Лидия Ивченко - Конец эры мутантов

– Помнишь, мы говорили о том, как заставить патологические клетки функционировать подобно нормальным? Кажется, я знаю… Надо прочесть «паспорт» клетки. Разгадать ее «пин-код».

– То есть? – вздернул брови Андрей.

– Выделить последовательность аминокислот на ее поверхности и посадить вместо них набор аминокислот нормальной клетки. «Нагруженные» таким образом, клетки, как я предполагаю, будут размножаться уже с новыми свойствами, способные взаимодействовать…

– Но их разрастание все равно не должно быть безудержным! – воскликнул Андрей. – Иначе мы получим детище Франкенштейна! Организм-урод вместо гармоничного, целесообразного, совершенного существа, каким стал в своей эволюции человек, а может быть, был создан. Вместо печени – бесформенная глыба, какая-то трубка или бурдюк вместо желудка и так далее…

– Нет-нет! – замахал руками Евгений. – Этого не произойдет. Ведь в организме останутся обычные клетки в подавляющем большинстве, полного замещения не будет. Да и не надо, требуется заменить новыми, молодыми и сильными клетками пораженный орган.

– А как прекратить бесконтрольный, неуправляемый рост? И в чем тогда моя роль, вернее, задача моей субстанции? – В вопросе Андрея Акиншину почудилась досада.

– В стимуляции апоптоза. Мне только что пришло это в голову – во время твоего рассказа. В твоем эликсире действует апоптоз. А он когда нужен, когда нет.

– Но раковые клетки не слушаются этого сигнала!

– Да. Но чем тогда объяснить, что твой эликсир справляется с опухолями?

– Не знаю. Возможно, в дополнению к апоптозу стимулирует активность иммунной системы…

– В нашей ситуации твой эликсир видимо сможет активизировать апоптоз – в дополнение к действию гена Р53, и тем самым ограничивать рост тех участков, которые уже обновились. Кроме того, бесконтрольного роста по идее не должно быть – мы же снабдим патологические клетки свойствами нормальных. А они и ведут себя соответственно.

Андрей тяжело вздохнул. Какая-то озаренность, осветившая его лицо при словах Акиншина, теоретически уже подобравшегося к решению загадки, сменилась озабоченностью. Легко сказать – разгадать «пин-код», включить-выключить апоптоз…Месяцы, а может быть и годы исканий этого «генетического паспорта» клетки, сотни опытов, пока найдешь оптимальный вариант действия эликсира. Какой должна быть его доза? Капли? Граммы? Впрочем, всего этого следовало ожидать, он к своему открытию тоже шел несколько лет. Но теперь оно было уже так близко к завершению! Хотя, успокоил себя Андрей, одно другому не мешает, он будет одновременно пробивать и свое открытие.

Оба замолчали, погруженные каждый в свои мысли. Шелестели за окном деревья, вымахавшие до четвертого этажа, метавшиеся под ветром ветки бросали на потолок причудливые тени. Шуршали опилками и сеном мыши, устраивая гнезда в темных закоулках клетки. Давно закрыл изображения и пульсировал сигнальными искрами компьютер.

– Послушай, – прервал наконец молчание Андрей, – ведь так можно, наверное, добиться вечной жизни. Один орган поизносился – «засеять» его новыми клетками, обновить или создать заново. И так все время ремонтировать – как автомобиль.

– И как автомобиль он когда-нибудь сломается окончательно, не от одного, так от другого. Когда накопится критическая масса поломок. Я думаю организм на вечность не рассчитан. Но продлить его жизнь вдвое-втрое вполне реально. Дай Бог, если нам удастся это сделать. Пусть жизнь будет не слишком длинной, но здоровой, без немощей. Но вот что меня сейчас заботит: как быть с опухолями мозга? Не станут ли новые клетки причиной его перерождения?

Как быть с мозгом, Акиншин не знал. Он считал, что клетки мозга не должны быть другими, это однозначно. Мозг – всему голова, он генератор тончайших, гармоничнейших, важнейших для организма связей. Не перестанет ли он после вмешательства быть тем, что он есть сейчас?

– А может быть, мутанты и ему пойдут на пользу, – пожал плечами Андрей, – и клетки мозга обретут новые, небывалые свойства? Чем объяснить, например, дар пророчества? Такие же люди, как и все, а предвидят, предсказывают… Пророки Ветхого Завета или наша современница болгарка Ванга… Да тот же Вольф Мессинг. Есть немало других, менее мощных личностей, но к ним даже следователи за помощью обращаются. А феномены, которые насквозь видят все органы тела? Диагностируют сложные заболевания, едва взглянув на человека…

– У них обычный мозг, – уверенно сказал Евгений.

– А кто это знает? Кто препарировал? – не сдавался Андрей.

– Этот дар от Бога. Великая загадка, которую не могли понять даже самые талантливые исследователи мозга. Но это ощущение загадки, по словам Эйнштейна, самое прекрасное и глубокое, что даровано человеку.

– Вряд ли будешь ощущать это прекрасным, если бьёшься над ним всю жизнь, да еще безрезультатно, – пробурчал Андрей.

– Но ты же был заинтригован феноменом колюшки и лосося, не так ли? Разве не впадал в азарт, исследуя, что за этим стоит?

Андрей, соглашаясь, слегка наклонил голову.

– Верно уже то, – сказал он, – что загадка направляет нас на один путь – никогда не сдаваться. Так что давай, друг, изо всей мочи мозга думать о мозге.

Летели дни, худел, тощал календарь, неделя за неделей стремительно поглощая жизнь. Евгений с Андреем не замечали времени, курсируя между своими институтами и тайной лабораторией, захваченные своими открытиями и «закрытиями» – не поддающимися разгадке причудами поведения клеток. Превращения, происходящие в пробирках и организмах подопытных существ, обнадеживали, восхищали, огорчали и озадачивали, они побуждали экспериментировать все в новых направлениях, выпытывая глубоко спрятанные природой тайны генов. И этим ответвлениям, казалось, не было конца. Варианты сочетаний аминокислот доходили до тысяч, и каждый раз, нанося маркер на клеточный субстрат, Евгений с замиранием сердца вглядывался в микроскоп, ожидая свечения: оно означало попадание в цель. Получилось уже большинство таких попаданий, Евгению повезло: искомая последовательность обнаруживалась довольно быстро, после нескольких десятков вариантов. Работа близилась к завершению, оставалось немногое, что пока не давалось, и Евгений настойчиво вламывался в неведомое, подбодряя себя словами известной песни: «Еще немного, еще чуть-чуть…» Но на это «немного» уходили месяцы.

Их немало прошло с той поры, как они стали шаг за шагом расшифровывать аминокислотные «наборы» клеток каждого органа, ибо у каждого из них клетки были свои, специфические. И наконец настал счастливый день: основная работа удачно закончилась. Аминокислоты здоровых клеток, «пришитые» к опухолевым, заставляли их взаимодействовать с остальным «сообществом» по типу нормальных, а безудержное деление блокировал фермент каспаза-3.