Олег Чупин - Командир

Большие и малые деревянные избы кое-где стояли, укрывшись в палисадниках и в серебристых от инея березовых рощицах. Почти у каждого пятого дома под боком ютилась часовня. И всюду бесчисленное множество колодцев, "журавлями".

Не доехав до проезжей каменной башни, почти у самых ворот Граббе нагнувшись с седла, спросил волосатого человека с подбитыми глазами, стоявшего в компании подобных ему личностей у покосившейся избенки, как проехать в Разрядный приказ. Волосатый плюнул, гадко изругался, покраснел от злости и ничего не ответил. Из кучи тряпья, лежавшего около дырявого тына, донесся бабий голос:

- Ищи дыру в ограде под Миколой... Блажной! Нищий!

Псы затявкали, взбеленились. Бродяги лениво повернули головы в сторону 'витязей'. В их глазах было мутно, невесело. Однако язык шевельнулся, чтобы сказать непотребное. Едущий с ним в паре Брусилов потянул из ножен саблю. Бродяг как ветром сдуло. Вот только, что были здесь, гавкали, а теперь их нет. И только куча какого-то рванья указывает, что они не морок, а живые люди, только, что валявшиеся на земле.

Впереди - высокий вал, на нем красного кирпича стена, на которой виднеются бревенчатые стрельницы; в конце дороги кирпичная башня со сводчатыми воротами, в глубине которой видна поднятая решетка, бородатый невысокий плотненький страж, обняв бердыш, стоит тут же, на утоптанном снегу, у подошвы вала, дремлет. Прохожие спокойно проходили мимо стража ворот. Но когда отряд стал приближаться к воротам, дремавший встрепенулся, обернувшись, что-то крикнул в арку ворот. Оттуда споро вышли еще трое бородатых крепеньких, вооруженных бердышами стражников. И встали парами по сторонам воротного проезда.

-Здравы будьте бояре. - обратился один из вышедших стражников.

-И вам здоровья- ответил за всех ехавший в передовой паре Граббе.

-Откуда путь держите и к кому на Москве едете? -продолжал опрос стражник.

- Из псковкой земли едем, в Разрядный приказ на смотр. Переезжаем на новые дачи. - опять ответил Граббе.

Как не странно это было для попаданцев, но вопросов более не последовало. Махнув рукой, дескать, проезжайте, стражник потерял к ним интерес.

Проехав под аркой ворот кирпичной башни, колона всадников выехала на улицу Москвы 16 века, очутившись на тесно застроенном месте. И справа, и слева лари, часовни, церкви. Деревянная, из бревен, мостовая. Вдоль стены ходят стрельцы, в железных шапках, в красных кафтанах, с пищалями в руках, а может и не стрельцы, реконструкторы еще не так глубоко вросли в местное в общество, не полностью освоились, что-бы по мимолетному взгляду определять принадлежность того или иного человека к той или другой социальной группе или профессии. В этом случае сработал стереотип, в красном кафтане, шлеме и с пищалью в руках, значить стрелец. Молча следят за проезжими и прохожими. Улицы постепенно становились чище и оживленнее. На каждом перекрестке столб с иконой, а около него нищие, дети, голуби. Сновали метельщики, прихорашивая деревянные мостовые, поднимали тучи снежной пыли, хотя по виду поднятая взвесь ни как не походила своим желто-коричневым цветом на белый снег, вспугивали голубей и ворон. За канавами по бокам дороги вытянулись длинные ряды лавок, харчевен. Пахло жаренным мясом, салом и рыбою. Конные стражники разгоняли плетьми компании кабацких ярыжек, пьяниц (зашедших в Китай-город из слободского кабака), любителей поиграть в зернь-кости. Чем ближе становился Кремль (уже ясно были видны широкие золоченые купола соборов и башен), тем больше стало попадаться воинских людей, особенно стрельцов. Монахи бродили по улицам робко, с опаской оглядывались и поминутно крестились. Царь строго-настрого повелел приставам и стрельцам следить за монахами, чтобы "не чинили порухи уставу Стоглавого собора и не предавались бы пиянственному питию и вину бы горячему". Даже сквернословить было запрещено. А ходить нагими, мыться вместе с бабами и вовсе каралось плетьми. В Китай-городе курных изб почти не встречалось. Окруженные огородами с плодовыми деревьями и ягодными кустами, сейчас засыпанных снегом, высились нарядные бревенчатые хоромы. Широкие сени и выкрашенные узорчатыми рисунками лестницы. В маленьких окнах виднелась слюда или небольшие, часто разноцветные стекла. Путники с любопытством старались заглянуть внутрь подворье. Увы! Высоко, не дотянешься до верха заплота. Старушка-нищенка, просившая милостыню под окнами, пояснила любопытному Граббе, после получения от него целого серебряного талера: в Китай-городе живут бояре, князья да богатые купцы. А вот и Кремль! Грозный, неприступный, с высокими в несколько рядов зубчатыми стенами и еще более высокими башнями и соборами. Вблизи Кремль совсем не походил на привычный для человека 21 века. Первое, что бросалось в глаза другой цвет кирпича, более яркий, на вид намного новее, без обязательных для шпилей башен красных рубиновых звезд. Второе наличие многих фортификационных сооружений, не дошедших до 21 века. В третьих отсутствовал на своём месте собор Василия Блаженного, без которого для попаданцев и Красная площадь на Красную площадь не похожа. Соответственно не было и знакомых Мавзолея с ГУМом и Историческим музеем, которые ни кто из попаданцев и не наделялись лицезреть, в отличии от собора. В четвертых и на месте самой не большой Красной площади, находилась обширная торговая площадь, называемая "Пожаром", загромождена палатками, ларями, распряженными лошадьми и телегами. На площади-рынке клокотала пестрая толпа. Гудошники, блинники, сбитенщики, медвежатники-поводыри сновали в толпе наехавших в Китай-город принарядившихся крестьян. Крики, свистки, ржанье коней, колокольный звон оглушали. По торговым лоткам раскинуты шелковые материи, алтабасы, турецкие ткани, узорчатые ширинки, кружева. В каждом ряду торговали особым товаром. В сурожском - привозными изделиями. Купцов, торгующих с зарубежными странами, часто называли сурожанами, от названия крымского города Сурожа (в 21 веке попаданцы знали его под названием - Судак), где издавна русские купцы встречались на торжищах с генуэзцами. Были суконный, сапожный, рукавичный, кафтанный ряды. Галантереей торговали в завязочном и в женском рядах, старье продавали в ветошном ряду, изделия из металла - в железном и в серебряном. Были ряды: житный, медовый, солодовый, масляный, ветчинный, хлебный, калашный- в каждом продавался товар о котором говорило само название рядов. Здесь можно было купить не только еду или одежду. Возле Спасских (тогда Фроловских) ворот Кремля продавались книги, а в иконном ряду - обменивались на деньги иконы. Как пояснил находящийся рядом доброхот - называть продажу иконы продажей было не прилично, так говорить считалось грехом. Вот 'витязи' и обменяли серебряные талеры на четыре десятка икон. Чем вызвали небольшой ажиотаж у монахов 'обменивающих' иконно на серебро. Такие покупатели, скупающие 'обменный фонд' чуть ли не оптом, довольно редки и произвести с ними 'обмен' нашлось немало желающих. На главном торжище возле Кремля и на уличных торжках можно было купить не только изделия москвичей. Сюда привозили товары из разных областей страны. Москвичи тоже вывозили свои товары в другие города.