Андрей Саломатов - Чертово колесо

Сердце у Сергея забилось как от доброй порции крепкого кофе. Он почувствовал, что сильно волнуется. Обида душила его, словно он вновь пережил вчерашнюю разборку в подворотне, но сейчас Калистратов уже знал о ней все и был готов к этой встрече.

Сергей дернулся было вниз к выходу, но на секунду задержался и заметил, как рядом с такси остановилось вишневое "вольво". Из машины вышли три человека, причем одного из них Калистратов узнал. Это был Синеев, заместитель начальника охраны банка, в котором Сергей с Леной ещё недавно работали.

Калистратов отскочил от окна, словно ужаленный, прижался спиной к стене и затаив дыхание, забормотал:

- Вычислили! Дура! Идиотка! Так тебе и надо!

Он осторожно выглянул из-за стены и увидел, как один из прибывших подошел к такси, о чем-то поговорил с шофером, после чего тот завел машину и укатил. Двое других выбрались из "вольво", а Синеев вернулся в машину и поставил её на место такси, дверцами к подъезду.

Сергей почти не помнил, как сбежал из нежилого дома. Все это происходило словно в кошмарном сне: строительный мусор, на который он свалился, выпрыгивая из окна второго этажа во двор; какие-то заборы, помойки, милицейский уазик, напугавший его до полуобморочного состояния. Машину он поймал сразу, как только выскочил на улицу, но насторожил водителя своим переполошенным видом и после этого долго уговаривал его, объяснял, что торопится домой, плел про больную жену и больницу, куда он якобы должен её отвезти. И только после того, как он сунул водителю пятьдесят рублей, тот наконец сдался и впустил подозрительного пассажира внутрь.

Калистратов пришел в себя только у подъезда Матвеева дома. Он добирался сюда не думая о возвращении к алкоголику, машинально назвал его адрес, и страшно обрадовался, когда обнаружил, что приехал в то единственное место, где он мог расслабиться и снова на какое-то время почувствовать себя вне опасности.

Матвей встретил Сергея так, будто это были его родные мать и отец в одном лице.

- Серега! Вернулся, бродяга! - с собачьим восторгом в голосе воскликнул он. - А я уж думал, покинул меня мой квартирант. Думал, больше никогда не увижу. А ты - вот он! Помнишь, я вчера тебе про свою жизнь рассказывал?

- Помню, - закрывая за собой дверь, грубо ответил Калистратов, но хозяин квартиры, проживший такую сложную жизнь, не обратил никакого внимания на невежливый тон гостя.

- Так это была первая часть романа, а сегодня будет вторая. Заходи, самый хороший из всех нехороших людей.

- Ты уже похмелился что ли? - морщась от тяжелой, застоявшейся вони, надменно спросил Сергей.

- Я? Чем? - с возмущением, но так чтобы не обидеть банкующего собутыльника, воскликнул Матвей. - Тебя ждал. Вот думаю, придет сейчас мой пострадавший бизнесмен, вместе и похмелимся. Давай, я сбегаю. Не успеешь и глазом моргнуть.

- Сейчас возьмешь только пива, похмелиться. Водку пить будем вечером, - по-хозяйски распорядился Калистратов и выдал хозяину квартиры нужную сумму. - Купишь поесть: ветчины, помидоров, хлеба... в общем, сам посмотришь. Не жадничай, бери, что надо. И четыре банки "Хольстена", лучше темного. У меня сегодня ещё дела. Когда вернусь, продолжим банкет. Тогда и расскажешь вторую серию о своей забубенной жизни.

- Нет проблем, Серега, - слегка расстроившись, покорно ответил Матвей, но деньги ловко выдернул у Калистратова из руки и, вздохнув, вышел из квартиры.

После плотного завтрака с пивом хозяин и гость улеглись спать и проснулись около шести вечера. Матвей выглядел протрезвевшим, но пальцы у него выделывали такое профессиональное тремоло, что хотелось вставить ему в руки балалайку или гитару. В глазах у алкоголика светилась мольба пополам с укором, и Сергей, решив, что ему тоже не помешает немного выпить для храбрости, послал его за пивом.

После возвращения Матвея время потянулось удивительно медленно. Хозяин квартиры нагонял на Калистратова тоску какими-то никчемными пустыми разговорами о политике, откровенными мифами о своих мужских и питейных возможностях, но Сергей не обрывал его, терпел, боясь сорваться и тем самым лишить себя последнего пристанища. Он полулежал на диване с банкой пива в руке, жмурился как кот и в который раз обдумывал детали "налета" на собственную квартиру. Смелости ему придавало то, что Лену наверняка арестовали, а это означало одно: украденные деньги скоро вернутся или уже вернулись в банк, и он - Сергей Калистратов - больше не представляет серьезного интереса для тех, кого они ограбили. Правда, Калистратов понимал, что искать все равно будут, хотя и не так рьяно, только для того, чтобы наказать. Самым неприятным в этой истории было то, что он с испугу убил или едва не убил заместителя директора банка. Вот на это "едва" он и надеялся, уговаривал себя, мол, от такого не умирают, успели спасти, и эти мысли вселяли в него надежду, что все рассосется само по себе, и жизнь снова обретет какую-нибудь колею-колейку, пусть даже и не в Москве. Но в любом случае ему нужны были хоть какие-то документы, и в десять часов вечера Сергей отправился к себе домой.

Калистратов бестолково бродил в темноте по двухкомнатной квартире и думал, что делать дальше. Попутно он вспомнил о конспирации, быстро переоделся и набил полиэтиленовый пакет кое-какими носильными вещами.

Оказалось, что покинуть квартиру было куда страшнее, чем войти в нее. За дверью ему чудилась засада, и от этого, каждый раз, когда он выдходил в прихожую, по спине между лопаток у него пробегал холодок. Сергею не верилось, что ему позволят так запросто уйти отсюда, и он оттягивал этот момент, будто именно от терпеливого выжидания и зависела его жизнь.

В который раз проходя мимо ванной комнаты, Калистратов решил умыться и попить воды. Он плотно закрыл кухонную дверь и только после этого зажег в ванной свет.

Первое, что попалось Сергею на глаза, это записка, прикленная к зеркалу. На половинке тетрадного листа размашистым почерком было написано: "Калистратов, позвони матери. Обязательно позвони! С твоей сестрой не все в порядке."

Сердце у Сергея заныло от нехорошего предчувствия. Почерк был ему незнаком, а значит писал кто-то из тех, кто за ним охотился. И тут же он вспомнил, что такие же половинки тетрадных листов были наклены на окна в кухне и обеих комнатах. Но разобрать текст из-за темноты Калистратов не сумел, а отнести в ванную и прочитать не додумался - слишком волновался.

- Сволочи, - едва не плача, прошептал он. - Маринка-то здесь при чем? Гады! - Он сорвал записку, скомкал её и швырнул в раковину. Затем, вышел из ванной и, не погасив свет, направился к выходу.

Почти не таясь, Сергей выбрался из квартиры, спустился вниз и выбежал на улицу. Вначале он решил немедленно позвонить матери и выяснить, что с сестрой. Но пользоваться домашним телефоном было слишком рискованно - он не исключал, что его преследователи находились где-то рядом и расчитывали именно на это. К тому же, Калистратов боялся услышать самое страшное: предложение сдаться самому, а в обмен на это получить обещание освободить Марину.