекрасная идея, но имеет побочный эффект. Андрей добродушно рассмеялся юноше в лицо, объяснив, что все ведущие учёные его лабораторий не нашли никаких побочных эффектов, учёные ЦНИИ Косметологии Содружества не нашли, а он, молодой энтузиаст, нашёл?

Энтузиаст снова встревожился, свернул все пояснительные таблицы, понимая, что они ему не помогают, и выпалил: «Да отходы от ваших водорослей опасней ядерных из двадцатого века!»

— Ты проверил? — поинтересовался Орест, делая заметку — любознательного учёного стоило не выпускать из вида, энтузиасты люди непредсказуемые.

— Проверил, — махнул рукой Андрей. — Ничего не нашли, но на всякий случай разработали специальный цикл по их уничтожению. Твои ребята, кстати, работали, хорошую команду ты мне оставил. И проверили, и разработали…

Он умолк, словно собирался с духом, и Орест понял — сейчас скажет главное.

— Не хочешь к команде вернуться, а? — осторожно спросил Андрей. — Без тебя тут стало трудновато.

Орест, не отвечая, смотрел в стену над головой собеседника. Он был согласен ещё до звонка, для того и звонил, но нельзя же было вот так мгновенно капитулировать.

— Орест, я понимаю, за шесть лет много чего случилось, у тебя своя жизнь, работа… друзья.

От него не укрылась пауза, которую сделал Ревнёв перед последним словом. Разведка боем, да?

— У меня много знакомств, Андрей, относительно стабильная работа и одна подруга, которая вовсе не моя женщина.

«А также будущая унылая супруга, ревнивая брошенная любовница, четыре планеты и три базы на астероидах, собственная армия, связи по всему Содружеству, свои люди на десятке дальних колоний и искусственно созданный оазис, воссоздающий твою чёртову Каджеро, в котором я живу», — мог бы он добавить, но не стал.

— Это было «нет»?

Орест наконец перевёл взгляд на Ревнёва. А хорошо поработал над собой старый друг, лицо прожжённого игрока в покер, ни одной дрогнувшей нотки в голосе, словно и не он только что взволнованно рассказывал о своей жизни…

— Это было «мне нужно закончить свои дела и я не смогу прилететь прямо завтра». Мне нужна пара недель.

Нет, в покер Андрей играл бы из рук вон плохо, судя по неподдельной радости, осветившей его лицо.

В своём первом объяснении Ревнёв опустил полные научные отчёты, зато сообщил, что новую косметическую линию он назвал «Анадиоменой». Орест не удивился, потому что древнегреческая мифология Андрея всегда привлекала, одно имя старшей дочери чего стоило, и для него было логично назвать косметику одним из имён богини красоты.

Для Ореста тоже вполне логичным было отказаться от фиктивной свадьбы, раз то, чего он надеялся с её помощью достичь, ему несли на блюдечке. Не только положение в обществе, не только новую интересную — легальную! — работу. На Каджеро его ждали. И он ждал этой встречи.

Вот так наследница Стамосов и осталась старой девой.

Это было три года назад. Теперь же, когда Ника улетела на Землю, Орест почувствовал, что жизнь пошла по спирали. Опять затягивающая работа, которая уже давно перестала быть новой, опять погружённый в себя и работу Андрей, опять Майя, поглощённая дочерью… только вот эта дочь Ревнёвых не вызывала у него никаких чувств. Ребёнок как ребёнок. Так что желание снова пуститься в свободное плавание становилось всё более ощутимым. И только чувство долга и недоделанная работа не позволяли ему пойти у этого желания на поводу.

Он смотрел в открытое настежь окно. Каджеро. Пряный, такой умопомрачающий запах. Эти джунгли ему так часто снились, что даже сейчас ему казалось что это всего лишь сон, и на самом деле он всё ещё скитается по свету.

И кто знает, возможно, так скоро и будет снова.

Занудный писк телефонного вызова мешал невыносимо. Сначала Ник хотел отключить звук и спокойно спать дальше, но передумал. Опыт подсказывал, что такие утренние звонки могут быть важными. И не только утренние. Приоткрыв один глаз и отследив цифры на часах, он сделал поправку — на «дневные» звонки. Сегодня у него был выходной. Захотелось, как в плохом боевике, угрожающе сказать что-то типа: «Если окажется, что вы разбудили меня по маловажному делу, то вы рискуете не пережить этот день».

Конечно, он этого говорить не стал.

— Слушаю вас, — лениво произнёс он, включив аппарат.

— Здравствуй, Ник, — раздался за тёмным экраном знакомый голос.

Этот человек ворвался в его жизнь как вихрь. Страшный, тяжёлый ветер, ураган. Нет, его величавая внешность, аристократическая осанка, спокойный голос, твёрдая походка — совсем не напоминали о бушующем ненастье. Но те перемены, что принёс Босс в жизнь Ника, оказались именно что ураганными.

Ник узнал о смерти отца почти сразу, были и у него информаторы. За мелкую мзду, некоторые люди готовы на всё. Не все конечно, но таких Ник сторонился, с такими опасно. Отец всегда говорил что люди, не берущие денег, просто берут очень большие деньги. А Ник знал и таких, что не берут вовсе. Это были враги. Но его информаторы брали, причём по мелочевке. И когда они ему сообщили, что отца больше нет, Ник понял что скоро придут либо за ним, либо его убивать. Дёргаться он не стал, слишком хорошо знал мир отца и людей, его окружавших. Эти найдут везде и сделают то, что сделать захотят. У Ника не оставалось никого, кто бы дал ему защиту. Он совсем один и им будут играть как пешкой, а скорее всего, просто уберут ненужную фигурку с шахматного поля. Выжить бы… выбраться бы из этой дыры.

Ник стоял около окна, когда вошёл он.

— Тут пахнет смертью, — с ходу сообщил глубокий голос.

— Она тут живёт, — Ник пожал плечами и развернулся. — Ты пришёл меня убить?

Незнакомец покачал головой и брезгливо прошёлся взглядом по комнате Ника.

— Я пришёл тебе помочь, — он насмешливо взглянул на парня. — Тебе ведь нужна помощь?

Вот уже несколько лет Ник сидел взаперти и, кроме этих белых стен, не видел почти ничего. Ему исполнилось семнадцать, когда его разбудили посреди ночи, загнали в аэрокар и привезли сюда. Ник догадывался, почему, и почему именно в тот момент. Отец узнал о его «болезни», давно узнал, но пока была жива мать, боялся что-то сделать. Его отец не боялся ничего и никого, кроме неё. Расстроить, побеспокоить, потерять, наконец. У родителей всегда были сложные отношения, а в последние годы мать и вовсе ушла в себя. Закрылась в своей спальне и не впускала никого, кроме сына. Если тот не появлялся у неё хотя бы раз в день, она начинала волноваться, а никто в доме отца не смел её огорчать. Никто, даже сам отец, особенно он. Когда же её не стало, отец начал действовать. Сначала Ник был уверен, что это не он сам, а его ближайший друг. Всё норовит испортить им отношения, наушничает. Пробовал уговорить отца забрать его из лечебницы, даже плакал. Но однажды он услышал разговор с врачом — тот пытался объяснить, что это не патология, что лечить тут нечего. Отец только покачал головой и ушёл. Ушёл, даже не обернувшись, просто бросил его там. К Нику относились хорошо, ласково, но не выпускали. Друг отца приезжал несколько раз, но парень отказывался его видеть. Отцу бы он не отказал, но тот так и не появился. Ник уже начал думать, что так будет всегда, что его похоронили в этом месте заживо, но тут…