Анджей Сапковский - Крупица истины

- Но ты думал, что кто-то мне за тебя заплатил. Кто мог заплатить?

- Прохвост, который пожелал получить остатки моей сокровищницы, а не имел больше дочерей, - отчетливо произнес Нивеллен. - Людская алчность не знает границ.

- И никто другой?

- И никто другой.

Оба молчали, вглядываясь в нервно подрагивающее пламя свечей.

- Нивеллен, - неожиданно сказал ведьмак. - Сейчас ты один?

- Ведьмак, - ответило чудовище немного помолчав, - я думаю, что в принципе я должен обругать тебя сейчас последними словами, взять за шиворот и спустить с лестницы. Знаешь за что? За отношение ко мне как к недоумку. С самого начала вижу, как ты прислушиваешься, как посматриваешь на дверь. Ты хорошо знаешь, что я живу не один. Я прав?

- Прав. Извини.

- Зараза с твоими извинениями. Видел ее?

- Да. В лесу, возле ворот. Это та причина, по которой купцы с дочками с некоторых пор уезжают отсюда ни с чем?

- Стало быть и об этом ты знаешь? Да, причина в этом.

- Позволь тебя спросить...

- Нет. Не позволю.

Снова молчание.

- Что-ж, твоя воля, - сказал, наконец, ведьмак, вставая. - Благодарю за гостеприимство, хозяин. Время трогаться в путь.

- Правильно, - Нивеллен тоже встал. - По некоторым причинам я не могу предложить тебе ночлег в замке, а ночевать в этих лесах не советую. С тех пор, как округа обезлюдела, ночью тут нехорошо. Ты должен вернуться на тракт до сумерек.

- Я буду осторожен. Ты уверен, что тебе не нужна моя помощь?

Создание поглядело на него искоса.

- А ты уверен, что мог бы мне помочь? Смог бы снять это с меня?

- Не только такую помощь я имел в виду.

- Ты не ответил на мой вопрос. Хотя... Пожалуй, ответил. Не смог бы.

Геральт посмотрел ему прямо в глаза.

- Вам тогда не повезло, - сказал он. - Из всех святынь Гелиболя и долины Нимнар вы выбрали именно храм Цорам Агх Тера, Львиноголового Паука. Чтобы снять заклятие, наложенное жрицей Цорам Агх Тера, нужны знания и способности, которыми я не обладаю.

- А кто обладает?

- Однако тебя ведь это не интересует? Ты говорил, что хорошо так, как есть.

- Как есть - да. Но не как может быть. Я опасаюсь...

- Чего ты опасаешься?

Чудовище остановилось в дверях комнаты, повернулось к Геральту.

- Мне надоели твои вопросы, ведьмак, которые ты все время задаешь вместо ответа на мои. Видно нужно тебя соответственно спрашивать. Слушай с некоторых пор у меня паскудные сны. Может, слово, "чудовищные" подошло бы лучше. Правильно я опасаюсь? Коротко, прошу.

- Утром, как проснешься, не бывало у тебя испачканных ног? Хвои в постели?

- Нет.

- А не бывало у тебя...

- Нет. Коротко, прошу.

- Ты правильно опасаешься.

- Можно этому помочь? Коротко, прошу.

- Нет.

- Наконец-то. Идем, я провожу тебя.

На подворье, когда Геральт поправлял вьюки, Нивеллен погладил лошадь по ноздрям, похлопал по шее. Плотка, обрадованная ласке, наклонила голову.

- Любит меня зверье, - похвасталось чудовище. - И я их тоже люблю. Моя кошка, Жарлочка, хоть и убежала сперва, потом вернулась ко мне. Долгое время это было единственное живое существо, разделявшее со мной мою горькую участь. Вереена тоже...

Замолчал, скривил пасть. Геральт усмехнулся.

- Тоже любит кошек?

- Птиц, - ощерил зубы Нивеллен. - Проговорился, зараза. Э-э, да что там. Это тебе не купеческая дочка, Геральт, и не еще одна попытка найти зерно правды в старых байках. Это кое-что поважнее. Любим друг друга. Если засмеешься, дам тебе в морду.

Геральт не засмеялся.

- Твоя Вереена, - сказал он, - вероятно, русалка. Знаешь об этом?

- Догадываюсь. Худощавая. Черная. Говорит редко, на языке, которого не знаю. По целым дням пропадает в лесу, потом возвращается. Это типично?

- Более-менее, - ведьмак подтянул подпругу. - Наверное, думаешь, что не вернулась бы, если бы ты стал человеком.

- Уверен. Знаешь ведь, как русалки боятся людей. Мало кто видел русалку вблизи. А я и Вереена... Эх, зараза. Бывай, Геральт.

- Бывай, Нивеллен.

Ведьмак пихнул лошадь пяткой в бок, поехал к воротам. Чудовище вперевалку шло рядом с ним.

- Геральт?

Слушаю тебя.

- Я не так глуп, как ты полагаешь. Ты приехал сюда следом за одним из купцов, который тут недавно побывал. С ним что-то случилось?

- Да.

- Он был у меня три дня тому назад. С дочкой. Не самой красивой, впрочем. Я приказал дому закрыть все двери и окна, не подал признаков жизни. Они покрутились по двору и уехали. Девица сорвала одну розу с тетиного куста и приколола себе на платье. Ищи их где-нибудь в другом месте. Но остерегайся, места здесь паскудные. Я говорил тебе, ночью в лесу небезопасно. Здесь происходят нехорошие вещи.

- Благодарю, Нивеллен. Буду помнить о тебе. Кто знает, может найду кого-то, кто...

- Может. А может нет. Это моя забота, Геральт, моя жизнь и моя кара. Я научился ее выносить, привык. Если станет хуже, тоже привыкну. А как станет совсем плохо, не ищи никого, приезжай сюда сам и закончи дело. По своему, как ты умеешь. Бывай, Геральт.

Нивеллен повернулся и бодро зашагал в сторону особняка. Не оглянулся уже больше ни разу.

3

Округа была безлюдной, дикой, зловеще враждебной. Геральт не вернулся на тракт до сумерек - не хотел делать крюк, поехал напрямик через бор. Ночь он провел на лысой вершине высокого холма, с мечом на коленях, при свете небольшого костра, в который время от времени подкладывал пучки аконита. В середине ночи далеко в долине он заметил огонь, услышал безумные завывания и пение, а также вопль, который мог быть только криком умирающей в мучениях женщины. Поехал туда, едва засветало, но обнаружил только вытоптанную поляну и обугленные кости в теплой еще золе. Кто-то сидел в кроне могучего дуба, вопил и шипел. Это мог быть леший, но мог быть и обычный лесной кот. Ведьмак не стал задерживаться, чтобы проверить.

4

Около полудня, когда он поил Плотку у родника, лошадь пронзительно заржала, попятилась, оскаливая желтые зубы и грызя мундштук. Геральт привычно успокоил ее Знаком и тогда заметил правильную окружность, образованную торчащими из мха шляпками красноватых грибков.

- Ты становишься настоящей истеричкой, Плотка, - сказал он. - Это ведь обычный чертов круг. К чему эти сцены?

Лошадь фыркнула, задирая к небу голову. Ведьмак потер лоб, наморщил его, задумался. Потом одним прыжком оказался в седле, повернул коня, быстро поскакал назад по своим собственным следам.

- Любит меня зверье, - пробормотал он. - Прости меня, лошадка. Выходит, что ты разумней меня.

5

Лошадь прижимала уши, фыркала, рвала подковами землю, не хотела идти. Геральт не успокаивал ее - соскочил с седла, перебросил поводья через голову коня. За плечами уже не было старого меча в ножнах из кожи ящериц его место сейчас занимало сверкающее, красивое оружие с крестообразной гардой и длинной, хорошо уравновешенной рукоятью, заканчивающейся шаровидной головкой из белого металла.