Денис Бурмистров - Равновесие Парето

Я сильнее сжал в кулаке черенок от лопаты, который нес на плече.

Мрак впереди сгустился чем-то большим, скособочившимся. Это что-то высилось подле обочины, примыкая к кустам.

Машина.

Из темноты выдвинулся приоткрытый капот брошенного ЗИЛа, который уставился на меня пустыми фарами. По мере того, как я шел дальше, темнота отпускала все остальное. Мимо проплыли ступени пассажирской двери, доски кузова, колеса. Проплыли и скрылись в ночи за моей спиной.

Интересно, предки приручили огонь потому, что им было холодно в своих пещерах? Или потому, что возле костров было не так страшно?

Очередной поворот. Я чуть не прошел мимо, но внезапно закончились кусты, и чернота провалилась в ту сторону.

Осторожно, стараясь не вляпаться в грязь, приблизился к дому. От кустов повеяло холодом и сыростью, я зябко обошел стороной.

На белеющей в темноте пластинке не без радости смог прочитать: «ул. Солнечная».

Ну все, почти дома.

Вот только Солнечная была еще темнее, чем проспект Труда. Узкая, придавленная сверху размашистыми кронами деревьев. Со сплошным рядом кустов вдоль тротуара. И с еще более ломаным асфальтом.

— Что ж, немного осталось, — подбодрил я себя вслух, поудобнее перехватил палку. Побрел вперед, до рези в глазах всматриваясь в ночь.

В детстве мы с друзьями любили играть в космонавтов. Мы сидели на ветвях дикой яблони в старом саду и фантазировали. Яблоня была космическим кораблем, а ветки — нашими космонавтскими постами. Один был штурманом, он говорил что впереди. Говорил, что вот появился большой астероид, который летит прямо на нас. Спрашивал, что делать? А второй был пилотом, который говорил, что сворачивает в сторону, что столкновения удалось избежать. А третий, стрелок, потому как на космическом корабле без стрелка никак нельзя, расстреливал астероид из лазерной пушки.

Естественно, рано или поздно, мы приземлялись на чужую планету и робко сходили на поверхность. Изучали почву, записывали в блокноты новые формы жизни, которые видели вокруг. И, естественно, на нас нападало какое-либо инопланетное чудище. Которое никак не мог убить наш стрелок, и приходилось спасаться бегством. Причем чудище всегда хватало бегущего последним. Он кричал и просил нас бросить его, как это делали солдаты в кино. Но мы не бросали своих, мы героически втаскивали товарища на борт взлетающего корабля. И уже все вместе, радостные от пережитого приключения, благодарили друг друга и летели домой, к родителям.

Я себя сейчас чувствовал как на другой планете. Я не узнавал местность вокруг, я даже не мог себе представить расстояния до ближайшего дома или дерева, я мог только гадать. Я видел не дальше пары-тройки шагов вперед, а дальше все расплывалось, тонуло в темноте, превращалось в огромное космическое пространство черноты, в котором я пытался найти дорогу домой. Я мог просто идти вперед. И не надеяться на оставленных в детстве друзей.

Как чувствуют себя слепые, брошенные в чистом поле?

Я остановился. Мне послышалось или в кустах что-то шевельнулось? Показалось. Нет, определенно что-то шевельнулось! Щелкнули ветки одна о другую.

Я стоял, ссутулившись, и старался не дышать. Звук не повторился. Послышалось.

Но стоило мне вновь пойти вперед, как по кустам прошло легкое движение, шелест.

— Кто здесь? — как можно строже спросил я, подавляя предательскую дрожь в голосе. — У меня с собой нет ценностей.

Тишина. Ветер прошумел в кронах над головой, но и только.

Я сделал пару осторожных шагов вперед, прислушиваясь. Опять тихо.

— Я вооружен, — на всякий случай сказал я и стукнул палкой об асфальт. Глухой звук удара придал мне смелости, и я пошел дальше, стараясь не споткнуться.

Ветки акация чиркнули об асфальт, затряслись, будто кто-то или что-то пробиралось сквозь них. Что-то небольшое, но сильное.

Я похолодел, испарина выступила на лбу. Не подавая вида, я шел все быстрее и быстрее. И смертельно не хотел оглядываться. Не хотел видеть то, что могло красться за мной по пятам.

Шум в кустах усиливался. Теперь уже невидимый преследователь не скрывал себя. Более того, к своему ужасу я услышал, что шумят кусты и с другой стороны дороги. Преследователей несколько!

Я побежал. Я затопал по изломам асфальту ботинками, рискую подвернуть ногу. Я несся вперед, подгоняемый животным ужасом, от которого хотелось подвывать. Я напрочь забыл про палку в руке, мои пальцы до хруста сомкнулись на черенке.

Я бежал вслепую.

За спиной шумели акации, трещали ветки и сучья, что-то плескало воду из луж в разные стороны. За мной гнались, это безусловно. Меня хотели схватить!

Не знаю, сколь долго продолжалась эта гонка. Я потерял счет времени. Сердце готово было вырваться из груди, легкие с хрипом гоняли туда-сюда воздух. Возможно, я пробежал всего несколько сот метров, но мне казалось, что мой бег бесконечен.

В какой-то момент я споткнулся о выступающую над дорогой крышку канализационного люка. Замахал руками в воздухе, выравниваясь, тараня головой пространство перед собой. Нелепо прошлепал по луже, меня качнуло в сторону. Я со всего маху налетел на металлический забор, холодный и мокрый.

Забор напротив моего дома!

Я, ориентируясь исключительно по изображению местности в моей голове, что есть мочи бросился через дорогу, спотыкаясь о бордюрный камень, путаясь в мокрой траве клумбы. Налетел плечом на внезапно вынырнувшую стену с уходящей ввысь мозаичной плиткой. Вдоль стены пробежал вдоль дома до подъезда, с шумом влетел внутрь. В абсолютной темноте, на ощупь, начал подъем по ступенькам. Все-таки упал, больно стукнувшись лодыжкой и отбив ладонь. Тут же вскочил, помчался дальше. Добрался до второго этажа, до квартиры. Дрожащими руками под аккомпанемент срывающегося на сип дыхания вытащил из кармана ключ, порадовался, что с первого раза попал в замочную скважину. Крутанул ключ.

Внизу хлопнула подъездная дверь, зашатались с грохотом перила, будто кто-то с силой хватался за них.

Я ввалился в квартиру, спиной захлопнул дверь, в какой-то миг понял, что звуков шагов я не слышал…

И все прекратилось. Я сидел, всхлипывая, на полу в темном коридоре, прижавшись спиной к двери. А за моей спиной, в подъезде, стояла тишина. Преследователи оставили меня в покое.

Я не знаю, сколько долго я сидел вот так, обхватив ноги руками и уткнувшись в грязные колени лицом. Помню, я что-то напевал, нашептывая, что-то детское, чтобы успокоиться. А потом как то незаметно для себя, провалился в забытье и уснул.

Дневной свет упал мне на лицо, проник под неплотно сжатые веки. Холодный осенний свет.

Я открыл глаза. Медленно, будто тяжелые ставни. Зрение сфокусировалось на черной ломаной линии, пробегающей по поверхности белого, не очень чистого, поля.