Андрей Колганов - Повесть о потерпевшем кораблекрушение

Пушки ударили почти слитно, заметно подпрыгнув и откатившись назад, скребя сошниками землю. Тенг сам наводил их на мост, но первый залп прошел мимо, вспенив воду далеко за мостом. Эхо залпа затихло над рекой, клубы серого порохового дыма медленно рассеивались, оставляя во рту кисловатый привкус. Орудийная прислуга дружно ухватилась за сошники и за лафеты, возвращая пушки в исходное положение. Затем стволы были сноровисто пробанены, в них были поспешно забиты новые заряды, а в запальные лунки насыпан порох.

«Одно деление ниже!» — крикнул Тенг. Пушкари закрутили рукоятки

винтов, опуская стволы.

«Огонь!»

Следующий залп ударил точно по мосту, буквально сметая с него картечью людей и коней. Третий залп вдруг отозвался яркой вспышкой под мостом. Видно было, как взметнулись в воздух брусья настила и над мостом повисло облако порохового дыма, сквозь который едва можно было различить падающих в воду людей и обломки досок и брусьев.

Тенг приказал перенести огонь на скопление войск у моста на низком противоположном берегу. Паника, охватившая императорские полки и обоз, превратила их в мечущееся без толку стадо. Крики людей, ржанье коней, шарахающихся в испуге от грохота пушечных выстрелов, треск опрокидывающихся повозок — во всей этой сумятице картечь безошибочно находила все новые и новые жертвы.

Но по эту сторону реки бой кипел уже на обоих берегах Малой Урмие. Почти все воины Ролл Дана были отброшены за речушку, лишь ненадолго задержавшую императорское войско, которое, буквально запрудив русло трупами своих солдат, перешло по ним на противоположный крутой берег. Лишь полк охраны пушек еще сдерживал на своем участке переправу противника ливнем стрел и четким строем латников. Ратам Ан довольно быстро догадался, что грохот и вспышки пламени на высоком берегу имеют прямое отношение к сумятице на переправе, и что сам он отрезан теперь от подкреплений. Не считаясь с потерями, он посылал своих воинов вперед, к высокому поросшему лесом берегу.

Тенг в промежутках между залпами уже явственно различал шум боя у себя за спиной.

«Пора уходить» — решил он, заметив тревожные взгляды, которые бросал на него Бенто.

«Прекратить огонь! Пушки на передки! Отходим!»

Когда орудийные запряжки выехали на опушку, Тенг увидал на дальнем краю широкого поля, расстилавшегося впереди, массу всадников противника. Это кавалерия Ратам Ана прорвала ряды хаттамских воинов и в любой момент могла устремиться туда, откуда недавно раздавался грохот пушек.

«Пушки к бою!» — заорал Тенг срывающимся на хрип голосом.

«Быстрее!»

К счастью, кавалерия не сразу обратила внимание на артиллеристов, дав им возможность установить и зарядить орудия, однако вскоре всадники направили своих лошадей к опушке. Уже ясно были видны развевающиеся султаны на шлемах конников, тускло поблескивавшие в их руках кавалерийские мечи.

«Наводи! Прицел — одно деление вверх!» — Тенг сам подскочил к ближайшей пушке, закрутил рукоятку винта наводки. Всадникам осталось преодолеть какие-нибудь две сотни шагов, когда Тенг крикнул:

«Четыре первых орудия — огонь!.. Четыре вторых — огонь!.. Четыре третьих — огонь!..»

Грохот и вспышки выстрелов произвели на конницу едва ли не большее действие, чем картечь. Три залпа последовали один за другим почти в упор, и неудержимая, казалось бы, лавина всадников превратилась в беспорядочно мечущееся стадо. Но, несмотря на это, когда пушкари перезарядили орудия, кавалерия крутилась уже буквально в двух шагах от пушек. Их остановила только лавина арбалетных болтов, да стена латников охранного полка, ощетинившаяся копьями. Затем последовали еще три последовательных залпа четверками орудий — и лошади захрапели, взвиваясь на дыбы, шарахаясь в разные стороны и сбрасывая седоков. С превеликим трудом всадникам удалось, наконец, повернуть лошадей прочь от этого страшного места.

Но этот успех мало что изменил в ходе сражения. Замысел Тенга — разрушив мост, отсечь и разбить авангард противника — не удался. На эту сторону успело переправиться слишком много солдат имперского войска и они продолжали теснить хаттамцев. Вскоре армия хаттамцев была расчленена на несколько частей и в беспорядке отступала в разных направлениях. Тенг, опасаясь возможности захвата пушек противником, не стал больше рисковать, разворачивая свою артиллерию перед самым носом у императорских войск, и предпочел ретироваться к Урму, укрывшись за его стенами.

Когда Тенг пересчитал жалкие остатки своего войска, которые удалось собрать в Урме, оказалось, что из них можно составить лишь два полка воинов и неполных пять полков ополченцев. Кавалерии же едва набралось на один полк. Правда, воины по одиночке и небольшими группами продолжали стекаться к Урму, но этот ручеек был слишком слаб, чтобы существенно изменить положение. Оставалось надеяться лишь на двенадцать пушек да на наспех вооруженных жителей Урма.

Ролл Дан с небольшим отрядом метался по окрестностям, вылавливая дезертиров и заодно проводя разведку. Он привел с собой полторы сотни пеших и два десятка конных. В ближних лесах он оставил еще с десяток дезертиров, пытавшихся оказать сопротивление его отряду, повешенными на деревьях. Ролл Дан едва сдерживал кипевшую в нем злобу. Еще бы — совсем недавно под его началом было больше восьми тысяч хорошо подготовленных воинов, а теперь войск оказалось меньше, чем было по прибытии Тенга Пааса в Урм!

Армия Ратам Ана, вставшая через три недели под стенами столицы Хаттама, несмотря на большие потери и дезертирство, все же имела в строю почти 14 тысяч воинов. Маловато для правильной осады, но достаточно для штурма. Воины Ратам Ана несколько дней готовили штурмовые лестницы, веревки с крюками, сооружали напротив Главных ворот таран. В городе же лихорадочно заканчивали мастерить лебедки и помосты для пушек, чтобы установить их на стенах.

На третий день утром Ратам Ан в сопровождении небольшой свиты подъехал к Главным воротам. Его мощный басовитый голос далеко разносился в утренней тишине, гулким эхом отражаясь от стен:

«Отворяй ворота! Тем, кто немедля сложит оружие, я обещаю жизнь!»

Ему ответил звонкий юношеский голос:

«Брось шутить, Ратам Ан! Так и быть, в знак старой дружбы мы дозволяем тебе удалиться беспрепятственно!»

Ратам Ан потемнел от гнева и повернул коня. Императорские полки, построенные ровными рядами, двинулись на приступ. И в ту же минуту с городских стен блеснуло пламя, раздался грохот, ветер потащил в сторону густые клубы темно-серого дыма…

Чья-то невидимая рука в один миг проделала в рядах императорских воинов просеки, уложив на землю несколько десятков залитых кровью тел в изуродованных доспехах — мертвых и раненых, кричащих от боли и ужаса. Потери от картечи были ничтожны по сравнению с теми, что обычно несут сталкивающиеся в битве войска. Но тот непостижимый для людского ума способ, которым они были причинены, привел солдат в смятение, тем более что ливень арбалетных болтов, хлынувший со стен одновременно с пушечными залпами, создал явно преувеличенное представление о мощи неведомого оружия. Следующие залпы довершили дело. Ратам Ану едва удалось хоть немного утихомирить свое войско, готовое взбунтоваться.