Денис Бурмистров - Равновесие Парето

— Но ведь есть что-то за гранью понимания? — ухватился я за оброненную фразу Краснова. — За гранью нашего большого мира?

— Есть, — просто ответил Денис. — Генная инженерия, антиматерия, сверхтяжелые сплавы. Многое есть, что еще предстоит изучить и понять. Но все это лишь эволюция науки, а не вдруг взявшееся откуда-то чудо. И чем больше ты будешь постигать знаний, тем меньше будешь верить в сверхъестественное. В чудеса верят лишь недостаточно образованные люди.

— Это, типа, я дурак? — обиженно спросил я.

— Не передергивай. Я вот за всю свою жизнь ни разу не встречал ничего такого, что не поддавалось бы объяснению и не укладывалось бы в имеющиеся рамки. Согласен, живу я не бог весть сколь долго, но все-таки показатель. И родные мои, и близкие. Ходят, конечно, по городку слухи, но должен же быть свой местный фольклор? Никто его всерьез не воспринимает.

— Ну а если вдруг встретишь такое, что не поддается объяснению? — с жаром спросил я. — Если вдруг всех твоих хваленых знаний не хватит? Если вдруг все объяснения будут бесполезны? Что тогда ты будешь делать?

— Ну, не знаю, — с улыбкой развел руками Денис. — Тогда вон, тебя позову. Думаю, разбираться с антинаучными загадками как раз по твоей части.

Он ободряюще похлопав меня по плечу.

— Ты только не обижайся давай. Пойдем лучше спать, завтра Брусиловский прорыв будем совершать, а то не успеваем к сроку.

Спал я плохо. Уснув довольно быстро, в течение всей ночи часто просыпался, ворочался. Даже во сне не покидало чувство смутной, неясной тревоги, которую я никак не мог сформулировать для себя, находясь в полудреме. Подминая под голову горячую, скомканную подушку, несколько раз натыкался взглядом на плохо различимый в темноте черный прямоугольник открытой двери спальни. В такие моменты становилось особенно неуютно. Будто кто-то мог наблюдать оттуда за мной. Но вместе с тем чернота манила, затягивала, как глубина пропасти зовет прыгнуть в нее.

Встать и закрыть дверь я не решился, отворачиваясь в другую сторону и под учащенный стук сердца засыпая. Засыпая, чтобы проснуться через какое-то время вновь. И вновь. И вновь.

Уже утром я пробовал посчитать, сколько раз за ночь я выныривал из тенет сна. По ощущениям получалось, что я больше бодрствовал, чем спал.

За окном еще только светало, несмотря на почти десять часов утра. Славинск вносил свои коррективы в мои биологические часы. Впрочем, я уже почти стал привыкать к постоянному ощущению вечера, которое преследует меня здесь.

Позавтракал без аппетита. Кофе пил стоя у окна, наблюдая за улицей. За те несколько минут, что я отхлебывал горячий напиток, вдыхая густой аромат, за окном не прошло ни одного человека, не проехало ни одной машины.

Несмотря на данное себе вчера обещание, осматривать при свете дня спальню я не стал. Остался после сна неприятный осадок, связанный с этой комнатой, что-то холодное и отталкивающее. Так остается послевкусие, которому нужно время, чтобы развеяться. Видимо, надумал себе вечером всякого, мозг и сыграл со мной злую шутку, наградив комнату ярлыком «пугающая». Сон этому лишь способствовал.

Как бы там ни было, не нашел я в себе сил и желания даже заходить в пустую спальню, лишь закрыл дверь плотнее. Впрочем, запирать не стал.

Одевался поспешно, буквально кожей ощущая каждый издаваемый мной звук. Потому как кроме этих звуков остальных я не слышал. Не было привычного уличного шума, каких-то движений соседей за стенами, хлопанья дверей, лая собак. Практически абсолютная тишина обволакивала меня. Может быть, поэтому я и сам старался шуметь как можно меньше? Может быть, поэтому я хотел побыстрее оказаться на улице, подальше от вымершего дома?

Уже шагая по пустой мостовой я задался мыслю о соседе или соседке сверху. Почему-то казалось мне, что надо мной живет сосед. Такое вот непроверенное утверждение.

Так вот, соседа я тоже утром не слышал. А ведь выходной, суббота. Уходит на работу по выходным? Какая тут, к чертям, работа. Да еще и по выходным. Но даже если и так, то почему я не слышал работающего крана, когда он умывался? Почему не слышал шагов в подъезде? Насколько я смог удостовериться, акустика в доме очень хорошая. Хотя, может быть как раз в этот момент я провалился в сон?

А может, он еще спит? Вечером намаялся, что-то ворочал там у себя, по звуку тяжелое. Как упало, даже я подскочил! Вот зараза, так испугал!

Я усмехнулся, вспоминая свой ночной ужас. Сейчас, при свете дня, все произошедшее ночью казалось таким далеким и несерьезным.

Погода на улице стояла неплохая. Безветренная, без осадков, лишь временами откуда-то налетал легкий ветерок, сгоняющий со своих мест сухие листья на асфальте. Листья лениво перелетали с места на место и так до следующего дуновения.

Кроме меня и листьев по улице Солнечной больше не двигался никто. Никто не играл во дворах, никто не сидел на скамейках в скверах, никто не валялся под машиной у гаражей. Казалось, что я один остался во всем Славинске, брошенный и забытый, как сам город. Я даже позволил себе пофантазировать себе на эту тему, восторгаясь своей выдуманной решимости. Было бы забавно побыть эдаким Робинзоном в этой богом забытой дыре. Делай что хочется, входи куда вздумается! Правда, не хотелось бы, что бы это продолжалось долго. Хотелось бы, чтобы потом обязательно спасли.

Пустив в ход фантазию, я почувствовал, что мне стало не по себе. А вдруг на самом деле все это не выдумка? Что будет, если проснувшись утром, обнаружить себя совсем одним в целом городе? И не когда-то потом, когда-нибудь, а вот сейчас, в эту самую минуту? Вот иду я по мостовой, придумываю себе какую-то историю, а она уже тут, уже исполнилась. И я лишь угадал, а не придумал ее. Что тогда?

Легкая паника, совсем легкая, как ветерок, пролетела где-то в душе. Я прибавил шаг, с удвоенным вниманием всматриваясь в проплывающие мимо дворы и окна домов.

И к своему большому успокоению обнаружил-таки на балконе второго этажа одной из серых пятиэтажек курящего мужчину.

Мужчина курил, облокотившись локтями о перила. На плечи была наброшена черно-оранжевая рабочая куртка, из-под которой был виден вырез старой майки. Мужчине было где-то между сорока и пятьюдесятью, он с интересом наблюдал за мной, выпуская клубы дыма.

— Здравствуйте! — крикнул я ему снизу. — Извините, не подскажете, как пройти на городское кладбище?

— И тебе здорово, — солидно отозвался мужик. — Не местный?

— Ну, как бы…

— Да вижу, что не местный, — махнул рукой мужик. — Так спросил, из вежливости. Чего на кладбище-то?

— Могила, — ответил я, поражаясь абсурдности беседы.

— Ясно. А вот один в подъезде остался, все рассосались куда-то.