Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 1. Зима над миром. Огненная пора

Его изумление остановило её, и ей пришлось сообразить, что мысль, с которой она уже сжилась, для него нова. Через минуту он медленно заговорил:

— В том, что я читал, что-то было насчет эволюции после млекопитающих. Но там так и не было ясно сказано, что имеется в виду. Я предполагаю Tiens! Вы же не хотите сказать, что они разумнее нас? Этого у меня в книгах не было. — Он перевел дыхание. — Верно, в некоторых аспектах они приспособленное нас, но в других — не так быстры и оригинальны, как мы. При сравнении разумных видов это всегда так. А итог всегда получается примерно сбалансированным. Я думаю, что такое объяснение разумно, что с некоторого момента давление естественного отбора уже не подстегивает развитие мозга, иначе это вызвало бы гротескный дисбаланс всего организма.

Она смотрела на него с возрастающим уважением. Неужто он, военный, столько читал и столько думал? «Ладно, я отвечу ему по-хорошему, не унижая его более чем необходимо».

— Вы выдержите лекцию? — спросила она. Он улыбнулся, откинулся к стволу дерева, предложил ей сигарету из серебряного портсигара, а когда она отказалась, закурил сам.

— При таком лекторе? — сказал он восхищенно. — Мадемуазель, я стараюсь быть джентльменом, но мои железы в полном порядке.

Джилл улыбнулась:

— В конце проведем двадцатиминутный опрос. Итак. Вы знаете что здешняя жизнь — имеется в виду орто-жизнь, а не Т-жизнь — развивалась точно так же, как и на Земле, и исходные среды были подобны. Одни и те же химические вещества, два пола, позвоночные развились из чего-то вроде ланцетников, и так далее. Мы можем обмениваться едой, хотя при полном переходе на чужое питание появляются болезни дефицита, и то, что выращивает один вид, может оказаться ядовитым для другого вида. Шестиногость вместо четвероногости это просто тривиальная биологическая случайность.

На Иштар есть эквиваленты птиц, рыб, млекопитающих и т. д., Разница достаточно существенна, чтобы мы использовали названия с окончанием — оид. Например, тероиды — теплокровные, живородящие и кормят детенышей молоком, но у них нет ни волос, ни плаценты, они удивительно отличны от млекопитающих, и вариации бесконечны.

Может быть, они были бы больше похожи на нас, если бы Ану не стал красным гигантом около миллиарда лет тому назад. С тех пор он растет все больше и все больше причиняет неприятностей при своем приближении. Это значит, что пойкилотермные животные — фюить! Холоднокровные, если вам больше нравится этот термин. У них здесь были ещё более невыгодные условия, чем на Земле, и они далеко не продвинулись. Среди окаменелостей нет ничего похожего на останки динозавров. Тероиды рано захватили лидерство и уже его не выпускали.

Итак, на этом основании, с чем вы, несомненно, знакомы, но о котором я хотела вам напомнить, на этом основании мы полагаем — только полагаем, поскольку прямые свидетельства на сегодняшний день довольно слабы, — что тероиды имели больше времени для эволюции, чем земные млекопитающие. Да, я понимаю, что млекопитающие очень древний класс, но все же они возникли только в олигоцене. А трюк, который придумали иштарийцы, а мы — нет, — это симбиоз.

Да, конечно, вы живете в симбиозе со многими организмами, например с кишечной флорой. Одно их определение включает даже митохондрии. А взрослый иштариец — это целый зоопарк и ботанический сад разных видов симбионтов.

Рассмотрим, к примеру, софонта и его нескольких наиболее подозрительных партнеров. Его или её шкура — это мшистое растение с неглубокими корнями в коже, соединенными с кровотоком… потому что его кожа куда сложнее нашей. Грива и брови напоминают плющ. Их ветви создают крепкий панцирь над позвоночником и очень тонким черепом. Растения отбирают двуокись углерода, воду и другие продукты метаболизма животного для собственного потребления. Обратно они отдают кислород и целую кучу витаминоподобных веществ, которые мы только начали определять. Верно, что растения не составляют полную дыхательно-выделительную систему. Они только дополняют легкие, двойное сердце, кишечник — каждый орган со своими собственными симбионтами, — но в целом получается индивидуум, который функционирует лучше нас. У него гораздо шире диапазон питания. Он не так расходует воду при выделении с потом или просто при дыхании. Из-за Ану на Иштар вода бывает довольно-таки дефицитной. А кроме того, наш туземец несет с собой неприкосновенный запас еды — эти самые растения. Он может их съесть и все же выжить, хотя и много на этом потеряет. А они скоро отрастут из оставшихся корней или из спор, содержащихся в почве и воздухе, и будут как новые.

— Уф! — перевела дыхание Джилл.

— Я вижу их преимущества, — медленно произнес Дежерин.

— Вы это все знали?

— Читал, конечно. Однако был рад услышать это в более полном контексте.

— Сейчас он, надеюсь, будет. — Захваченная своим предметом, никогда не терявшим для неё притягательности, Джилл продолжала: — Эти преимущества простираются куда дальше очевидных. Понимаете, такой симбиоз не просто впрямую помогает. Он ещё и освобождает гены.

Увидев его озадаченную физиономию, Джилл пояснила:

— Давайте подумаем.

Гены, которые у иштарийской жизни тоже есть, хранят информацию. Их информационная емкость огромна, но все же конечна. Представьте себе тот объем, который занимает в генах информация об управлении процессами метаболизма. И теперь представьте, что эти функции любезно берет на себя ваш симбионт. Гены для этого больше не нужны и могут заняться другой работой. За этой работой наблюдают мутация и селекция. Скорость мутаций у иштарийских тероидов выше, чем у земных млекопитающих, хотя бы из-за более высокой температуры тела. На Иштар острее стоит проблема сохранения прохлады, а не тепла, и тероиды её решают частично за счет своих растений всякая эндотермическая химия, — а частично за счет повышения собственной температуры.

Я все время отклоняюсь, да?

Вот и природа так же. Мой тезис — это преимущество иштарийцев перед нами за счет более длительной эволюции теплокровных форм. Они могли достигнуть своего уровня разумности не так давно, как люди — Господь знает, когда это было, — но они подошли к нему гораздо более постепенно. Вот это одна из причин, по которым ещё встречаются гоблины. А история учит постепенности. И преимущества иштарийцев заметны.

Дежерин нахмурился:

— В развитии мозга, вы имеете в виду?

Джилл кивнула. Концы её волос щекотали обнаженную шею.

— Вообще нервной системы в целом. Человек построен довольно наспех. На скорую руку, можно сказать. Верно говорится, что у нас три мозга, один на другом. Сначала стволовый, мозг рептилии, потом мозг млекопитающего и затем — сверхразвитая кора. И они не очень между собой гармонируют — вспомните убийства, грабежи и социализм. У иштарийца в голове больше единства. Это видно по анатомии. Сумасшествие здесь, кажется, неизвестно — оно просто не существует, если не считать лишения разума из-за серьезных физических повреждений. Так же и с болезнями. У иштарийцев крайне мало болезней из-за живущих с ними помощников. А уж неврозов… — Джилл пожала плечами. — Это ведь вопрос определения? Я не знаю ни одного иштарийца, которого я могла бы назвать нервным. И я могу добавить, что мы, люди, такие чужие и могущественные, не вызвали здесь культурного шока. Они нас уважают, они перенимают у нас предметы и идеи, но легко интегрируют их в свой старый образ жизни.