Татьяна Иванова - Рыжая птица удачи

Марионетка. Все они — марионетки. Главное — найти кнопку, которой они управляются. И как банально, что кнопка почти всегда находится в одном и том же месте!

Девчонка выкрикнула имя своего принца и замерла. Алекс намотал её волосы на кулак и рывком сдернул с постели. Да, лох Гордеев наверняка никогда себе такого не позволял.

— Теперь твоя очередь, крошка! — Руслан вздрогнул от громкого окрика Алекса и увидел, как тот поставил девчонку на колени…

Рита открыла глаза, медленно приходя в себя. Комната опять легонько наворачивала плавные круги, она снова лежала на полу, изменилось только ощущение собственной кожи. Такое впечатление, что… Ох. В памяти всплыло Димкино лицо, эхом отозвался затылок, память о том, как выдираются волосы. Пришло ощущение холода. Да, лежать на полу — не самое приятное.

Она шевельнулась, не поднимая головы, нашарила слева кровать. Тело налилось тупой болью, казалось, каждая клеточка ноет «не двигайся, лучше замёрзнуть насмерть». Ну уж нет. Рита сделала усилие, опираясь рукой о край кровати, и поднялась на одно колено. Где же Димка? Он же не мог уйти и бросить её вот так валяться на полу… Она опустилась на кровать, откинула с лица влажную от пота прядь волос и только тут обнаружила, что в комнате не одна. Нет, это был не Димка. В кресле напротив сидел обнажённый по пояс незнакомый мужчина с сигаретой в руке. Гладко зачёсанные назад тёмные волосы и тяжёлый ледяной взгляд. Где-то она видела это лицо, только не может вспомнить, вот совсем недавно… Под этим пристальным взглядом Рита почувствовала, что ей стало холоднее, чем было на полу, и только тут сообразила, что на ней ничего нет. Покрывало на постели оказалось слишком большим и тяжёлым, она не смогла натянуть его на себя, потому что руки ослабли, а глаза отказывались отрываться от этих, ледяных. Страх изморосью прошёлся по обнажённой коже.

Неожиданно мужчина поднялся, и не успела Рита дёрнуться, как он оказался рядом, рывком набросил ей на плечи непослушное покрывало.

— Прикройся, — голос мягкий, но эта мягкость тоже звучала жутковато.

— Зачем ты здесь? — вырвался у неё вопрос. Глупый вопрос, зачем полураздетый мужчина может оказаться в одной комнате с обнажённой девушкой?

Тот не ответил, вернулся к креслу, поднял брошенную на спинку рубашку, неторопливо оделся.

— Ты… ты был со мной, — шёпотом сказала Рита, не чувствуя, как по щекам катятся слёзы.

Это же очевидно — раз он одевается сейчас, значит, всё уже было. А как же… неужели… Нет, этого не может быть, пусть он скажет!

— Пожалуйста, ответь, — безнадёжно повторила она, и вдруг мужчина обернулся и снова шагнул к ней. Склонился почти к самому её лицу, губы изогнулись в улыбке.

— Теперь ты принадлежишь мне. Будешь отрабатывать долг.

Он несколько секунд удовлетворенно изучал её лицо, прежде чем развернуться и неторопливо выйти из комнаты.

В полутьме круглого зала, куда вышел Руслан, его уже ждал Алекс.

— Ну, как, хороша? Вы довольны?

Алекс поморщился.

— Не суетись, Фрог. Выйдем отсюда, нужно поговорить.

Лестница на второй этаж, снова кабинет. Контраст с мрачноватым помещением внизу, наполненным восточными ароматами и тусклым светом настенных ламп, как всегда, оказался слишком ярким — даже для самого Руслана. Алекс, опустившийся в хозяйское кресло, некоторое время сидел с закрытыми глазами, будто привыкая к яркому освещению, имитировавшему солнечные лучи.

— Выпьете что-нибудь? — Руслана начала раздражать эта тишина.

— Воды, — коротко отозвался гость и открыл глаза, принимая стакан. — Ответь мне на один вопрос, Руслан.

Почувствовав напряжение, Руслан подобрался. Он даже не видел, а чувствовал, как змей прожигает его взглядом.

— Почему она одна? Где её парень?

Руслан улыбнулся, хотя внутренне напрягся ещё больше. Любопытство Алекса относительно девчонки становилось совсем интересным.

— Так служит он, я же говорил. Причём не на Земле. Года четыре, как Марго совсем одна скучает.

Алекс качнул головой, не отрывая взгляд от настольного маятника — серебристые шарики выбивали друг из-под друга опору, постоянно меняясь местами.

— Скажи, а девчонка может выходить отсюда сама по себе?

Руслан пожал плечами.

— Я, в принципе, на привязи никого не держу. Да только куда бы ей ходить? Вы же её видели. Она без дозы шагу не ступит. Тем более что иногда она ещё выступает. Поёт, танцует. Когда может.

— Танцы у нас ещё будут, а голос я сегодня оценил, — кивнул Алекс.

— Живёт она здесь, — продолжил Руслан. — Из квартиры её ещё полгода назад выселили — она ж за неё не платила, а мне как-то удобнее, чтобы моё при мне было, и я тоже не особо рвался её жильё оплачивать.

Алекс усмехнулся.

— Тебе хватает её реон оплачивать, это верно.

Руслан помолчал. Что ты задумал, Алекс-змей?

— Кому она нужна-то, кроме меня? С родителями у неё полный разрыв, принц её в армии, кому она…

— Мне, — оборвал его Алекс. — Она теперь нужна мне. А значит, тебе она нужна втрое сильнее. Никуда не выпускай. На сцену — пореже, если уж совсем без своей звезды обойтись не можешь. И забудь про это — «моя была». Теперь она моя. И ещё. Дозу уменьшай. А то загнётся раньше времени…

Руслан замялся.

— Так… Так ей плохо станет. Ломки у реона хоть и не смертельные, но крутить сутками будет.

— Я всё сказал, дружок. Крутись сам, чтоб её не крутило.

Дружок? Где ты, интересно, это выражение подцепил, змей?

— Может её в клинику отдать?

В тебе, Руслан, человеколюбие проснулось или так хочется Боссова холуя побороть?

— Не может! — Алекс повысил голос. — Делай, как я сказал! Девчонка мне нужна, и пока это так — из виду её не упускать. Урою.

Руслан кивнул. Надо всё разузнать, понять и не допускать, чтоб им играли втёмную.

— Не трясись, — Алекс неверно расшифровал его кивок. — Будешь слушаться, с тобой ничего не случится.

Серебристый челнок, готовый принять на борт отправляющихся на Землю пассажиров, был виден из зала ожидания в огромное смотровое окно. Прошло четыре с половиной года с тех пор, как Феникс размышлял в этом же самом здании космопорта «Луна-1» над преимуществом матового потолка перед прозрачным покрытием посадочных платформ. Сегодня он специально выбрал для ожидания зал со смотровым окном во всю стену. За годы, проведённые на «Киплинге» у него редко возникала возможность спокойно наблюдать огоньки звёзд в бездонной черноте открытого космоса. И сейчас он как будто стремился насмотреться на всю оставшуюся жизнь.

Индиго никогда не страдал агорафобией и последовал за Фениксом без единого слова возражения. Они вообще молчали, с момента старта лайнера с «Плутона-1» до высадки в лунном космопорте. Последние слова Феникса были произнесены на посадочной платформе базы. Он сказал бойцу, проверяющему документы перед челноком: «Спасибо», в ответ на его: «Счастливого пути». Индиго чувствовал, что другу сейчас не до разговоров. Он и сам, вопреки ожиданиям, испытывал не самые приятные чувства от расставания с опостылевшей, казалось бы, базой.