Айзек Азимов - Последнее новшество

— А вас не беспокоит то, что десятки актеров и актрис получают увечья и даже гибнут ради воплощения вашего, с позволения сказать, первоначального художественного замысла? Равно как и ради коммерческих интересов рекламного отдела захудалой фирмы “Фрости-О”, производящей корнфлекс?

С Марплом, видимо, никогда не разговаривали в подобном тоне, и он был настолько обескуражен, что лишь едва слышно произнес:

— Как вы сказали?

Дэвид резко поднялся и смерил презрительным взглядом перепуганного Марпла.

— Я спрашиваю, — повторил Дэвид, — неужели вы не испытываете угрызений совести, зная, что ежегодно гибнут десятки актеров?!

— Послушайте, Р.Л., — промямлил Марпл, — я протестую. Я… я…

Он постарался придать своему лицу внушительное выражение и, взглянув на Дэвида, сказал:

— Хочу довести до вашего сведения, мистер Тексас, что я лично беседую с каждым исполнителем, занятым в “Правдивых историях Старого Запада”. Все они знают, на что идут. Правила профсоюза нами скрупулезно соблюдаются. Могу добавить, что Си-би-си располагает современным электронным оборудованием и квалифицированными кадрами реставраторов человеческого организма. Актеры изредка получают небольшие шрамы, но это профессиональный риск…

— А как насчет шрамов душевных, Марпл? Разумеется, никто из актеров не получает травм ежедневно. Но они ощущают, как пули и стрелы пронзают их тела, чувствуют удары, боль…

— Вы достаточно ясно высказались, мистер Тексас, — строго официально произнес Р.Л. — Мы, как вы знаете, живем уже не в двадцатом веке. Да, небольшие болевые ощущения имеют место. Но никто никого насильно не заставляет становиться актером. Они могут получить небольшие травмы за довольно высокое вознаграждение, Марпл здесь совершенно справедливо напомнил, что случаев полной потери трудоспособности не было. Если бы дело обстояло иначе, мы бы за месяц лишились всех исполнителей. В индустрии развлечений времена изменились. Я помню годы, когда в трехмерном телевидении не допускалось даже намека на насилие. Но а конца концов публика всегда получает то, чего она кочет. Во всяком случае, мы более умеренны, чем наши конкуренты. Вам когда-нибудь приходилось видеть “Клавдия, императора Рима”? Зрелище не для слабонервных. Мне кажется, вам следует извиниться перед Марплом!

Марпл сидел с видом оскорбленной невинности.

— Глубоко сожалею, джентльмены, — сказал Дэвид, отодвигая кресло, — но я неважно себя чувствую… — Дэвид слабо улыбнулся. — Так что прошу меня извинить.

Он резко повернулся и направился к выходу, делая вид, что не замечает обращенных на него пристальных взглядов.

Следом поднялся Дон Тексас.

— Извините маленький демарш моего племянника, джентльмены, — сказал он. — В последнее время ему порядком достается в связи с выпуском серии… И потом… — Он выразительно улыбнулся. — Дэвид молод, а с этим тоже кое-что связано!

Постепенно разговор вошел в нормальное русло.

— Ладно, Дон, — примирительно сказал Р.Л. — Но ты побеседуй с парнем.

— Разумеется, Р.Л. И немедленно.

Дэвид очутился в просторном вестибюле, осветленном люминесцентными лампами. Всюду сновали озабоченные люди, которые зарабатывали здесь свои доллары и центы, Дэвид вошел в лифт и сказал, ни к кому не обращаясь:

— Девяносто пятый, пожалуйста.

Встроенное в стенку лифта переговорное устройство, закрытое ажурной металлической сеткой, ответило приятным женским голосом:

— Лифт идет вниз, сэр.

Возле переговорного устройства находилась панель с двумя рядами миниатюрных цифр от минус пятнадцати до плюс ста шестидесяти. Во время движения лифта цифры на панели одна за другой вспыхивали. Вот загорелась зеленым светом цифра девяносто пять, раздался мелодичный звон.

— Девяносто пятый этаж, сэр!

— Спасибо.

Дэвид вышел из лифта, пересек зеркальный холл и вошел в другой подъемник.

— Одиннадцатый сектор, пожалуйста, — сказал он.

Пока Дэвид преодолевал очередной отрезок пути, в его голове проносились мысли далеко не коммерческого свойства.

В одиннадцатом секторе Дэвид вышел из лифта и углубился в лабиринт коридоров. По пути он рассеянно раскланивался со встречными.

Он вошел в претенциозно обставленную приемную своего офиса. За столом сидела его секретарша, пухленькая мисс Ли, которая просматривала микропленку, манипулируя клавишами новейшего проектора.

— Добрый день, мисс Ли.

— Здравствуйте, мистер Тексас! Как прошло…

Однако он, не отвечая, проследовал в кабинет.

— …обсуждение?

Кабинет Дэвида был отделан нержавеющей сталью и пластиком. В разных углах стояли скульптуры из какого-то прозрачного материала. Вокруг них туго обвились живые плети виноградных лоз и других вьющихся растений. Странно, но кабинет выглядел как-то очень по-домашнему. Рядом с миниатюрными джунглями расположилось несколько резных деревянных шкафов, низкий письменный стол и казавшаяся здесь лишней тахта, а также непременный компьютер в нише.

Лицо Дэвида было хмурым. Он неуклюже сел за стол, на котором не было привычных бумаг. Посидев немного, нажал какую-то кнопку. Перед ним появилась папка с документами, которые он начал торопливо просматривать. Потом нажал другую кнопку и сказал в переговорное устройство:

— Мисс Ли, зайдите на минутку!

Дверь открылась.

— Слушаю вас, сэр.

— Отмените, пожалуйста, все назначенные на сегодня встречи. Я не в состоянии ни с кем беседовать. Скажите, что я работаю над сценарием. По телефону меня тоже не соединяйте, только если что-нибудь очень важное.

— Хорошо, сэр.

Мисс Ли повернулась, чтобы уйти, но задержалась.

— Мистер Тексас…

— Да? — спросил Дэвид, не поднимая головы.

— Снова заходил тот джентльмен… мистер… Слэппи Уильямс. Он уже несколько раз сегодня наведывался. Он очень настойчиво просит о встрече с вами.

— Опять он? Нет, мисс Ли, сегодня я никого не принимаю.

Секретарша хотела что-то добавить, но Дэвид уже углубился в свои записи. За мисс Ли бесшумно затворилась пневматическая дверь.

Дэвид нажал еще одну кнопку — появился микрофон. Молодой человек начал диктовать:

— В связи с работой над новой серией под названием “Как делают президентов” считаю необходимым отметить, что вступившее в силу четвертого июня решение конгресса делает для нас в настоящее время неприемлемыми условия эксплуатации в части, предусмотренной статьями седьмой, восьмой и девятой…

Неожиданно дверь распахнулась, и в кабинет ворвался грузный неопрятный человек в поношенном костюме. Мужчина тяжело дышал. На его небритом опухшем лице застыло выражение решимости и отчаяния.

Дэвид отодвинул бумаги и взглянул на незваного гостя.