Евгений Гаркушев - Парабеллум. СССР, XXII век. Война в космосе (сборник)

– Всем приготовиться, – раздалось жестью по внутренней связи, – выходим на исходную высоту.

Где-то у носа дирижабля, в гондоле главного управления, офицер-авиатор повернул рычаг слива балласта и дернул за ручку регулятора высоты.

Подопечные Андрея засуетились. Проверили еще раз оружие и ранцы, подтянули лямки парашютов. Уселись вдоль дюралевой переборки и, словно ожидая новогоднего чуда, уставились на светящийся красным сигнальный плафон.

Загорелся зеленый.

Андрей открыл люк и сквозь свист и гул заорал:

– Первый пошел!

Медленно спускаясь под бледно-розовым куполом, Андрей провожал взглядом выкрашенную в защитный цвет сигару дирижабля. Она, будто несомая ленивой воздушной рекой, плыла над терраформирующей рощей к виднеющимся у горизонта верхушкам холмов. В предзакатном воздухе дирижабль казался мифической облачной рыбой.

– Всем надеть пылезащитные маски! – приказал Андрей собравшейся вокруг него шестерке. Ветер с моря усилился. Поднятые им песчинки уже царапали кожу. – Объявляю радиомолчание, – вполголоса сказал он и опустил забрало каски.

Когда они бежали мимо искрящихся сиреневым рукотворных «деревьев», в армированных базальтовым волокном стволах которых расщеплялась собранная «кронами» дождевая вода, за холмами ухнуло и взорвалось.

В ту же секунду небо перечеркнули полосы ксенонового света и сразу выхватили из бурого марева дирижабль. Извергая очереди крупнокалиберных пулеметов, он больше не казался рыбой. Он походил на грозовую тучу. На колесницу бога войны, мечущего огненные стрелы во врагов, втоптанных в пыль его мощью. Взвыли сирены. Воздух наполнился стрекотней и свистом. Снова что-то взорвалось. Еще и еще. Тренированный слух Андрея выделил из наступившей какофонии сухие плевки атлантисовских штурмовых винтовок.

Его охватила лихорадка боя. Во рту пересохло. Сердце колотилось в висках. В адреналиновом порыве они взобрались на вершину холма и увидели плато, полное дыма, криков и мелькающих в пыльном воздухе силуэтов. Над всем этим грохотал выстрелами и метал свинцовые молнии дирижабль.

Внезапно яркая искра отделилась от земли и ударила в небесного исполина. Показалось, тот справился с ударом, но тут что-то внутри него вспыхнуло, словно кто-то раскурил гигантскую сигару, и занялось. Горящий дирижабль накренился носом к земле и рухнул, заполняя пространство огнем, хаосом, смертью.

Борясь с порывами ветра, Андрей с бойцами чуть не кубарем скатились к подножию холмов. Они забирали левее, оставляя стрекочущий и чадящий котел боя позади. Бежали со всех ног, не оборачиваясь. Не оглядываясь. Всё быстрее и быстрее. Пока враг не опомнился. Туда, где находится вход в тоннель, ведущий в чрево «Великой Императрицы Милосердия».

Уже на подходе их окатил лучом ксенона свет фонаря.

Десантники из СМЕРШа должны были встретить их чуть дальше, у самого входа.

Под сердцем Андрея нехорошо кольнуло прежде, чем он смог разглядеть нашивки.

Сержант «Тянь-Шаньских тигров» прижал приклад автомата к плечу и нажал спуск.

Мир рассыпался на часто меняющиеся слайды.

«Первый» споткнулся, налетев на пулю, и рухнул лицом в песок. «Второй» опрокинулся навзничь.

«В боях с арийским фашизмом на Северном направлении пропал без вести ваш сын… ваш муж… ваш брат… Все принятые нами меры розыска ни к чему не привели…»

Андрей надавил на спуск и, не целясь, от пояса, повел стволом наискось и вверх. Очередь расколотила лицо сержанту «Тянь-Шаньских тигров». Вынырнувшие из оцепенения бойцы начали метать гранаты. Дружно плюхнулись наземь, по-лягушачьи растопырив ноги, и стали отстреливаться от невидимых за пыльной пеленой врагов.

Андрей зарычал. Встряхнул за шиворот одного, другого, третьего. Поставил на ноги и погнал дальше.

Тоннель в резервную шахту был задраен.

Термит. Две гранаты внутрь. Очередь.

И они вошли.

– Мам… – нарушил радиомолчание «третий».

Крутанулся волчком и повалился на бок.

«С момента боев прошло 50 дней. Надежд на розыск вашего сына… брата… мужа… больше нет».

Андрей лупил «трехами» почти наугад. В тени, мечущиеся в дымном «фойе». Поверх всполохов автоматных розочек успевших залечь до взрывов китайцев.

Закрутились красные мигалки, заверещала сирена. Женский голос, перекрывая шум боя, запустил отсчет:

– До полной стерилизации осталось двадцать минут.

«Пятый» вдруг бросил винтовку, встал в полный рост и, мыча что-то нечленораздельное, бросился наружу. Китайский свинец толкнул его в спину. «Пятый» упал и скрючился. Андрей прицелился и выстрелил. Сначала в голову китайцу, потом «пятому».

«Выяснилось только то, что в боях он вел себя как истинный герой нашей Родины…»

«Четвертого» пришлось оставить в лифте, ведущем на нижний ярус базы. Он где-то в суматохе боя потерял пылезащитную маску. В мерцающем свете аварийного освещения кровавые пузыри на его губах казались ртутными шариками.

«Легкое», – подумал Андрей. Для уверенности он нащупал пулевое отверстие в бронежилете «четвертого». Потом дал ему в холодеющие руки связку гранат и отправил лифт наверх.

«Командование надеется, что вы мужественно перенесете постигшее вас горе…»

Когда над головой грохнуло, Андрей сам наложил термитную пасту. Кусок двери, ведущей к пусковому блоку, влетел в помещение, а следом за ним – три гранаты.

Больше гранат не было. Андрей сменил обойму, нырнул в дымящийся проем и успел понять, что поторопился.

Чудом уцелевший после гранатной атаки китайский автоматчик выскочил из укрытия и кучно нашпиговал тело Андрея свинцом. Хваленый атлантисовский жилет не выдержал напора.

– До полной стерилизации осталось пять минут, – напомнила из динамиков слащавая китаянка. – Пять минут.

Лопоухий боец за номером «шесть» был словно в ступоре. Пялился на иероглифы и мелко моргал. Губы его дрожали.

Андрей сдавленно зарычал.

– Иди же! – беззвучно заорал он, тыча слипшимися от крови пальцами в сторону шлюза.

Боец шмыгнул носом. Всхлипнул. Козырнул Андрею и выполнил приказ.

Когда дверь, шипя пневматикой, закрылась за последним участником операции «Коготь», Андрей уронил голову на грудь. Немеющие пальцы сжали кольцо детонатора. Разрушительная мощь в тротиловом эквиваленте рвалась из металлического цилиндра.

– Вот и всё. Я больше ничего не могу. Ничего.

Силы покидали Андрея. Его веки медленно закрывались.

– Рано! – Андрей закусил губу и встрепенулся. – Рано, капитан Околышев, – приказал он себе. – Сначала струнный лифт должен покинуть базу. А потом мы с тобой сделаем так, чтобы его уже никто не смог остановить, – Андрей подмигнул ядерному цилиндру.

Он вдруг представил, как «шестой» боец, единственный, кого он довел до сердца «Великой Императрицы Милосердия», втискивается в китайский скафандр. Задраивает люк. Верно нажимает горящие на сенсорном экране иероглифы. Как плавно начинает скользить вдоль невидимой глазу углеродной струны лифт, всё выше и выше по нацеленному в небо жерлу шахты, а боец за номером «шесть»…