Ричард Бах - Ничто не случайно

Однако там был ветровой конус и ангар. На подходе к полосе торчали телефонные провода, а когда я низко прошел над землей, то увидел, что дальняя часть дорожки виляет сначала влево, затем вправо. По краям узкой извилистой посадочной полосы через каждые пятьдесят футов стояли высокие деревянные столбы-маркеры. Владелец аэропорта, должно быть, решил, что если ты выскочишь за полосу, то все равно повредишь самолет, поэтому столбы, отшибающие самолету крылья, особенно ничего не изменят. Я увидел, что зазор между ними и кончиками крыльев будет около восьми футов, и похолодел.

Мы еще один, последний раз прошлись над полем, и когда мы это сделали, с проселочной дороги свернули два мотоцикла. Они резко затормозили на краю травяного ковра, желая понаблюдать. Когда наши колеса коснулись земли, надвигающаяся часть дорожки скрылась у меня из виду. Я, затаив дыхание, наблюдал, как белые маркеры проносятся у кончиков крыльев. Я старался как никогда держать самолет строго по центру полосы и изо всех сил жал на тормоза. Прошло мучительных пятнадцать секунд, мы замедлились до скорости пешехода, очень аккуратно манипулируя газом и тормозами, развернулись почти на месте и порулили назад, к дороге и мотоциклистам.

Когда я выходил из кабины, мне было очень интересно, сколько бензина и еды можно купить на одиннадцать центов.

- Ребята, не прочь слетать? Грин-Сити с высоты птичьего полета, замечательный вид. Для вас особо длинный полет, раз вы так меня встречали. По три доллара с каждого.

Я с ужасом слушал собственные слова. Катать пассажиров с этого поля? Я с ума сошел!

Но один раз я тут приземлился, значит, смогу и еще раз. Для чего этот самолет был построен, если не для того, чтобы катать пассажиров?

- Давай слетаем, Билли! - сказал один из парней. - Я никогда не поднимался в воздух на таком открытом старом трудяге, как раз на таких отец учился летать. Сможешь взять нас вдвоем?

- Разумеется, смогу, - ответил я.

- Хотя, стоп. Боюсь, что у нас нет денег. Они стали рыться в карманах, собирая отдельные зеленые купюры.

- У нас всего пять пятьдесят. За эту сумму ты нас покатаешь?

- Хм... ну раз вы так быстро прибежали сюда... О'кей.

Я взял пять до лларовых купюр и две серебряные монеты и вдруг почувствовал огромное облегчение. Пища! У меня на ужин будет бифштекс!

Я выгрузил вещи из передней кабины, посадил пассажиров и пристегнул их ремнями, подсознательно затягивая крепления несколько туже, чем обычно.

Усевшись в свою кабину, я аккуратно выровнялся вдоль наклонной травяной дорожки и нажал на ручку газа. Несмотря на все признаки того, что я слишком далеко пытаюсь уйти на шатких ногах, я был рад, что лечу с пассажирами. Сейчас я постепенно вступал в полноправное владение деньгами, которые лежали у меня в кармане, и через несколько минут гудения в воздухе мне останется только приземлиться и поужинать. Я снова осмотрел окрестности, пытаясь найти, где еще можно было бы приземлиться, но не нашел ничего. Холмы, поля, все слишком маленькие и чересчур далеко от города. К тому же мотоциклы остались в аэропорту, поэтому придется еще раз садиться на эту наклонную трапецию.

Через десять минут мы снова кружили над полосой, на которую в наступающих сумерках садиться отнюдь не стало легче. Любопытные пассажиры вытягивали шеи, стараясь заглянуть за нос во время посадки и тем самым закрывали мне и тот минимальный обзор, который у меня был, когда я сбросил газ.

Мы ударились о землю и подскочили. Впечатление было такое, что при этом нас занесло чуть вправо. Я вспомнил о насыпи справа от полосы и выжал левую педаль. Чересчур. Биплан повернул влево, и левое колесо ушло с полосы. Левое крыло неслось на высоте фута над поросшими травой земляными кучами прямо на деревянный маркер и это железное строение. В этот момент я резко нажал на правую педаль и дал газу, мы неслись со скоростью тридцать миль в час. Самолет опять выпрыгнул на полосу, и мгновением позже мимо промелькнуло здание, нас швырнуло вправо. Теперь я выжал до отказа левую педаль и изо всех сил нажал на тормоза. Мы остановились как раз у самого края насыпи, и я облегченно вздохнул. Вот оно как приходилось поступать бродячим пилотам, когда им позарез нужны были деньги.

- Эй, это было великолепно! Вы видели, как они все выбежали, когда мы пролетали над домом?

Мои пассажиры вряд ли могли в полной мере разделить мою радость по поводу того, что мы наконец на земле. Я с благодарностью принял их предложение доставить меня в город на заднем сиденье мотоцикла.

Городская площадь напоминала маленькую Каоку. В парке стояли столы для пикников. Колокол Свободы на постаменте, площадка для игры в бейсбол, телефонная будка, в которой со стороны площади было выбито стекло. Со всех сторон в сторону парка глядели прямоугольные витрины магазинов, одной из них было кафе Ллойда. Внутри никого не было, Ллойд делал уборку.

- Я бы мог тебе что-нибудь приготовить, - сказал он, - но ты, вероятно, будешь не в восторге от моих кулинарных способностей. А жена сейчас пошла по магазинам.

Городская забегаловка-гриль была закрыта. Оставалось только заведение Марты, за углом от кафе Ллойда. У Марты было не только открыто, там даже расположились двое посетителей. Я выбрал себе столик и заказал гамбургеры и шоколадный коктейль, ощущая, какой я богатый. Как деньги могут меняться! В хороший день шесть долларов - это было ничто, крошечная капелька в море доходов. Сегодня же мои $5.50 - это богатство, потому что это больше, чем мне нужно. Даже учитывая ужин, кукурузные хлопья и конфету, у меня оставалось целых четыре доллара.

Я пошел назад к биплану. Чувствовалось, что я в городе чужой. В домах зажигались окна, и на у лицу долетали голоса. То там, то здесь кто-то гулял вечером в саду, оборачивался и провожал меня взглядом. На остриях крыш были странные орнаменты, напоминающие драконов, металлические силуэты кораблей викингов.

Водохранилище было совсем недалеко от самолета, и я свернул по направлению к нему. Земля под ногами была пушистая, она утопала в густой траве. Цветы крошечными капельками краски были небрежно разбросаны повсюду. Вдоль берега покачивались камыши, больше напоминающие стрелы, торчащие из неба вниз, чем растения, растущие из воды вверх. Через дорогу прыгнула лягушка, щелкнув, словно испанская кастаньета, невидимая корова громко сказала "ммМММм-у" где-то в отдалении. На поверхности воды была лишь легкая рябь, и водохранилище напоминало маленький Уолден[7].

Я вернулся по траве к биплану и развернул спальный мешок. Вечер плавно сменялся ночью, луна то выходила из-за облаков, то снова пряталась. Я сосал лимонный леденец, вслушиваясь в шум мотора, все еще стоящий у меня в ушах. Одиночество, решил я, - это когда скитаешься один.