Татьяна Иванова - Рыжая птица удачи

С тихим шелестом открылись и закрылись двери дальней каюты, пропуская внутрь Хана.

Феникс пришёл первым. Литный снова задерживался. Фойзе был рад возможности ещё раз попытаться достучаться до парня, старательно разрушающего свою карьеру и самого себя. Он молча указал Фениксу на кресло напротив, дождался, пока тот сядет, и тихо сказал, тщательно подбирая слова:

— Паша, это последний наш разговор, когда ещё можно что-то исправить.

Тот поднял глаза, взглянул в упор, безмолвно требуя прекратить бесполезные уговоры.

— Я знаю, что ты скрываешь истинное положение дел. Ты покрываешь кого-то из своих ребят. Возможно, даже знаю, кого. Твои «волки» молчат, потому что ты приказал им молчать, ты убедил их, что так надо. Меня ты убедить молчать не можешь. Но я не знаю, как всё было на самом деле, и не могу помочь. Есть только твой рапорт и желание Литного как можно скорее найти крайнего. Пойми, если это будет кто-то из твоих сержантов, максимум, что ему грозит — разжалуют в рядовые. А вот тебя, как ответственного за операцию и признавшего свою вину полностью, во всём — в халатности, в недосмотре, в тактической ошибке, в неверном решении… Тебе это может стоить не только карьеры, но и свободы.

— Я знаю, — глухо отозвался Феникс, отводя взгляд.

— За кого ты так боишься, зачем ты это делаешь?

Феникс упрямо качнул головой.

— Ничего я не делаю, господин подполковник. Только хочу сам ответить за свои действия. Как командир взвода, допустившего ошибку.

— Не морочь мне голову, Лазарев, — выведенный из себя Фойзе стукнул кулаком по столу. — Ты понимаешь, что ты оставляешь своих ребят неизвестно на кого? Ты понимаешь, что ты оставляешь своего командира без правой руки? Ты понимаешь, что…

Он замолчал. Они никогда не говорили о том, что их связывало. И сам Фойзе никогда не размышлял о том, кто для него этот рыжий упрямый капитан. Но сейчас в нём всё кричало — не губи ты себя, сынок! Ты один из немногих близких людей мне, даже если ты никогда не звал меня иначе, чем по званию или имени-отчеству. Если с тобой что-то случится, как мне жить дальше?

Этого он не сказал. Да и не успел бы. В открывшуюся дверь влетел генерал Литный. Феникс вскочил, Фойзе тоже поднялся.

Кивком ответив на приветствия, генерал уселся в кресло, которое только что освободил Феникс, знаком разрешил сесть Фойзе. Адъютант застыл за его спиной, глядя мимо всех в стену.

— У меня к тебе, капитан, есть несколько вопросов, — без вступления начал Литный неприятно скрипящим голосом, даже не повернув головы к Фениксу. — Начнём с главного. Как ты допустил, что в самый ответственный момент группа осталась без связи? Как ты мог бросить на самый тяжёлый участок отделение, лишённое твоего руководства?

— Господин генерал, связь была блокирована террористами, устройство блокировки находилось в захваченном доме, и мы не могли его отключить до штурма, — начал Феникс, но его не дослушали.

— Давай-ка посмотрим! Твои вояки обнаруживают заложниц, находящихся под прицелом бандитов, и, пользуясь твоим же распоряжением «работать по обстановке», с гиканьем несутся в дом, где расстреливают всех без разбора, гибнут сами и губят пятерых человек!

— Господин генерал, — начал Фойзе, но тот не позволил ему продолжать.

— Отставить, подполковник! Я пока допрашиваю не вас. Так как, капитан?

Феникс ещё больше выпрямился, хотя, казалось, это уже невозможно.

— Виноват, господин генерал. Под моим руководством группа провела штурм, в ходе которого погибли заложники. Я полностью признаю свою вину и готов понести…

— И понесёшь! — повысил голос Литный. — Значит так, подполковник. Капитана Лазарева временно под домашний арест. До моего отлёта с «Киплинга» он должен находиться в своей каюте, ни шагу оттуда, вплоть до моего личного распоряжения. Капитан, с этой минуты вы больше не являетесь командиром взвода. Капитаном вы тоже уже не являетесь. Завтра же из штаба прибудет новый офицер, которому вы, подполковник, передадите командование первым взводом.

Фойзе молча смотрел на Литного, не в силах перевести взгляд на Феникса.

— А вообще, на будущее, лучше подбирайте кадры.

Он вскинул голову, не удержался:

— Лучше невозможно, господин генерал. Не ошибаются только роботы!

— Значит, подбирай роботов, — отрезал Литный и поднялся. — Чтобы не было таких… ошибок.

Он резко развернулся и вышел из кабинета в сопровождении адъютанта.

Фойзе проводил его тяжёлым взглядом, сел на место.

— Иди, Лазарев, — устало сказал он.

Тот не двинулся с места. Фойзе поднял голову, встретил непонимающий взгляд, раздражённо повторил:

— Иди, говорю! Из жилого отсека ни на шаг, пока не вызову! Ты что, конвоя ждёшь?

Уловил еле заметный кивок, рассердился окончательно.

— Не дождёшься! Кругом марш, пошёл вон отсюда!

Когда за Фениксом закрылась дверь, он некоторое время смотрел в стол, потом вдруг не сдержался — ударил кулаком. И ещё раз. Словно это могло помочь.

Все «волки» забились в каюту Индиго. Кто не поместился, заглядывали из коридора, стоя в дверях. Вопреки ожиданиям, вместо шума Феникс издалека услышал только бас Балу и удивился, как тому удалось всех успокоить. Подошёл к стоявшим в дверном проеме, они встрепенулись, пропуская его внутрь, вцепились тревожными взглядами, как и те, кто был в каюте. Балу замолчал, глядя также тревожно и вопросительно.

— Всё, — с порога сказал им Феникс. — Завтра прибывает новый офицер. С сегодняшнего дня я больше не командую «волками».

Тишина стала абсолютной.

Феникс повернул голову, встретился взглядом с Индиго. Тот с трудом справлялся с собой, кусая губы.

— Как же так? — беспомощно спросил Аякс.

— Всё правильно, Лёха, так должно быть. — Всё, чины кончились. Нет больше командира и подчинённых. — На время разбирательств так и нужно.

— А потом? — в голосе Аякса прорезалось что-то жутковатое, от чего нужно было срочно избавиться.

— А потом видно будет. Я не знаю. Но это не повод разносить «Киплинг» на винтики, ясно?

— Никто ничего не разнесёт, — Балу пробрался ближе, остановился рядом. — Ребята понимают. Всё будет нормально, — последнее он произнёс почти вопросительно, поглядывая на Аякса.

Тот нехотя кивнул.

— Я к себе, — Феникс ощутил, как наваливается усталость, до сих пор старательно им не замечаемая. — Кельт, если не трудно, зайди ко мне. Поговорить надо.

Он вышел, не оборачиваясь. Нет сил смотреть на Димку, нет сил объяснять, успокаивать, удерживать. Потом.

Кельт вошёл спустя пару минут. Двери закрылись за его спиной, он застыл на пороге.

— Проходи, — махнул рукой Феникс. Он уже включил монитор, чтобы привести в порядок файлы своего журнала. Впрочем, у него и так всё в должном виде, на это много времени не понадобится.