Айзек Азимов - Последнее новшество

— Сколько всего выпущено таких приемников? — захотелось ей знать.

— Количество их очень невелико, в настоящее время лишь несколько сотен, сконцентрированных главным образом здесь, в районе Нью-Йорка. Как вы догадываетесь, мы поставляем их весьма избранной клиентуре. Иметь такой телевизор означает задавать тон другим. Однако популярность их растет. Могу поклясться, что это так.

Глаза ее снова возбужденно заблестели.

— Скажите мне, как это вам удается?

Я бросил на нее взгляд, исполненный достоинства.

— Думаю, это так очевидно, мадам: некоторые объекты находятся, что называется, “под наблюдением”.

— Да, но как вам удается этого добиться?

— Вот это, осмелюсь сказать, — секрет фирмы. — Я весь внутренне напрягся. — Итак, вы решились?

И без того было ясно, что она уже решилась.

— Сколько стоит этот телевизор?

Я взглянул ей прямо в глаза.

— Пятьдесят тысяч долларов.

Она даже глазом не моргнула.

— Беру. Я выпишу чек на счет вашей фирмы. Можете позвонить в мой банк, они подтвердят.

— Прекрасно. Желаете, чтобы вам доставили телевизор на дом? Или вы предпочитаете…

— Думаю, я просто захвачу его с собой, — сказала она. — Ведь, в конце концов, он такой легкий…

— Как вам будет угодно. Одну минуту, я достану вам другой аппарат. Этот мы демонстрируем клиентам.

Я порылся среди груды картонных коробок на полу.

— Ах да, вот еще что. Если когда-либо возникнет необходимость в осмотре или ремонте — что вряд ли может случаться часто, — но если это все же произойдет, пригласите представителя нашей фирмы. Не позволяйте никому даже пытаться наладить телевизор, каким бы высококвалифицированным специалист ни казался. “Супра” — аппарат очень сложный. Стоит лишь неправильно открыть заднюю стенку, и он уже будет поврежден.

— Понимаю.

Мы побеседовали еще немного, и сделка завершилась. Затем дама вышла на улицу, с торжествующим видом унося свою покупку.

Едва за ней закрылась дверь, ко мне подошел мой новый босс Дж. Т.

— Ну, — сказал он, отеческим жестом опуская руку на мое плечо. — Неплохое ты провернул дельце, а ведь всего второй день на работе. Думаю, Джордж, дело у тебя пойдет.

— От меня тут вряд ли что зависит, — возразил я. — Вы верно подметили, что эта модель сама себя продает.

— О, нельзя недооценивать важности умелой игры при обработке клиента, любого клиента. Хотел бы я знать, как прореагирует ее муженек, когда узнает, сколько она выложила. Придется посмотреть нынче вечером.

— Улыбнитесь, леди, на вас нацелена скрытая камера, — хихикнул я. — Вы хотите сказать, сэр, что об этом пока еще никто не догадался?

Он пожал плечами.

— Возможно, один или двое. Никто мне в этом не сознавался. Люди, покупающие подобные вещи, как правило, не имеют инженерного образования. Их помыслы направлены по иному руслу. В конце концов, передающая камера работает лишь тогда, когда телевизор выключен, а что может выглядеть более безобидно, чем выключенный телевизор? Но если, предположим, кто-то и догадается? Что он станет делать, кроме как держать язык за зубами? Это невинное развлечение действует как наркотик, сами знаете.

— Но Федеральная комиссия связи, возможно…

— Возможно. Но к тому времени мы все разъедемся по белу свету. Мне, например, всегда хотелось побывать в Южной Америке.

Он снова включил телевизор, и снова на экране появилась роскошная спальня. Теперь женщина была одна; она рыдала, лежа на постели, и прижимала ладонь к багровому кровоподтеку на щеке. Дж. Т. сказал мне что-то, но я не разобрал: все мое внимание было сосредоточено на экране и на моих думах о причитающихся мне комиссионных.

Ведь если дело пойдет так споро, мне недолго придется ждать, прежде чем я смогу купить себе такой же телевизор.

— Был один из тех мартовских дней, — сказал Тим Тимоти Тим, — если память мне не изменяет, двенадцатое число, когда, хоть ты тресни, дым все равно шел вниз по трубе и валил в комнату, да так, что не было видно, куда подвесить чайник. В то время, — продолжал он, — я нанял человека по имени Алойсиус Маккафферти Кеоф, который помогал мне по дому. Он был осиротевшим гномом, и я призрел его в минуту слабости. Сказать, чтобы в доме от него было много проку, так нет, но он был мастер по части всевозможных гномьих хитростей, которые могли пригодиться в трудную минуту.

— Чтоб этому дыму провалиться! — сказал я Алойсиусу, когда терпение мое стало иссякать. — Вот предложить бы правительству — все они там любят рассуждать о своих полномочиях и о том, на что они способны, — провести через парламент закон о правилах поведения обыкновенного дыма, чтобы он не безобразничал и шел в нужном направлении.

— Им это не под силу, — отвечал Алойсиус, — ведь они в таком деле ничего не смыслят. Они и о людях-то судят лишь по книгам, а уж о явлениях природы и понятия не имеют.

— Охотно согласился бы с тобой, — заметил я, — но кто может похвастаться такими знаниями?

— Я сам, — отвечал он. — Все дело в том, чтобы постигнуть противоположности. Мир в целом — не что иное, как сочетание противоположностей. Существует день и существует ночь. Существует жара и существует стужа. Существует мужчина и существует женщина. Нет ни единой вещи, которой не соответствовала бы правильно понятая противоположность. И секрет успеха в познании всех этих явлений зависит от того, чтобы не было слишком много одной противоположности и слишком мало другой.

— Чертовски красивая проповедь! Однако дым все еще валит в комнату…

— Как раз к этому я и подхожу, если только у вас хватит терпения меня выслушать. Когда что-нибудь происходит неподобающим образом, первым делом нужно попытаться обнаружить обе противоположности. А что касается этого дыма, то в нем слишком много одной противоположности и слишком мало другой: чересчур много силы тяжести и недостаточно ее противоположности — невесомости.

— Вопреки всей твоей философии дым, вместо того чтобы подниматься, продолжает идти вниз. Все это пустая болтовня.

— Я придаю словам столь же малое значение, как и вы сами, а может, и того меньше, но мысль — это суп, а мясо, как известно, подают позже.

Сказав это, он направился к огромных размеров сундуку, который привез в дом в качестве багажа и теперь держал в чулане, под лестницей. Несколько минут он рылся в его глубинах, наконец извлек оттуда какой-то пузырек и протянул его мне.

— Держите, — сказал он, — здесь решение вашей проблемы.

В пузырьке был серый порошок, по виду напоминавший обыкновенную пыль. По окружности бутылочки шла наклейка с надписью: “Порошок невесомости. Тщательно посыпать до, после или во время еды. Без надобности не употреблять”.