Андрей Колганов - Повесть о потерпевшем кораблекрушение

К утру следующего дня, 33-го тамиэля, на этой позиции уже был развернут весь полк — 2400 человек при 16 орудиях (из них 4 картечницы). Кроме того, полку были приданы еще 2 шестиорудийные батареи полевых пушек и 3 четырехорудийные батареи картечниц. Комендант гарнизона, по совету Обера, не пожалел средств на усиление. Бронепоезд скрытно расположился в лесу. Орудия были замаскированы на опушке среди кустов, между их позициями протянулись траншеи.

Обер Грайс прибыл на позиции у Лакатарса вместе с полком. Солдаты впервые готовились применить в деле и винтовку Скелькера, и нарезную пушку с клиновым затвором. Обер с группой механиков со своих заводов вызвался сопровождать полк, чтобы при необходимости оказать техническую помощь. Ему до сих пор довелось наблюдать применение винтовки и нарезной пушки только на стрельбах. Хотя изделия показали себя с лучшей стороны, но приходилось сталкиваться со случаями заедания клинового затвора пушки и с неплотным закрыванием откидного затвора винтовки, приводящим к прорыву пороховых газов и отказам ударно-спускового механизма.

В одиннадцать часов утра на дороге, шедшей рядом с железнодорожным полотном в сторону Сайлора, показалась пехота и кавалерия Великой Унии. В километре впереди гарцевали кавалерийские разъезды. Обер стоял рядом с молодым командиром полка, Теином Реффертом, совсем недавно получившим и подполковничьи погоны, и полк под командование. Подполковник, хорошо знакомый Оберу еще по событиям в Неельрате, где тот командовал добровольческим батальоном, направил на дорогу полевой бинокль. «Оптическая лаборатория Салгарат» — гласили мелкие буковки, выдавленные на металлическом ободке окуляров. Почти никто не знал, что и эта лаборатория контролировалась банком Грайса. Обер тронул Рефферта за плечо:

«Используйте свое преимущество в дальности прицельного огня. Главная цель — их артиллерия. Как только хвост колонны войдет в зону поражения, командуйте…» — тихо произнес он.

Но огонь пришлось открыть раньше. Кавалерийские разъезды королевской армии проскочили вперед и неожиданно для себя оказались перед самыми батареями республиканцев. Захлопали винтовочные выстрелы и молодой полковник срывающимся голосом крикнул вестовому:

«Артиллерии — сигнал к открытию огня!»

Пушки обрушили сосредоточенный огонь на вражескую колонну. Разгром был столь чувствительным, что лишь через два часа, подтянув подкрепления, и развернув под огнем республиканцев дополнительно пять шестиорудийных батарей, королевские войска попытались перейти в атаку. Красные мундиры красиво развернулись в батальонные колонны и двинулись вперед, невзирая на разрывы снарядов, опустошавшие их ряды. Численное превосходство атакующих королевских войск и в людях, и в артиллерии было невелико, и не могло компенсировать превосходство республиканских пушек и винтовок в дальности, точности и скорости стрельбы. Лишь кавалерия смогла выскочить к самым артиллерийским батареям республиканцев, но тут же отхлынула назад, понеся огромные потери от картечи и залпового винтовочного огня.

Попытка обойти позиции республиканцев слева, перейдя железную дорогу, была сорвана внезапно появившимся бронепоездом, открывшим огонь из двух пушек, четырех картечниц и восьмидесяти винтовочных стволов. К вечеру бой затих.

На следующее утро экспедиционные силы Великой Унии вновь предприняли атаки вдоль дороги. На этот раз от побережья было выдвинуто три пехотных полка, два кавалерийских, и 64 ствола артиллерии, в том числе две четырехорудийные батареи мощных осадных пушек. Полк республиканцев к тому времени уже потерял около 200 человек убитыми и ранеными, было разбито три пушки и две картечницы. Еще у четырех картечниц Варлана вышли из строя капризные ударно-спусковые механизмы. У шести пушек и двух картечниц были сильно повреждены лафеты. У одной пушки отказал клиновой затвор. В строю осталось всего 22 орудия, из них восемь картечниц.

Механики Грайса бились над возвращением в строй каждого поврежденного орудия, но снаряды противника их явно опережали. Пушка за пушкой превращались в груды металла. Впрочем, урон королевских войск и в людях, и в артиллерии был гораздо выше, — винтовка Скелькера и новые нарезные пушки прямо-таки выкашивали их плотно сомкнутые ряды, — но явное численное превосходство было на их стороне. У деревни Лаката продолжалась выгрузка войск и снаряжения, и в подкреплениях недостатка пока не было.

Но и в этот день атака за атакой оканчивались ничем. Войска Рагиза II несли тяжелые потери, но не могли продвинуться вперед.

Решающим оказался третий день боя, 35-е тамиэля лета 1461 года. Против республиканцев, которых в строю осталось лишь 1300 бойцов, и их оставшихся 17-ти пушек и картечниц были выставлены четыре пехотных полка (правда, наполовину поредевших), два кавалерийских полка и 52 орудия. Начавшийся артиллерийский обстрел оказался столь плотным, что заставил республиканцев отступить вглубь леса, и начать отход по дороге и вдоль железнодорожного полотна. Составы, предназначенные для эвакуации, приняли раненых, погрузили разбитые пушки на платформы и отправились в Сайлор. Остатки полка, получив всего три роты и 12 орудий в подкрепление, отошли еще дальше вглубь леса и, оседлав дорогу, заняли новую позицию, которую по-прежнему прикрывал с фланга бронепоезд. В густом лесу, покрывавшем окрестные холмы, и прорезанном оврагами, обойти эту позицию было очень трудно и дорогу можно было удерживать небольшими силами.

Сдерживающие бои продолжались еще две недели, до 11-го митаэля осени. Обойти республиканцев вдоль моря было невозможно — там тянулись плохо проходимые горы. Восточнее же дороги шел лес, пронизанный лишь тропинками, на которых засады волонтеров то и дело обстреливали проникавшие туда кавалерийские разъезды. Таким образом, неприятельский экспедиционный корпус вышел из леса, листва которого уже начала понемногу золотиться, на край обширного поля, за которым в холодном осеннем тумане угадывался Сайлор, лишь через двадцать два дня после начала высадки. На его окраинах уже была возведена сплошная линия земляных укреплений, дугой охватывающая город с Юга. У самого моря на скалах расположился старый форт. С востока линия обороны упиралась в реку Афаль, рассекавшую город почти пополам.

Письмо подполковника Маззата-Ро, начальника штаба гренадерского полка Великой Унии Гасаров и Норншатта:

«…И тогда фельдмаршалу пришлось отказаться от своего первоначального плана — охватить Сайлор сплошным кольцом блокады на суше и запереть выход из него с моря, используя Траффинторский флот. Потери, как я уже писал, оказались слишком велики для этого. К счастью, парк осадной артиллерии почти не пострадал, и можно рассчитывать взять город штурмом, и не блокируя его полностью. Однако железная дорога остается пока в руках противника. Теперь все будет зависеть от того, насколько быстро нам удастся прорвать полевые укрепления, в спешке возведенные на южных окраинах Сайлора. Если дело затянется, то нам придется зимовать в поле. Невеселая перспектива!