Виктория Гетто - Волк. Юность.

— Я не хотел приносить тебе вреда, как бы дико это не звучало со стороны человека. Жила бы в замке, под моей охраной и защитой. Надеялась бы на то, что отсюда можно будет выбраться. А теперь — прости, дорогая. Я скоро уезжаю. Так что будешь меня дожидаться в тюрьме. Ну а перед отъездом…

Я ухмыльнулся так гнусно, как только мог, чтобы она не сомневалась, что её ждёт по прибытию в Парда… Самка забилась, но мне было плевать. Нарвалась сама! Вот и отвечай. Тоже сама… Одевшись, вышел из шатра, вдохнул свежий тёплый воздух, нагретый тёплыми источниками. Хорошее место! Летом здесь должно быть красиво… Народ уже проснулся, позавтракал, и ждал дальнейших распоряжений, потому что всю долину сервы уже пропахали и прощупали.

— Сьере граф?

Грам уже тут как тут.

— Как вы себя чувствуете? Ничего не болит?

Машу ему успокаивающе рукой:

— Всё в порядке. Будто ничего и не было. Скажи людям, пусть пока отдыхают. А мы с тобой пойдём смотреть обломки…

…Как я и ожидал, ничего ценного, для меня в 'Малом Листе' саури, не нашлось. Куски металла, полурасплавленные обломки, обрывки проводов. Груз 'Рощицы так и был в трюмах. Кстати, реактор явно набирал мощь, потому что на плавниках внешних стабилизаторов я заметил разгорающиеся светлячки ходовых огней. Надо бы обшарить Малый Лист тщательней, но вряд ли там что осталось ценного и целого. Иначе бы девчонка устроила нам кровавую баню, как только мы появились на горизонте. А вместо этого она пустилась в бега, дура. И я невольно притронулся рукой к метке на боку. Грам заметил жест, понятливо опустил на миг глаза. И мы оказались возле раскопа. Набрал комбинацию, не обращая внимания на вытянувшихся по стойке смирно часовых, дождался открытия люка. Затем подтянулся сам и поманил за собой советника:

— Забирайся сюда!

Кое-как, с помощью охранников он смог перевалиться через комингс и оказаться внутри. Со страхом осмотрелся:

— Что это, сьере граф?

Я едва заметно усмехнулся:

— Дело рук человеческих. Поверь.

Набрал в грудь побольше воздуха:

— Полезли…

…Хорошо, что грузовые трюмы имеют свой выход. На крыше. А теперь — на боку. Я раскрыл створки, оказавшиеся почти на уровне земли. Повезло! Показал парню на ряды контейнеров, плотно забившие грузовые отсеки:

— Вот. Это всё вытащить и погрузить на сани.

— Понял, сьере граф! Будет исполнено!

— Вот и ладно. Идём дальше…

Оказавшись в двигательном отсеке, решительно рванул на себя дверцу инструментального ящика, откуда со звоном посыпались инструменты. От неожиданности Грам отпрянул прочь, но сообразив, что я стою спокойно, вернулся на место.

— Всё собрать до последней железки. Приставить охрану. За каждую гайку отвечают своей жизнью.

— Да, сьере граф!

— Кроме этих двух мест больше никого никуда не пускать. А я пойду отдыхать.

— Вы себя ещё плохо чувствуете после ранения?!

Всполошился парень, а что? Хороший повод сачкануть…

В общем, дальше начался труд. Тяжёлый, но крайне необходимый для меня. Вытаскивали всё. Груз, те из деталей корабля, что были оторваны. Развинчивали и демонтировали всё, что можно. Кроме реактора, разумеется. И его систем. Благо он модульный. Но массивный куб был слишком тяжёл… Всё же через три недели мы, наконец, смогли отправиться восвояси. Сани тяжело проседали в снегу, но люди были веселы — их ждали семьи и щедрое вознаграждение. А ещё воцарилась на удивление хорошая погода. Яркий, просто стерильный снег, полное отсутствие ветра, лёгкий бодрящий морозец, и осознание того, что мне всё-таки удалось сделать кое-что очень важное, а именно — отослать на родную базу сообщение по межпространственной связи. Впрочем, отослать это одно. А вот получить подтверждение, да ещё заверенное подписью лучшего друга — нечто другое! И потому у меня удивительно хорошее настроение, которое не портит даже скрючившаяся от холода фигурка замотанной в верёвки саури, клетка с которой подвешена между двух лошадей… Меня догоняет лошадка Юрики дель Рахи. Девушка, подумав, решила вернуться в Парда вместе с нами, потому что сейчас оставаться в её полуразрушенном замке бессмысленно и просто опасно. Могут наскочить случайные грабители, или кто-нибудь из окрестных феодалов нагрянет с визитом, увидит, что одна — изнасилует и просто убьёт. Или появится стая диких зверей… Так что выбор баронессы осознан и взвешен. Другое дело, что отчего-то всё моё влечение к ней ушло неизвестно куда, и её присустствие откровенно тяготит мою персону. Юрика же явно взяла курс на то, чтобы стать моей супругой. Ну а что обычно отпугивает мужчин лучше всего? Естественно, брачные узы…

— Сьере граф, вы хотите казнить это чудовище в Парда?

Отрицательно качаю головой:

— Вовсе нет, баронесса.

Та удивлена:

— Тогда что?

— Будет сидеть в темнице. Для такой, как она, поверьте — это куда хуже смерти…

Юрика никак не может понять смысл моих действий. Делает очередную попытку:

— Но тогда, как же оставить попытку убийства высокородного владетеля безнаказанной?

Снова терпеливо объясняю:

— Смерть для такой, как эта… Самка… будет лишь избавлением от мук. А вот заключение в подземную темницу заставит молить о пощаде и мучиться всю оставшуюся жизнь. Подобные ей не могут жить без дневного света…

На меня смотрят удивлённые глаза, но я говорю истинную правду. Самое страшное для саури — не видеть дневного светила. Они быстро чахнут и умирают в страшных мучениях. Даже в космических кораблях враги делают иллюминаторы, чтобы можно было увидеть свет настоящих звёзд, а не изображение голограмм. Такая вот особенность их организма, который не может без ультрафиолета… Баронесса изумлённо округляет ротик, а я думаю, до чего же глупо она выглядит в этот момент…

— Простите, доса, но у меня дела в голове колонны.

Посылаю Вороного вперёд, тот резко ускоряется, оставляя кобылку дель Рахи позади. За мной мчится десяток личной охраны. Пролетая мимо клетки с саури мельком отмечаю синие губы самки. Ей явно холодно. Пожалеть? Ещё чего! Бок до сих пор чешется, хотя и терпимо. Да и чего с ней возиться? Мы же враги, причём, лютые враги! До смертного одра! Потому что вид человека вызывает у саури столь же глухую ненависть, как и их внешность у нас. Потому то и все отношения между двумя цивилизациями сводятся к элементарному геноциду и ксеноциду. Причём тотальному. Правда, ходят по Флоту туманные слухи, что где-то как-то кто-то когда-то… Но всего лишь слухи. Ничем не подкреплённые. Всё-таки решаю сжалиться. Помрёт раньше времени, и не будет мне удовольствия наблюдать за её мучениями. Потому осаживаю жеребца и оборачиваюсь к охране:

— Мне нужна доха.

Старший охраны отдаёт короткий приказ, и последний из воинов мгновенно исчезает, чтобы спустя минут пять вернуться. Перед ним на седле лежит толстый валик большого овчинного тулупа. В такой даже я могу завернуться два раза, при своих размерах, а уж хрупкую саури в шубу можно закатать, как в коврик.